Драбблы

[Ayranta]

Название фанфика: Как думаешь, тройня - это хорошо или плохо?
Автор:Ayranta
Ник автора на дайри и ссылка на его дневник:ayrantashome.diary.ru/
Фэндом: х/1999
Пэйринг: Араши/Сората
Рэйтинг, жанр: PG, Романтика в основном
Об авторских правах и обязанностях: ни на что не претендую, персонажи не мои, идеи тоже, исполнение моё, размещать где-то ещё не советую

...

- Может, Куроу? – спрашивает Сора, задумчиво глядя в небо.
- Не думаю, что оно подойдёт – ты ведь знаешь его значение. А ведь имя определяет судьбу человека! – как маленькому ребёнку принимается возражать Араши. И в который раз она ему это говорит? В третий? В четвёртый? В который раз она нахмурится и пустится в путаные объяснения? Арисугаве это не важно. Важно то, какой целеустремлённой она выглядит. Важно, как победно она улыбнётся, когда закончит и, конечно же, не менее важно, как нахмурится, когда в очередной раз поймёт, что он её совсем не слушал.
- Знаешь, ты такая красивая, когда злишься! – лёгкий подзатыльник настигает Сорату в тот самый момент, когда щёки Кисю чуть заалеют. «Уже два года вместе, а она всё такая же!» – пролетит в голове парня, когда она отвернётся.
- Мы ведь так и не выбрали имени! Карен вряд ли будет ждать вечно – у неё тройняшки, между прочим! – недовольный голос Араши с трудом вырывает монаха с горы Коя из мира грёз.
- Да… а выбор имени не такое уж и лёгкое дело… - задумчиво протягивает парень, откинувшись на перила. - Как думаешь, тройня - это хорошо или плохо?
- Не знаю… а тебе уже детей хочется? – осторожно спрашивает девушка, разглядывая воду под ними.
- Ну, не сейчас, конечно, а вот годика через два… - мечтательные вздохи парня прерываются, когда он понимает, что зарвался. – Но только если ты захочешь, конечно!
Араши только улыбнётся в ответ – пока он ещё не знает, что скоро станет отцом, но это только пока. Ему ещё слишком рано знать, да и ей тоже, но она знает – не только потому что она Печать или жрица Исэ, но потому что она женщина.
И всё начинается по новой:
- Может, Мицунаги?

Название фанфика: Я погибну за тебя в любом случае
Автор:Ayranta
Ник автора на дайри и ссылка на его дневник:ayrantashome.diary.ru/
Фэндом: х/1999
Пэйринг: Араши/Сората
Рэйтинг, жанр: PG, Романтика в основном
Об авторских правах и обязанностях: ни на что не претендую, персонажи не мои, идеи тоже, исполнение моё, размещать где-то ещё не советую

...

Ты забавный. Хоть я и не всегда смеюсь над твоими шутками, это так. Я так часто отворачиваюсь, чтобы спрятать свою улыбку – я не привыкла к
веселью.
Ещё ты верный. Ты верен своему слову, своим поступкам, судьбе. Чего ещё может желать девушка, как ни верного парня?
Но самое главное, что притянуло меня к тебе – ты первый, кто по-настоящему полюбил меня, заставил любить в ответ, раскрыться… Ты так нежен, так добр ко мне… любая бы ответила. Я – не исключение. Я полюбила тебя, тебя одного, единственного…
Но нам не быть вместе, мы оба это понимаем. Мне жаль, что расставание – единственный выход. Мне, правда, жаль, но…
Мы такие разные – как огонь и лёд. Огню нельзя быть со льдом – лёд не выдержит, растает.
Ты слишком непостоянный. Для меня это очень трудно – каждый раз перестраиваться, чтобы быть с тобой «на одной волне»…
Ты непоседливый, безрассудный, неловкий, нелогичный…
Но самое главное – если я буду рядом, ты всегда будешь в опасности. Сейчас я ухожу, не прощаясь, потому что я хочу спасти тебя от твоей судьбы. Ты ведь сам сказал это, сказал, что погибнешь, погибнешь за меня. А я… всё, что я хочу – чтобы ты был жив. Поэтому я ухожу. Потому что до сих
пор слышу твои слова: «Я погибну за тебя в любом случае.»

Название фанфика: Настоящий мужчина всегда добьется того, чего хочет женщина
Автор:Ayranta
Ник автора на дайри и ссылка на его дневник:ayrantashome.diary.ru/
Фэндом: х/1999
Пэйринг: Араши/Сората
Рэйтинг, жанр: PG, Романтика в основном
Об авторских правах и обязанностях: ни на что не претендую, персонажи не мои, идеи тоже, исполнение моё, размещать где-то ещё не советую

Араши сидела рядом с окном и вздыхала. На неё напала какая-то странная меланхолия. Кисю никогда не позволяла себе подобного – сдерживать чувства не приходилось никогда – их не было с тех самых пор, как умерла её мать. Так почему же сейчас они появились?
- Госпожа Араши, вы в порядке? – робко поинтересовалась Юдзуриха, когда убегала в парк.
- Да, просто… устала, - жрица была удивлена тем. Насколько правдиво прозвучали её слова. Она и не задумывалась о своей меланхолии с этой точки зрения – она просто устала от своей холодности, от постоянной сдержанности в разговорах, в жизни. Ей просто надоело быть нетающим айсбергом.
- Ты в порядке? – поинтересовался Аоки, когда забегал, чтобы поделиться какими-то новостями с Камуи.
- Думаю, с ней всё хорошо, - вместе с Аоки была Карен. Женщина странно улыбнулась Кисю и увела мужчину, - Её скука быстро развеется.
Араши слегка насторожилась, но не слишком и вот, уже через минуту она опять смотрит в окно. На улице заморосил дождь. Кисю не любила дождь – дождь
напоминал ей о детстве… о маме.
- Милая, чего грустишь? Может, тебе надо развеяться? – девушка невольно подскочила – Араши не ожидала, что ей прямо в ухо закричат.
- Сората, тебе делать больше нечего? Иди один! – недовольно проворчав это, девушка хотела вернуться к своему занятию, но Арисугава не хотел так просто сдаваться.
- Нет, ты всё же прогуляешься со мной – Барьеры проверишь…
«Как же легко у него это получилось! Вытащить меня на ночную прогулку под таким нелепым предлогом! С самого начала я знала всё о его планах! Но… почему я тогда согласилась?!»
Ответ пришёл нескоро – только после того, как она сбежала с ярмарки, на которую Арисугава её заманил, и отправилась с ним к Радужному мосту, Араши начала понимать – ей слишком хотелось разогнать те тучи, что нависли над ней.
- Ну, как тебе прогулка? - осторожно поинтересовался парень, облокотившись на перила.
- Знаешь, я ожидала худшего… - кажется, жрица даже улыбнулась.
- Правда? – так быстро переменилось выражение лица – из настороженного, в радостное.
- Да… знаешь, на самом деле я тебе благодарна… - девушка смолкла, не потому что решила, что сказала слишком много, хотя это было так – обычно Араши не была столь откровенна. Но смолкла она всё же не из-за этого. Она замолчала, потому что Сората, наклонившись, нежно дотронулся губами до её щеки.
- Что… - Кисю могла бы засомневаться в том, что поцелуй действительно был, если бы не обжигающий след на щеке.
- Мне просто показалось, что ты этого хотела… - Арисугава не извинялся, просто объяснял.
- Но откуда… - Араши, краснея пятнами, благо этого было не видно в окружающей тьме, пыталась понять, как Сората понял её желание, если даже она сама не смогла его поймать. Девушка не хотела накричать на парня или просто уйти. Раньше она бы так и поступила, но теперь… теперь что-то изменилось. Не в мире, но в ней самой.
- Настоящий мужчина всегда добьется того, чего хочет женщина. А если это любимая женщина, то какие могут быть вопросы?!
- Сората… - Араши пыталась сказать нечто определённое, что было в её сердце, но не находила слов.
- Да? – опять этот взгляд. Такой понимающий, верный.
- Спасибо тебе… - небольшая улыбка появилась на губах девушки и отразилась в глазах. Впервые за многие годы.

Название фанфика: Свидание на Радужном мосту
Автор:Ayranta
Ник автора на дайри и ссылка на его дневник:ayrantashome.diary.ru/
Фэндом: х/1999
Пэйринг: Араши/Сората
Рэйтинг, жанр: PG, Романтика в основном
Об авторских правах и обязанностях: ни на что не претендую, персонажи не мои, идеи тоже, исполнение моё, размещать где-то ещё не советую

...

- Что-то случилось? – я так хотела отдохнуть, хотя бы сегодня, но мои молитвы, видимо, не были услышаны.
- Да ничего особенного. Разве нужен повод, чтобы увидеть любимую девушку? – а он как всегда веселится. Как ни прискорбно это признавать, ты добился своего – смог растопить моё сердце, заставил чувствовать.
- Значит, я просто так пришла сюда, когда могла бы заняться чем-то действительно важным? – отвечаю я, сузив глаза. Я не хочу показывать тебе того, что ты со мной сделал, я не хочу к тебе привязываться, ни к кому не хочу.
- Ну… сегодня такой день… да и тебе отдыхать надо, нельзя же всегда работать! – а ты всё никак не успокоишься – ещё стараешься задержать меня. Невольно улыбаюсь, а зря – ты заметил. Пытаюсь спрятать улыбку, но, кажется, это уже невозможно.
- Вот видишь! Ты улыбаешься, а значит, счастлива! Так насладись этим счастьем! – ты радуешься так невинно, по-детски, что я не могу не улыбаться – моё сердце смеётся вместе с тобой. А, может, ты прав? Мне действительно надо отдохнуть – пока тянется это шаткое, неопределённое затишье, потом времени не будет.
- Может, погуляем? – ты не уверен? Ты спрашиваешь? Неужели это моя вина? Столько вопросов, раньше меня занимали другие…
- Может… - может, погуляем, а, может, хватит отдыхать? Я слишком расслабилась, слишком. Ты иногда видишь мои чувства, вот как теперь.
- Знаешь, я, кажется, совершу большую глупость… обещай, что простишь! – и опять ты неуверен. Сората, что с тобой? Ты не болен?
- Ладно… - я не слишком задумываюсь о словах, которые слетают с языка, я озабочена тем, что сердце трепещет рядом с тобой. А ты… ты подходишь совсем близко и, наклонившись, целуешь меня в губы. Так нежно, мягко, ненавязчиво. Ты будто говоришь мне, что я могу тебя оттолкнуть – ты слова не скажешь, если я скажу тебе убираться, ты так и поступишь. Но я не отталкиваю тебя, лишь прижимаюсь ближе. Это мой первый поцелуй, да и твой, наверное. Не думаю, что сейчас это важно.
Когда заканчивается кислород, я всё же нехотя от тебя отдаляюсь. В голову приходит одна мысль, и я её озвучиваю:
- А не боишься, что Драконы Земли взорвут тут все, пока мы целуемся? – ты смеёшься так заразительно, что я тоже улыбаюсь… опять.
- Нет, у них наверняка полно других дел… - кажется, ты хочешь опять меня поцеловать, и, знаешь, что? Я тебя опережу. На этот раз, по крайней мере.

Название фанфика: Сладко
Автор:Ayranta
Ник автора на дайри и ссылка на его дневник:ayrantashome.diary.ru/
Фэндом: х/1999
Пэйринг: Араши/Сората
Рэйтинг, жанр: PG, Романтика в основном
Об авторских правах и обязанностях: ни на что не претендую, персонажи не мои, идеи тоже, исполнение моё, размещать где-то ещё не советую

...

Он всегда рядом, всегда готов помочь, поддержать. Он милый, весёлый, умный, заботливый… Но он не может добиться даже простой улыбки любимой
девушки. Просто не может. Она ему не верит, не доверяет. Она давно разучилась верить. Сората шутит, заботится, пытается ухаживать, но ничего не получается – она по-прежнему холодна, как айсберг. Ничего не меняется, как Арисугава ни пытается изменить. Пока однажды днём не погибнет Карен.
Тем вечером Аоки просто придёт и скажет, что Касуми погибла, спасая его. А после уйдёт – что бы ни произошло, он должен навестить дочь и жену – сейчас это главное для него. И не только для него – Юдзуриха попросит господина Кусанаги о встрече, а Камуи куда-то исчезнет. Все скорбят, это видно. Все, кроме Араши.
- Жаль, Карен… - вот и всё, что обронит Кисю о повелительнице огня. Да и то мельком, вскользь, в разговоре с Арисугавой.
- Чаю? – тихо спросит Арисугава, когда их разговор зайдёт в тупик. И опять он столкнется с айсбергом – Кисю лишь кивнёт.
- Сколько тебе сахара в чай положить? – Сората хочет сделать для неё всё.
- Столько, чтоб мне жизнь начала казаться сладкой… - слишком тихо, чтобы услышать, но он услышит.
- Что? – неуверенный голос, впервые за всё их знакомство.
- Две ложки, Сората, не больше…

@темы: Гет, Sorata\Arashi, X/1999, PG

---

[HankAnderson]

Название: Ассассин
Автор: Fatenight
Бета: Нету (плак-плак)
Фэндом: Tsubasa Chronicle
Персонажи: Курогане, Фай
Рейтинг: PG-13
Жанры: Драма, POV, AU
Предупреждения: Смерть персонажа
Размер: Миди, 26 страниц
Кол-во частей: 5
Статус: закончен
Саммари: Иногда, лучше никогда не вспоминать то, что не должен был помнить...
От автора: автор понятия не имеет, как устроены полицейские участки, так что пардоньте за фейлы)

POV 1, POV 2, POv 3

anime-x.diary.ru/p182693612.htm

POV 4

Короткий, но весьма содержательный диалог с Бруксом заставил меня не просто задуматься, а и сильно понервничать. Я, как умел, пытался держать себя в руках, чтобы не вжать до упора педаль газа - нелепо погибнуть в ДТП, как то не улыбалось. Сирену включать тоже не стал: у места, куда направлялась моя персона, себя обнаруживать не стоило. Тем более если это место – мой же участок, откуда я недавно слинял. Довершало общую картину непонятное назойливое, зародившееся в груди, чувство. Стоило лишь сесть за руль, начало неприятно грызть изнутри, вызывая не только тревогу - пробуждая давно ушедшее в запой чувство самосохранения…

То, что поведал Брукс во время последней с ним перебранки…
Нет, я предполагал, что собираемую мною информацию, кто-то регулярно сливает на сторону – крысы, существа вообще неистребимые, и отсутствие оной среди сотрудников моего отдела, да и во всем участке, было бы не просто редкой удачей, а и чудом из чудес. Хотя в чудеса, да простит меня Брукс, я немного веровал, пусть это не исключало их критическую нехватку в моей жизни, до конца которой можно было начинать отсчитывать часы… или минуты – с какой стороны посмотреть. Однако вычислить кто именно крысой являлся, Брукс, если и старался, не сумел. А он старался - в этом я был непоколебимо уверен. Только вот зверушка оказалась изворотливой, при чем явно крутилось под носом. Иначе как же ей удавалось сообщать потенциальным злодеям насколько далеко продвинулось следствие?

Видимо мой неподражаемый щит, именованный Бруксом, удосужился таки что-то разнюхать, о чем свидетельствовал его поздний звонок, вместе с напоминанием поторапливаться с уликами.
В принципе, Брукса стоило понять: откинься я, и двухлетние труды пойдут псу под хвост, с чужой жизнью на его совести в качестве дополнительного бонуса.
Я тихо захихикал, предвкушая, какого же будет удивление федерала, когда он все-таки получит свои улики после моей безвременной кончины. А потом ВНЕЗАПНО, на меня нашло озарение. У меня все всегда получалось именно внезапно, порой не к месту, зато весьма результативно. Ну а что сумасшедшему жаловаться? Теперь я уже едва удержался, дабы не ударить со всей дури по тормозам, впился в руль, удерживая управление, шумно дыша сквозь плотно стиснутые зубы. Походило на сопение обиженного кота. Впрочем, в сравнениях я был не настолько хорош. Однако затормозить пришлось. Времени хватало, поэтому пять минут на размышления я себе позволил не без удовольствия.

Съехав с автострады, припарковался возле какого-то супермаркета, напряженно выдохнул, включил свет в салоне, тряхнул челкой, уставившись в отражение собственных глаз в зеркале. Никогда не видел, чтобы они так горели от волнения… В зеркало, чего греха таить, я не часто смотрелся, за что постоянно получал выговоры от Эрл, периодически терпя ее незлое бормотание над ухом, деревянный гребень в своих нечесаных патлах, и поучительные наставления по поводу моей внешности.

Волосы, из-за постоянных нападок Эрл, я неоднократно порывался остричь, только она каждый раз отговаривала: сказала, я, мол, со своей белокурой копной очень обаятелен и мил. Нда…

Кстати об Эрл…

Прохладный, синий взгляд вперился куда-то вдаль за переднее стекло, изучая ближайший фонарный столб, а разум тщетно предпринял попытку выстроить толпящийся строй мыслей в ряд поровнее. Получалось так себе, толпа все росла, и выловить суть основной догадки становилось сложновато.
Воображение прокручивало образ тонких, ухоженных пальчиков Эрл, придавливающих заклеенную скотчем папку в стол, не позволяя взять. Я никак не мог сообразить, какое отношение, прямое или косвенное, эта папка имеет к моему делу… Пока, опять же, внезапно, меня не накрыло очередное озарение, и я не понял: оба.

В нашем участке работало порядка сотни сотрудников, из которых около двух дюжин приходилось на мой отдел. Из них половина слыла тихонями, занималась в основном бумажной работой, поиском информации, в общем, большую часть рабочего дня проводила за компьютерами… Но почему то моя догадка фокусировалась не на них, хотя по ходу, каждого стоило бы держать под подозрением, а на том, кто в мой отдел не входил, и чьими услугами я стал пользоваться около двух лет назад с начала ведения дела - подавно…

Эрл.
Эрл!
Эрл?

Симпатичная девушка, любительница пудингов, зеленоглазая и отзывчивая - о крысе по внешности не судят, так безустанно зудел Брукс. И я всем своим сердцем желал ошибаться, потому что не находилось ни единой причины, почему я заподозрил ее. Сейчас.

Пришлось слегка расслабиться, насильно залив горло застоявшейся минералкой, валяющейся на пассажирском сиденье не первую неделю. Минералка не пузырилась, имела странный привкус, тем не менее половину содержимого бутылки я оприходовал залпом, поморщился, уныло уставившись в ободок руля. Сипло вздохнул, понимая, что подозревать человека в чем-то не имея доказательств, или хотя бы зацепки, указывающей на его, человека, причастность к преступлению, глупо. Вот только я привык подстраховываться. Просидев с полминуты решительно набрал Брукса.

Если я ошибаюсь, легче будет извиниться, покаяться и так далее, может быть пожертвовать пару сотен зеленых на вечер в ресторане, а может и лишиться друга, но если я прав, это по крайней мере увеличит мои собственные шансы на выживание и обеспечит спокойный воскресный вечер с кружкой чая в руках. Касательно Брукса, он вполне сумеет с моей помощью – или без, - закрыть дело, засадив кучу мерзавцев на не один десяток лет. Хм, - желательно пожизненно.

Брукс был недоволен, несказанно недоволен. Пришлось отнимать трубку от уха, пока она изливала жесткий мат в мой адрес, с упоминанием частей тела и желанием моего товарища засунуть их мне в самые различные места, куда технически и засунуть то невозможно. Одно слово – Брукс был в ярости. Судя по возне на том конце, он уже отправлял ребят мне на подмогу, лучше сказать - на защиту, заклинал никуда не лезть одному, а судя по громкому шуршанию одежды: собирался выезжать сам.

- Без фокусов, Флоурайт! Понял! – вопила трубка грозно, - я тебя из преисподней достану, если в самоволку играть пойдешь! Уж я то тебя, скотину, знаю!

- Брось, Брукс, - ласково отозвался я, вызывая у того еще одну вспышку гнева, - у меня все схвачено, не сомневайся. Получишь ты свои улики.

Трубка что-то обижено простонала, потом опять посыпала матом и угрозами, с подробным описанием того, что со мной будет, если я не послушаю ее, трубки, обладателя.

- Только ты это… - тихо заговорил я, когда Брукс высказался, умолк, выжидая ответа, - вы с ней полегче там… она пудинги любит… Вдруг и не виновата вовсе?

Голос мой уверенностью не блеснул, несмотря на мои жалкие старания говорить ровно – дрогнул.

- Преступники есть преступники, я устав нарушать не собираюсь, - прошипел Брукс и отключился.

А я откинул голову назад, уставившись в потолок моей детки, пытаясь понять, чем же Эрл ввела меня в подозрения… и нашел, хотя это было еще смешнее чем мои рисунки, увешанные по всей квартире…

Когда мне нужна была информация, а времени катастрофически не доставало, я часто прибегал к ее услугам, и девушка никогда не подводила, всегда стараясь предоставить мне искомое в сроки. У нее была странная привычка, у моей Эрл – приносить данные, все что я запрашивал о том или ином деле в папках, аккуратно рассортировано, по номерочкам, чуть ли ленточкой не перевязано. Но за последние три месяца я стал замечать, что папки приносимые девушкой теперь накрепко скреплялись стэплером, либо туго перематывались скотчем. Чем толще папка, тем больше скотча или кнопок… А когда я первый раз спросил… когда это было? Да как раз эти три месяца назад и было - она скромно пожала плечами, невинно бросив:

- Секреты должны оставаться в секрете.

Тогда я не обратил внимания на ее слова. Непростительная оплошность.

Меня не хило передернуло; за два года следствия никто не знал над чем я работаю, включая уровень секретности и опасности, что не мудрено – конспирация удавалась на славу. Со стороны я выглядел прежним трудоголиком, до боли в висках разгребающего завалы папок с преступлениями, поэтому перемен в моем поведении особых не просматривалось. Шеф и подчиненные Брукса, самой собой, мой тыл надежно прикрывали, делая все, чтобы никому и в голову не пришло ловить меня с чем-то посерьезней штрафов за парковку, мелких грабежей, уличных драк, семейных ссор, да незначительных убийств… »Незначительных», так вещал шеф, скорее всего имея ввиду убийства темных личностей вроде наркоманов, бомжей и проституток… Впрочем, он сам прекрасно помнил последнее такое с ночной бабочкой… которое я раскрыл, и после этого вышеупомянутым прилагательным убийства больше не называл. Любые.


Поэтому слово «секретный», прозвучавшее из уст моей коллеги быстро всплыло в памяти, мигом выстроив недостающие частички пазла на место… Я конечно, псих, и из-за одной брошенной фразы впадать в крайность не привык… но… даже такое крохотное совпадение, случайное аль нет - особенно учитывая мое нынешнее положение и столь явную угрозу жизни, - стоило рассмотреть со всех сторон.

Просидев в машине еще минут десять и порядком замерзнув, я двинулся дальше, сонно позевывая, пытаясь абстрагироваться от последних мыслей, как мобильный настырно зазвонил… Снова.

- Алло, - предсказуемо вопросил я.

Трубка молчала, вызывая чувство дежавю. Присмотревшись к экрану, я с удивлением обнаружил высвечивающееся на панели «неопознанный номер», а губы, прежде чем я сумел понять что говорю, прошептали: «Мой убийца?».
Словно током по позвоночнику. Я едва не выронил телефон, когда между ним и мной зависла немая пауза. С той стороны кто-то задышал в такт со мной, растерянно, не менее удивленно.

«Пи***ц» опозорился, подумал я, а потом вдруг разом подобрался, неоднозначно промычав повторное ругательство. Мозг участливо заработал, убеждая в том, что так не бывает. Чтобы кто-то за последние пол часа ошибался номером, звонил и молчал, вслушиваясь в тупые, раздраженные «Алло».

То, что я дважды сумасшедший, подтвердила растягивающаяся на лице лыба. В конце концов я ничего не терял, и даже если этот кто-то взаправду ошибся номером, он вряд ли поймет о чем я собрался толкнуть речь. Максимум: примет за полоумного, коим я формально являлся, и прервет разговор. А если я вновь окажусь прав, и на том конце мобильный держит неизвестно как получивший мой номер киллер, это будет замечательная возможность чтобы… Что?

- Знаешь, - вякнул я, - я был бы не против встретиться с тобой лицом к лицу, увидеть не в темноте проулка, а немного поближе. В плотную. Однако, если ты не поторопишься… возможно меня убьют совсем другие люди, не те, от чьей руки я совсем не прочь погибнуть…

Потом я назвал ему адрес и время, сразу же нажав отбой. Швырнув мобильный в бардачок, предварительно вынув батарею. Нервно расхохотался. Какого черта я творю?!

Я как раз и не понимал, что творю; ощущение было таким… таким… как волнение, которое я испытал, пялясь в тот злополучный проулок. Волшебное, яркое, ни с чем не сравнимое волнение, ожидание чего-то несбыточного, мягкое, тонкое как пленка с воздухом в яичной скорлупе. Мне почему то очень захотелось, чтобы на проводе был именно он – МОЙ убийца, ассассин, шедший за мной в тени и мраке вечера.

Нет, прям настолько полоумным я точно не был, что бы там Брукс ни утверждал – сказывалась усталость, длительное отсутствие нормального сна, чтобы приглашать предполагаемого киллера меня прикончить… Что-то меня видимо заставило… шестое чувство? Черт с ним! Я чувствовал себя, будто не выжить пытаюсь, а спешу на долгожданную встречу….

Подъехав к участку я занервничал еще больше. Внешне я был непробиваемо спокоен и сдержан, но внутри весь сжался, ибо как ни крути, умирать мне отнюдь не хотелось. Мне нужно было попасть в участок, почти пустой в такое время, и желательно незамеченным. Хотя, кому я вру? Не в участок меня Брукс позвал, далеко не в участок. Это я сам решил поиграть с удачей, с судьбой, буквально пинками загоняющей меня в лапы неизвестности с весьма предсказуемым концом. Только не учли эти стервы, что конец я решил себе избрать сам.

На стоянку я заезжать не стал, остановил машину за квартал, и окольными дорогами, зябко кутаясь в плащ, пошел искать приключений на свою пятую точку, несмотря на все запреты Брукса. Мне просто НУЖНО было, жизненно важно – ха-ха-ха, – сделать все самому. Все что успею. Брукс с подкреплением, пока разберется, что его бессовестно ослушались, заявиться минут через сорок - вполне хватит либо умереть, либо дожить до его прибытия. И чем ближе я приближался к участку, тем быстрее отключались жалкие остатки моих инстинктов самосохранения. Тело и разум в кои то веки работали сообща, сообразив, что их обладатель, по ходу, не жилец… Ну, почти не жилец. Что удивляло больше – меня это мало беспокоило. Умирать не хотелось, но и страха я как такового не испытывал.

Свернув за угол, я остановился, вытаскивая из кобуры пистолет, осторожно выглянул. На язык настойчиво просилась мелодия «Palladia». Три крепких детины поджидали кого-то у черного входа, с пушками наготове – ну прямо Матрица. А я, стало быть, Нео.

Я осмелился предположить, что поджидают либо меня, либо Эрл. Свидетелей, пускай и продажных крыс, в живых мои «подопечные» бандиты имели привычку не оставлять.

Поскольку в здание я еще не зашел, у детин были явные намерения зайти туда первыми, и хорошенько пострелять. Чтоб уж наверняка. Мне вот любопытно, как они до сих пор не догадались весь участок снести к чертям собачьим? Тогда уж точно наверняка.

А еще, мне не раз приходилось задумываться, почему никто вновь не попытался взорвать меня вместе с машиной? Конечно, поднялась бы шумиха, начали бы искать причину, рыться в архивах, в конце, может быть, нашелся бы тот, кто мое расследование бы продолжил. Хотя я подозревал, что обо всем позаботился Брукс - на одни и те же грабли дважды не наступают, да и от всех «свидетелей» пришлось бы избавляться. А это накладно. Очень.

До Брукса бы не добрались, а вот шеф… ан-нет, на него не посягали ни разу…

Я собрался с духом, ухитрился пробраться к пожарной лестнице, снимая пистолет с предохранителя, наивно надеясь обойтись без лишней возни и шума. Глушители я не любил, но ночью палить на территории участка – себе дороже, поэтому решил действовать по тихому…
По тихому не вышло… Скрипнула дверь, послышалась возня, будто кого-то вытаскивают на улицу силой, неуверенный стон, в холодном ночном воздухе поплыл аромат азиатской груши, что-то загудело, завертелось, захлопало. Я успел осуждающе покачать головой, прежде чем вмешаться. Ну, почему нельзя подстеречь жертву дома, к примеру? Тихо, без сопротивлений. Мою дверь открыть легче, чем дверь Импалы, с коей я иногда возился по пять, а то и десять минут. С дверью Эрл вышло бы сложнее, она у нее двойная – бывал разок, когда привозил ей, больной простудой, пончики.
А спустя мгновение все случившееся до и после потеряло смысл, осыпалось сухой стружкой распиленного пополам дерева. Завязалась драка, послышались звуки ударов – копы, дежурившие той злополучной ночью в участке наконец зашевелились, правда на улицу не спешили. Стрелять пока никто не решался, видимо приказ был – взять без шума, да только агенты Смитты не вняли, и вскоре в стоящую ближе к выходу машину влетело несколько пуль.



Я обернулся, убедится, что Эрл благополучно избежавшая удушливых объятий одного из киллеров успела скрыться за мусорными контейнерами, и едва не потерял челюсть, когда три здоровых мужика, как один, низко вскрикнув осели мешками на асфальт, захлебываясь кровью, а потом мою грудную клетку обожгло, словно каленым железом.

Я не опустил взгляд, заранее зная, что увижу: сверкающее лезвие меча одним рывком вспороло кожу, пробиваясь сквозь мышечную ткань, рассекая плоть подобно горячему ножу по маслу, почти достигая сердца. Вот только я слегка дернулся назад, не в отчаянной попытке избежать удара, нет, скорее подставляясь под него, слепо, с широко распахнутыми глазами, раскинув руки, будто принимая, стараясь запомнить каждое мгновение до того, как тело прошила резкая боль и горлом хлынула с солоновато-металлическим привкусом влага. Оттянул смерть, буквально вырывая для себя несколько лишних секунд. И словил достаточно, чтобы увидеть то, отчего и без того глухо бившееся сердце едва не остановилось само. Затем я услышал крик. Настоящий вопль боли, намного сильнее моей собственной, смешанной с яростным отчаянием, гневом, сожалением… возможно еще чем-то.

Кричал не я, я мог лишь шипеть, кашляя, сплевывая на землю алые сгустки и смотреть. Смотреть, как не дрогнувшей рукой, высокий человек в черном, чьи губы обрамлял хищный, охотничий оскал, практически не замахиваясь разит остроотточенной катаной, вероятно наслаждаясь зрелищем, моей податливостью и беспомощностью. Смотреть, как практически черные глаза расширяются, когда клинок наполовину входит в мое худое тело, и в тот же миг на смуглом лице застывает страх, суеверный ужас, и я ощущаю, как острие прошибает крохотный электрический разряд, быстро перетекая из меня тонким импульсом в моего же убийцу.

Воспоминания… Их много. Они яркие и красочные, и я наконец осознаю, понимаю все. И зачем рисовал те странные рисунки, зачем целовал нарисованные глаза и губы, зачем ждал, и как понял что мой убийца именно МОЙ, но на душе, вот-вот готовой покинуть умирающее тело, легче не становиться. Я получил их – ответы, в последние секунды своей жизни, но не радовался, наоборот, виновато, с иронией продолжал взирать как сменяется выражение лица ассассина одно за другим, и прежде чем медленно осесть на землю и захрипеть, потянулся, касаясь кончиками пальцев дрожащих губ. Таких теплых, но мокрых от слез, потоком стекающих по щекам.
Он что то шептал, не рискуя вытащить меч, только обхватил за талию, помогая сесть – ноги меня уже не держали.

- Как же так… - слышу я на грани сознания, - как же так…

Значит вот так…

Ассассин смотрел на меня, смотрел неотрывно, теперь уже он вглядывался в мое лицо, перебирая пальцами липкие от пота волосы, словно безумный исследуя остывающую кожу.

Я ощутил рывок, и боль в груди стала невыносимой, а слуха донеслось лязганье металла и скрежет его по асфальту. К кровоточащей ране сразу же прижалась широкая горячая ладонь, пытаясь втолкнуть обратно, задержать покидающую меня жизнь, стекающую по бежевому плащу багряными подтеками.
Он и сам не верил в происходящее, силясь сдавить дикий вопль, кусал губы, скрипел зубами, всхлипывал, изливая боль, намного страшнее причиненной мне, слезами, капающими мне на скулы и лоб. Баюкал меня, подобно младенцу, прижимая к себе изо всех сил.

- М-маг… - успеваю услышать я, пока мое сознание еще не заволокло бледной дымкой. Я с трудом фокусирую взгляд на его глазах… Нет, не красные, совсем нет, карие… но ЕГО, родные, те же, что и тогда. Очень давно.
Из последних сил тяну руку, вновь прижимаясь к его губам. Мне так многое хочется сказать, поведать, и сделать, но я прекрасно знаю – я умираю, и каждая секунда грозит стать последней, поэтому я выдыхаю, слизывая собственные капельки крови с уголков губ. Улыбаюсь.

- До следующей жизни, Куро-сама… - слышу собственный хриплый голос, потом шепчу что-то, неотрывно вглядываясь в его лицо, а потом замолкаю. Боль отпускает постепенно, тянуче, но верно. Последнее, что я чувствую - чужое дыхание на своих ресницах, прикосновение чего-то влажного к своим векам…

POV 5

Назад в отель я возвращался не спеша, даже успел закурить по дороге, и только потом, когда добрался до метро, сев в полупустой вагон, почему то напрягся, вспоминая глупую улыбку на лице моей жертвы, нечеткий шепоток и робкий, почти ласковый взгляд. Нет, человек, за которым идет охота, и более того – который об этой охоте знает, - так себя не ведет и не смотрит, как смотрел он. Я не ощутил страха в его взгляде, так же, как он не испугался моего. Я почувствовал нечто другое – интерес, неправильный, но неподдельный. Казалось, еще немного, и моя жертва, вконец осмелев, сама шагнет в темный проулок, протягивая руки в нетерпеливом приветствии. Сама упадет в мои объятия, затихнет на миг, а потом скажет что-то несуразное, вцепляясь пальцами в ткань одежды.

Губы растянулся хищным оскалом. Чем больше мыслей плодилось в голове об этом копе, тем яснее я осознавал, что возможно, не дотерплю до субботы. И дело было не просто в желании убить – он вызывал во мне ответный интерес, легкую, однако крепкую заинтересованность. Прежде подобную не вызывала ни одна из жертв.

Тогда я всего лишь делал свою работу, четко, без отклонений от схемы действий «найди-убей» или «поймай-убей». Наверное поэтому и пользовался спросом среди богатых заказчиков. В основном, потому что почти никогда не задавал вопросов о причинах заказа. Мне было полностью фиолетово, за что жертва заслужила, в чем провинилась и почему нанимали именно меня, в то время, как могли обойтись наемниками с менее дешевыми запросами касательно оплаты за сделку. Хотя нет, почему нанимали именно меня я как раз таки понимал – за молчаливое спокойствие, безоговорочное подчинение в исполнении, безукоризненное выполнение сделки. Даже если возникали трудности, я не требовал доплаты. Мне хватало того, что я получал. А получал я достаточно: суммы за восемь лет работы киллером хватило бы на небольшой домик с садом и на лет пять безбедного существования, а при хорошем раскладе – на все десять.

Единственное от чего я отказывался – убивать с особой изощренностью, хотя нанимали меня порой, потому что моим главным оружием был меч, разящее лезвие. Им, при желании, можно было одним ударом разрубить человека пополам, снести голову или аккуратно отрезать конечности, оставляя в сознании и надолго продлевая мучения. Но как бы меня ни представляли копы, и что бы обо мне ни думали в мире преступности, а извращенцем я явно не был, и не собирался становиться ни за какие деньги. Вообще предпочитал холодное оружие огнестрельному, вроде метательных ножей и такой экзотики как кунаи. Бил точно в цель; человек умирал раньше, чем успевал почувствовать боль. Впрочем, для некоторых я делал исключения. А пистолеты пользовать умел не хуже заправского ганслингера, правда с некой брезгливостью и презрением, однако когда жертва оказывала слишком уж рьяное сопротивление, проявляя, скажем, смекалку, выбора все равно не оставалось – заказ должен всегда выполняться вовремя.

И я выполнял. Без зазрения совести выполнял. Научился жить в тени, изредка из нее выползая.
Иногда, оглядываясь назад, я мог задуматься, зачем все это делаю, ведь за годы средств у меня накопилось достаточно, чтобы уйти с пути наемника и зажить как все обычные люди. Никто не нашел бы меня, да никто не посмел бы и искать. Ведь формально я не существую.

Если бы не одно внеочередное «но»: обычным меня назвать сложно. Невозможно. Дитя не от мира сего, говорил отец, напиваясь, отчего меня каждый раз трясло от отвращения. Приходилось уходить из дома и скитаться по городу, дабы не сорваться наконец, и не наорать на медленно разрушающего себя алкоголем родителя.

Если думаете, что убийцы растут только в неблагополучных семьях, то жестоко заблуждаетесь. Существует множество причин, и моя - одна из более банальных.

Я рос в самой обычной: отец работал преподавателем в университете, мать медсестрой. Имелась маленькая сестренка, на шесть лет младше, всеобщая любимица и радость. Скромная размеренная жизнь без неприятных эксцессов вроде скандалов. До тошноты просто, скучно и блекло.

Я сам не особо выделялся на фоне всеобщей серости и обыденности. Хорошо учился, собираясь в будущем поступать на лингвистический, каким бы смешным это сейчас ни казалось, неплохо разбирался в компьютерах и увлекался фехтованием. Родители не одобряли рвений и желания владеть мечем в старых добрых самурайских традициях, только дед поощрял мои нелегкие старания, поддерживал и на тринадцатом году жизни вручил настоящий меч. Катану, когда то подаренную отцу. До того дня я не подозревал, что мой предок в юности увлекался тем же, чем и я, а потом забросил, страшно разочаровав деда. Я же был несказанно рад. Еще бы! Подаренный меч стоил дорого, до сих пор не знаю, где дед его добыл. Если не ошибаюсь, он был чем-то, вроде семейной реликвии… А потом дед скоропостижно скончался, и с его смертью начала меняться моя собственная жизнь.

Я плохо помню то время, да и незачем.

Сперва заболела сестренка, и срочно понадобились средства на операцию: все в традициях унылого избитого сценария. Родители надрывались на работе, я умудрился найти временную подработку. Хотя по возрасту работать мне не полагалось, в свои тринадцать я был довольно высоким для азиата, широкоплечим, внешностью тянул на шестнадцать, оставалось лишь малость приврать.

Однако денег все равно не доставало, и с каждым днем отец все чаще посматривал на дедовскую катану, когда-то его, а теперь мою – за нее мы бы вполне выручили приличную сумму. И я сам понимал, насколько жизнь сестры дороже куска железа, но расстаться с ним не мог; дед запретил, взяв обещание ни при каких обстоятельствах никому и никогда не отдавать, за что отец часто называл уже покойного старика старым маразматиком. Я же боялся, что в конце концов не выдержу, и таки отдам меч. Как и случилось. Вот только продать мы его не успели – сестренка умерла в больнице, несмотря на то, что операцию согласились сделать до выплаты полной суммы. И тогда понеслось…

Кто-то переносит подобные утраты легче, двигается дальше, а кому-то это «дальше» просто не дано .
Мать тяжело переживала потерю дочери, часто плакала, слонялась по квартире скорбной тенью, потухая на глазах. Перестала разговаривать со мной и отцом. Тот в свою очередь, стал смотреть на меня и на меч с неприкрытой ненавистью, будто то была исключительно моя вина. Все чаще прикладывался к бутылке. Мне приходилось наблюдать, постепенно уходя в себя, ибо что-либо изменить я был не в силах. Однако в смерти сестры себя не винил.

Когда же, год спустя, все, будто начало налаживаться, а боль утраты забываться, появился новый разлом – погибла мать. И заштопать его не способны были уже ни время, ни терпение, ни повиновение отцу…
Он пытался сдерживаться, пытался вернуться в привычное русло, как и прежде ходил на работу, не бросая при этом пить, за что и поплатился.

Я любил отца, но выдерживать его тяжелые взгляды становилось все сложнее, две потери сразу его подкосили… а потом я его убил… Вот так просто, столь ненавидимой им катаной. Не помню из-за чего, но причина имелась. Весомая. Только я забыл. Вытер из памяти, как скоро после случившегося, и себя прежнего.

Спустя два следующих года, избавившись от всех документов, подтверждающих мою личность, я примкнул к одной банде якудза, превратившись в первоклассного убийцу, «черную сталь», ассассина, «призрака»…



В отеле я долго ходил по комнате, размышляя, и время от времени косился на мобильник. Номер моей жертвы я запомнил с первого раз, и теперь боролся с искушением, чтобы не позвонить. Для этого ведь немного надо – набрать нужные цифры, дождаться пока отзвучит сигнал вызова и услышать что-то вроде «Алло». Даже когда я его убью, бояться мне нечего: номера телефона, как и сам телефон, я менял практически каждый раз, когда получал новый заказ. Дело не хлопотное, денег у меня хватало, и одного звонка явно недостаточно, дабы вычислить мое местонахождение, да и остальное обо мне, поскольку каждый раз завершая дело, я благополучно покидал город, любой, где бы ни находился, и постоянно передвигался, удачно конспирируясь, за что и прослыл тем самым «призраком» в архивах федералов – взламывать их систему было едва ли не моим вторым хобби, хотя заядлым хакером я отнюдь не являлся. Но подобные навыки и умения позволяли с начала моей карьеры наемного убийцы удачно скрываться от сил правосудия, регулярно оставляя их в дураках, и заставляя все чаще сомневаться в моем существовании. В самом деле -призрак.

На исходе пятнадцатой минуты бесцельного хождения по комнате и поглядывания на телефон, мне пришлось сдаться.
Не знаю, чем меня так привлек этот неуклюжий коп, буквально напрашивающийся на острие моего клинка уже одним своим взглядом в мою сторону, тогда в проулке, однако чувства вызывал самые разнообразные. Такую гамму оных я не испытывал пожалуй за всю свою жизнь в роли ассассина. Хуже обстояли дела с восприятием – я не понимал, почему и чем он так меня привлекал. Я знал его со снимка и небольшой прогулки парком, закончившейся обоюдным глазением друг на друга, после чего во мне проснулось «трепетное» желание насадить его на лезвие меча. Желание, сродни возбуждению… Острому и быстро нарастающему.

Пока длились гудки в трубке, долгие и тягучие, словно смола, я успел засомневаться в правильности этого поступка. За секунду до того, как я уже намеревался нажать «отбой», слуха коснулся резкий щелчок, тихое сонное дыхание, а затем и голос. Мягкий, бархатный, до ужаса, до мурашек по коже знакомый. Никогда прежде я не терялся слыша чей-то голос. И пугала отнюдь не мягкость. О нет – она наоборот завораживала, заставляя морщить лоб, вспоминать что-то, чего я вообще помнить не должен, и уж тем более не мог ответить на сперва неуверенное, а потом порядком раздраженное «Алло». В итоге, выслушав гневную тираду вежливости с использованием намеков на грубые слова, я успел немного повеселился. Когда за раздавшимися вслед гудками отзвучали последние, я отбросил трубку на диван, уселся за стол, принявшись тщательно перечитывать собранное на моего копа досье. Моего. Именно – жаль, если его убьют до меня. Очень жаль. Такую жертву, которая одним своим взглядом и голосом довела меня до исступления, отдавать в лапы кому-то еще я не собирался.

Меня нанимали наспех, заплатили как положено гонорар, тем не менее я сразу понял – одним мной наниматели не ограничатся, и остальной куш сорвут те, кому посчастливиться добраться до копа первыми. И не только до него. Судя по наличию «крысы» и свидетелей, им придется проводить конкретную зачистку.

К их несчастью мой подопечный выкручивался с ловкостью скользкой пиявки, неудивительно что наниматели заторопились. Почти два года избегать смерти – такой изворотливости позавидует любой. Странно, что этот тип не залег на дно. Упрямство – тот еще порок, но и благодать.

Я постучал ногтями по столу, рассматривая стопку ненужных уже бумаг, и фотографию, с которой улыбался коп. Фай. Д. Флоурайт.

Обычно имена не имели значения. Не важно, знал ли я о жертве понаслышке, с экранов телевизора, или монитора ноутбука, или же сталкивался с ней лично – бывали и такие случаи, - работу я доводил до конца, обрекая себя на полнейшее одиночество. Без друзей и без близких. Так лучше, потому что близость с кем то, дружба, сделали бы меня уязвимей. А при своей профессии я не имел права допустить подобного. Но вот имя копа металось в голове со скоростью света, словно призывая открыться скрипучей двери в закоулки памяти, вспомнить где же я его слышал, а возможно произносил и сам. Но нет, ничего подобного я на своем веку не припоминал.

Чтобы отогнать лишние мысли, я потянулся к распитой уже бутыли с пивом, успевшим порядком выдохнуться, пригубил глоток… и подскочил как ошпаренный. Отбросил пустую бутылку в угол, проигнорировав разлетевшиеся в разные стороны осколки, и резко направился к шкафу. Черный чехол с самурайским мечем перекочевал на плечо – я нутром ощущал, что оттягивать встречу с неизбежным нельзя и широким шагом направился к двери, прихватив по дороге позабытый мобильный.

Где обитает Фай, я не знал, как не знали и заказчики, но должна была непременно знать «крыса», упустившая поделиться сией немаловажной деталью с теми, кому регулярно сливала информацию. Если же не она, то главный участка, где моя добыча работала – за короткое время я самолично выяснил и составил список возможных людей, способных указать мне его укрытие. А так как в программе защиты свидетелей мой златокудрый не участвовал, по прежнему работал в участке как ни в чем не бывало разгуливая по паркам, то и города не покидал.

А еще я знал что живчики, подобные этому Фаю, всегда имеют лишний козырь в рукаве, и вряд ли его смерть поможет заказчикам уйти от правосудия. Но меня нанимали не для того, чтобы я думал – за это отдельная плата, так что, что будет после того, как я выпущу ему кишки и спасет ли оное от наказания виноватых, уже не моя проблема.

Двигаясь по знакомому маршруту «отель-метро-участок», я не мог отделаться от мысли, что явно чего-то упускаю, нечто немаловажное, отчего тут же отмахивался, как от назойливой мухи. Впоследствии оказалось – зря.

Не доходя до метро, я остановился, оглядывая грязную улочку. Редкие прохожие, в основном подвыпившие, бомжеватого вида, шарахались в стороны: моя высокая фигура, из-за черной одежды практически сливалась с уличным мраком, от которого не спасал ни грязный свет фонарей, ни тусклый свет из окон квартир. Должно быть зрелище пугающее.

Полез в карман, выуживая мобильник, с минуту поизучав, вновь набрал недавний номер – глупость, и я готов корить себя за нее вечно. Попозже… именно в этот момент, хотя бы на короткое мгновение, я захотел услышать голос моей жертвы опять, словно от него зависела моя собственная жизнь, и оторопел, когда после знакомого «Алло» до меня донеслось «Мой убийца?».

Сказать, что я растерялся, значило бы скупо промолчать отвернувшись к ближайшей стене и непочтительно сплюнуть кровавым сгустком предварительно получив под ребра кухонным ножиком. Я оказался в замешательстве, примерзнув к асфальту, не в силах пошевелиться, слушая не менее растерянно прозвучавшее ругательство. При чем дважды. За коим последовала короткая речь, окончательно сбившая с толку.

«Знаешь… я был бы не против встретиться с тобой лицом к лицу, увидеть не в темноте проулка, а немного поближе. Вплотную. Однако, если ты не поторопишься… возможно меня убьют совсем другие люди, не те, от чьей руки я совсем не прочь погибнуть…»

Сглотнув в попытке смочить в миг пересохшее горло, я до хруста сдавил мобильный – немного поднажми и в ладони останутся уродливые обломки, больно впивающиеся в кожу сквозь ткань плотных перчаток.
Голос не включал шутливые нотки, ни намека на веселье, просто неприкрытую печаль, и я уже был готов сослаться на помутнение рассудка незадачливого копа, пока не вспомнил изучающий меня тогда взгляд, понял – парень в здравом уме и прекрасно знает кто сейчас с ним на проводе.



Я убил их быстро, секунда за секундой поочередно метнув кунаи в область шеи практически не прицеливаясь.
Признаться, вылазка к полицейскому участку планировалась по возможности обойтись малой кровью, вернее кровью моей жертвы – посторонние не входили в список смертей на сегодняшний вечер. Так вышло, иначе именуемый Фаем погиб бы раньше, чем до него добралась моя катана: он неплохо преуспел в попытке спасти девчонку, но обходиться без выстрелов, даром что у здания с копами, было равносильно прыжку с Лондонского моста.
В общем, ее то он отбил, и она удачно ретировалась, забившись за мусорными баками. Скорее сыграл эффект неожиданности: мне из моего укрытия удалось рассмотреть, как державший ее громила получил пустой консервной банкой в широкий лоб – их тут много разбросано, мусора’ чистоту вокруг здания не особо соблюдают, на то они и мусора, - урона банка не нанесла, но объятия громила разжал, выпуская несчастную на волю. С остальными двумя произошло то же самое – моя жертва метила с точностью снайпера, и короткое замешательство, воцарившееся в строю «врага» позволило ей сбежать. Удивило лишь то, что она не закричала, не побежала дальше, наверное боялась получить пулю в спину или наткнуться на других, возможных похитителей, или полицию, которая, по всем правилам, должна была уже на ушах стоять… Хотя возможно я их слегка переоценивал. Все четверо честно старались не шуметь. Особенно хорошо это удавалось Фаю, державшему, кстати, пистолет наготове, но от пальбы воздерживаясь.

Громилы же стараться перестали ровно на четвертой минуте, и двинулись на худую, по сравнению с ними, слабую пародию на полицейского, намереваясь взять численным перевесом.

Я краем глаза заметил, что дверь громилы неплохо запечатали, предварительно сломав замок, и дружной толпой набросились на моего… мою жертву. Согласно подсчетам, находившиеся в участке мусора должны были просечь ситуацию еще несколько минут назад, стало быть у меня оставалось очень мало времени. Бесшумно переместившись вдоль стены здания, за которым скрывался, я запустил руку в карман, выуживая кунаи, когда несколько пуль, предназначавшихся копу, угодили в одну из машин на стоянке. Та бешено завыла, впрочем, тут же заткнулась, получив еще несколько пуль из пистолета с глушителем. А затем я метнул кунаи, тонкими перышками вошедшие во вражеские шеи, пантерой двинулся к копу, ошалело взирающего на трупы…

Лезвие должно было войти достаточно глубоко, чтобы перебить сонную артерию – кровищи, вероятно, натечет не мерено, зато эти трое вряд ли поймут, что же их прикончило. Практически безболезненно. Почти безболезненно. А потом пришел черед моей основной добычи. Я начал движение до того, как упал последний. Тихо, по кошачьи. Достаточно бесшумно, чтобы занести для удара меч до того, как он поймет, что его сразило. То было мгновение триумфа, мгновение наслаждения, и необузданного, стихийного желания ощутить чужую боль, увидеть широко распахнутые глаза в последний миг жизни, чтобы заметил, чтобы рассмотрел улыбку на моем лице. Чтобы мой собственный взгляд был последним, что он увидит, прежде чем умереть…

Но когда лезвие пронзило чужую плоть, время будто замерло...

Я вижу, словно в замедленной киносъемке, как катана проходит сквозь ткань окрашивающейся алым одежды, вижу, как по лезвию струятся алые нити, в свете фонарей тяжелыми виноградинами падая на асфальт. Вижу лицо моей жертвы и пугаюсь. Пугаюсь того, что вижу.

Широко распахнутые глаза. Как я и хотел. Они смотрели прямо на меня, но без ненависти, без отчаяния или боли. В них я увидел нечто сродни радости, осознания чего-то, понимания чего-то, крохотная толика сумасшедшего счастья, полную глубину которого я не успел прочувствовать, так как услышал безутешный, безумный крик.

Мое горло надрывалось, голосовые связки натягивались, до рези, до боли, саднили, едва не разрываясь от напряжения. Я кричал, орал, принимая то, что давал мне он своей смертью, своими глазами, своим прикосновением, а тело сковало страхом, диким ужасом от осознания того, что я натворил, КОГО убил собственными руками.

Слишком быстро, слишком внезапно, память, которая не должна быть моей, вливалась щедрыми потоками, сметая рассудок, унося куда-то за грань сознания, стирая прежнего меня без остатка.

Кожу обжигали слезы, теплые, как и кровь… его кровь. Я никогда не плакал, и теперь, когда воздух в легких иссяк, боль постепенно передавалась глазам, капая с ресниц прозрачной, но горячей влагой. Я рыдал как ребенок, боясь лишний раз пошевелиться, обнимая ускользающую от меня жизнь, его жизнь. Боясь причинить еще больше боли, я придерживал тонкую талию, бережно, словно хрупкий цветок – сожми и сломается. Аккуратно опустился на колени, всматриваясь в родное, любимое лицо. «Маг, мой маг». Уже не «моя жертва», а просто «мой», с самого начала, и до самого конца, неумолимо приближающегося, как и вой сирен.

Я помнил. Помнил все, помнил «ту» жизнь, и помнил, почему я сейчас «здесь». Рывком вырывая лезвие из слабо вздымающейся груди, смотрел, так же, как и он на меня. Слов не было. Да и нужны ли? Я спешил вобрать в себя его образ, зарываясь пальцами в белокурые спутанные волосы, мокрые от пота на висках, бормотал неясно на его неловкую ласку – прикосновение к губам пальцами. Нежно, невесомо…

Заворожено, жадно, я готов был целовать ЕГО губы, виновато искривленные улыбкой с примесью липкой тоски.

- М-маг... - наконец выдыхаю, а он вновь тянется ко мне, прижимая свою холодную ладонь к моим дрожащим губам.

«До следующей жизни, Куро-сама», затем короткий вздох, беззвучная фраза и предсмертный хрип. Тонкое тело выгибается неуклюжей дугой, затихает, словно тряпичная кукла, а я лишь могу обнимать его, целуя закрывшиеся веки, трястись от рыданий и внезапно подступившего смеха…


Его квартиру было легко отыскать. Ключ в кармане плаща, названый шепотом адрес… Кажется он говорил еще что-то, но я не мог вспомнить, медленно сползая по дверному косяку. Когда сбежались копы, я успел скрыться, бросив катану валяться неподалеку на асфальте. А что будет с девкой меня не волновало, хотя вспоминая ее зеленющие глаза, оставалось лишь сжимать кулаки в приступе слабой злости, ощущать во рту осадок горечи и столь же горько усмехаться. Не знаю, стоит ли завидовать ей теперь, или же сочувствовать: мы с магом успели вспомнить, понять, обнять друг друга хотя бы на короткий миг, а она и мальчишка, тот, самый первый, янтарноглазый, не успели. Проклятье? Удача?

Или может, это тоже цена?

За что же ты заплатил ее, маг?

Нижняя губа была давно прокушена, пока я, впиваясь пальцами в виски катался по полу у порога в его спальню, скулил и метался, то поджимая колени к груди в попытке унять приступы смеха и жалобного воя, то вытягиваясь во всю длину, сучил ногами выпуская на волю охватившую меня истерику. Лоб был исцарапан, рукава куртки подраны зубами – настолько сильно я хотел, мечтал заорать, но не мог, затыкая глотку собственной одеждой, дабы не перебудить соседей.

Я вошел в подъезд еле переставляя ноги, не разбирая пути и лишь чудом добрался до нужной двери. Мерзавец уходя, не озаботился выключить свет, поэтому когда я шагнул за порог пахнущего пылью и остывшим молоком помещения, волна очередного озарения едва не подкосила и без того пошатнувшуюся за несколько прошедших часов психику. Они были всюду. Рисунки. На стенах, на полу. Приклеенные скотчем, кнопками, а местами и клеем. Рисунки с моим лицом. С моими глазами и губами. Я рухнул на пол, как только вошел, готовый взреветь раненым зверем, еще живым, однако уже издыхающим от глубокой кровоточащей раны. Он знал, скотина! Он все знал!

Первым порывом было бросится на кухню, схватить нож и вонзить себе поглубже в сердце, чтобы перестало так кричать, так болеть и мучить меня. Но почему-то бросился к стенам, разбив кулаки, стерев кожу на костяшках пальцев в кровь, избивая собственные изображения, добиваясь то ли искупления, то ли наказания. Я срывал и рвал эти рисунки в порыве ярости, топтал ногами, катался по ним полностью обезумев и рыдал, рыдал не в силах остановиться, пока мой взгляд не сфокусировался на старенькой кровати со смятым одеялом…

Оно согревало и пахло им. Уставший, изможденный рыданиями, я задремал, где-то на задворках сознания позволяя себе напомнить, что в любую минуту сюда могут ворваться копы. Возьмут с поличным – улик я предоставил достаточно. «Призрак» повержен, как ни крути.

Но оторваться от постели, хранившей его запах, было выше моих сил.

Я не ждал наказания. Последние пара часов жизни наказали меня сполна, стерев смысл всей жизни "здесь", как таковой, подчистую.

Что же ты такого сделал, маг?

«Ты должен дожить эту жизнь».

Последние, сказанные Фаем слова заставили подскочить, буквально скатиться с кровати. Значит ли это, что убить себя я не могу? Так ведь, ублюдок ты эдакий? И не могу позволить кому то другому убить меня? Это и есть условие, цена? Или может обещание? До следующей жизни, да?

Истерика отпустила в тот же миг, а разум стал кристально ясен. И последнее что я сделал в этой квартире, перерыв все тумбочки, забрал папку с такими же рисунками, что висели на стенах, и маленький альбом фотографий с ЕГО лицом – мое личное наказание, мой личный наркотик и моя новая память.

- До следующей жизни, Флоурайт.

Подъезд окружили, когда я пересекал улицу за квартал от этого дома. Я предоставил им много зацепок. Что ж, по крайней мере, скучать до конца "этой" жизни мне не придется.

@темы: Tsubasa:RC, Яой, PG-13

---

[HankAnderson]

Название: Ассассин
Автор: Fatenight
Бета: Нету (плак-плак)
Фэндом: Tsubasa Chronicle
Персонажи: Курогане, Фай
Рейтинг: PG-13
Жанры: Драма, POV, AU
Предупреждения: Смерть персонажа
Размер: Миди, 26 страниц
Кол-во частей: 5
Статус: закончен
Саммари: Иногда, лучше никогда не вспоминать то, что не должен был помнить...
От автора: автор понятия не имеет, как устроены полицейские участки, так что пардоньте за фейлы)

POV 1

Когда я получил его фотографию, мои брови скептически поползли вверх. Внешность человека, которому было уготовлено стать одной из моих жертв абсолютно не сочеталась с профессией, и причиной, послужившей поступившему мне заказу. Нет, отказываться от работы я не собирался, как не отказывался до этого, не взирая на пол и возраст каждой из жертв, однако лицо улыбающегося со снимка человека меня явно чем-то зацепило. В тот вечер, изучая добытый из конверта пакет документов, я закурил дешевую сигарету, выпуская дым серым облаком растворяться над головой, а пепел стряхивал прямо на ковер снимаемой мною комнаты какого-то убогого отеля. Впрочем, я никогда не заботился об удобствах и не интересовался роскошью, позволяя себе расслабиться лишь после выполнения заказа, но сейчас мне почему-то захотелось сменить сигарету дорогим портвейном, откинуться на спинку кресла, и завернуться в плед у камина; настолько уютной казалась улыбка моей жертвы. Как и смеющиеся голубые глаза. Вероятно парень, изображенный на фотографии и не подозревал, что его снимают, хотя скорее всего, снимок делал не профессионал. Белокурые волосы, растрепаны и слегка смазаны, ложились на лоб неровными прядями. Бледная кожа, нетронута загаром, а те самые смеющиеся глаза обрамляли по девчоночьи длинные ресницы. Синий галстук, неряшливого вида рубаха, да бежевый мятый плащ – словно оживший образ следователя из старых сериалов. Вот и все, что отличило бы его от той серой массы людей, что встречаешь каждый день на мрачных улицах города.

Я знал только одно - его я никогда раньше не видел, и все же...

Супружеская измена, политика или религия, деньги, разборки с мафией и многое подобного рода являлось для меня обыденной работой, ничего больше, кроме средства зарабатывать на жизнь отнимая чужие. Я никогда не жаловался, не пререкался с нанимателями, не задавал вопросов, выполняя свое дело более чем безукоризненно. Мог добраться до жертвы, где бы она ни скрывалась, и моя рука никогда не дрожала, нанося точный удар, сколько бы слез ни пролили приговоренные чужой волей люди, сколько бы ни молили о пощаде и сколько бы ни сыпали проклятиями. Жизнь научила меня быть разящей сталью, оружием без хозяина, идеальным орудием убийства – моя жизнь, которая погасла, стоило мне впервые, для убийства, взять в руки дедовскую катану.

С тех пор я перестал существовать: ни документов, ни записей в базе данных, ни отпечатков пальцев. Я позаботился о собственном исчезновение еще до того, когда меня впервые нанял богатый ублюдок, дабы убить отказавшегося брать участие в его грязных делишках сына. Думаю это убийство оказалось единственным, что затронуло таявшую во мне толику жалости. Мальчишка, подросток, тогда чуть младше меня, загнанный, с животным страхом в янтарном взгляде, но непоколебимый, не отводящий этот взгляд от своего убийцы до самого последнего вздоха. Не моливший, не плачущий и не стенавший, а принимавший свою участь как нечто неизбежное. Умирал он не долго. Я постарался обеспечить ему быструю смерть, однако маленький щенок, усмехнувшись дрожащими губами, попросил продлить мучения, дабы он мог, умирая, смотреть мне в лицо, пока за последним ударом сердца не придет пустота… Я кивнул тогда, ударив в точку, оттянувшую смерть всего на тридцать секунд, читай - почти солгал. Но с тех пор, по прошествии стольких лет, я все еще вспоминаю ту слабую усмешку, навсегда застывшую на побелевших губах – мое вечное наказание.

Сейчас же, я - наемник, ассассин, преследуемый федералами в нескольких странах, известный под прозвищем «черная сталь» - та самая, разящая, - данного за используемую мною в убийствах роковую дедовскую катану. Хотя почему черная? Никто кроме янтарноглазого мальчишки не видел моего лица, а многие даже сомневались в моем существовании. Так, призрак, появляющийся из тени. И в тени же исчезающий…

Докурив четвертую сигарету, я решительно поднялся со старого подранного дивана, накинул куртку и дождавшись пока снимок догорит в пепельнице, громко хлопнул дверью.

Оружие брать с собой не стал. Не сегодня. Сегодня я просто проверял.

Найти парня не составило труда, поскольку вместе с фотографией поступило достаточно информации о его особе вплоть до номера мобильного, будто мне понадобиться ему названивать. Поэтому спустившись в метро и проехавшись до нужной станции, я дождался конца рабочего дня в соседнем кафе неподалеку от центрального полицейского участка, заприметив, как и ожидалось, припаркованную у входа машину, чей номер располагался в первых строчках письма с информацией. Хотя для копа, парень явно промахнулся с маркой.

Двигало ли мною в тот момент не свойственное мне любопытство, я не знал. Во всяком случае, жить оставалось жертве до субботнего вечера; два с небольшим дня – клиент торопился, и работу предстояло исполнить как можно скорее. Отказать же себе в возникшем внезапно капризе понаблюдать я не смог.

Объект покинул здание спустя три часа ожиданий, но к машине не пошел. Свернул в сторону парка. Не слишком осмотрительно, учитывая, что убрать его с дороги поручили самому жестокому, хладнокровному киллеру, у которого никогда не случалось осечек.

Молча расплатившись, я двинулся следом, стараясь не выпускать из виду худую фигуру, шагающую по полупустому скверу. Через час слежки, моя добыча, удобно просидев весь этот час на лавке у фонтана, двинулась обратно, беззаботно расстегнув ворот неуклюжей рубахи. К тому времени на улицах уже зажглись фонари, и только в глухих проулках обитала темнота, изредка разбавляемая светом из окон.

В одном из таких проулков я остановился, быстро обогнав беззаботного копа. Этот проулок располагался неподалеку от припаркованной машины, узкий и отдающий сыростью. Чтобы подойти к машине, парень непременно должен был пройти в опасной от меня близости.

С расчетами я угадал: проходя совсем рядом, тот притормозил. Похоже он обладал завидным чутьем, если уловил мой тяжелый взгляд. Я стоял среди смятых газет и пустых банок из под колы в вечерней темноте и дабы различить мой силуэт пришлось бы здорово напрячь зрение. Однако парень остановился, долго с любопытством всматриваясь туда, где тихо и неподвижно стоял я. Он был в точности как на фото: тощий, бледный, нелепо одетый и молодой, правда то ли чрезвычайно наблюдательный, либо просто чудаковатый.

Обычно я без проблем вижу людей насквозь, могу предугадать их следующий шаг, но поведение моей жертвы слегка настораживало. Он смотрел мне в глаза. Я то явственно ощущал. Хотя он и не мог видеть меня в темноте проулка. С интересом изучающе, словно знал меня раньше, а потом улыбнувшись и что-то буркнув себе под нос, спокойно направился к машине, скрывшись за хлопнувшей дверцей.

Простояв еще минут пять, я направился обратно, зная достаточно, чтобы приступить к исполнению работы - убить. Убить с удовольствием.

POV 2

- Держи, Коломбо, - передо мной на стол упала толстая, тщательно заклеенная скотчем папка, придавленная изящными пальчиками Эрл.

Я встретил ее смеющийся взгляд сонно-рассеянным, протянул руку, потянув край папки на себя, но теперь уже мягкая красивая ладошка вжимала ее в стол, не позволяя взять.

- А как же награда? – хлопнула ресницами девушка, наклоняясь и подставляя для поцелуя румяную щечку, - мне пришлось изрядно потрудиться, раскапывая запрашиваемые тобой данные, поэтому требую сразу с процентами.

Я пожал плечами, вооружился одной из своих самых обаятельных улыбок, по хозяйски положив руку на узкое плечико, притянул ближе, касаясь щеки губами. Как всегда, повеяло приятным ароматом азиатской груши, смешанным с запахом чистой кожи и ванильного пудинга, который, вероятно, был съеден в обеденный перерыв тройной порцией – излюбленный десерт Эрл.

- И все? – нахмурилась та, картинно насупив брови, - а как же проценты?
- А проценты будут завтра, щедро посыпанные шоколадной стружкой и взбитыми сливками, - парировал я, протягивая купон на бесплатное мороженное в соседней кафешке, - ванильный пудинг прилагается за мой счет.
- Умеешь ты прицениваться, - выхватив купон, моя самопровозглашеная помощница перестала удерживать папку. Кокетливо тряхнув копной светлых волос, крутнулась на каблуке, - в следующий раз так дешево не отвертишься, Коломбо.

- Ага, - согласился я, торопливо просматривая пачку бумаг, - романтический ужин при свечах, билет в первые ряды на концерт Элтона Джона и даже норковая шуба – все что захочешь, сладкая.
Когда легкие шаги Эрл отзвучали в тишине помещения, растаяв в коридоре, по оному прокатилась волна сдавленного смешка, плавно перерастающая в откровенный ржач.

- Умеешь женщинам угождать, ангелочек, - слышалось от соседних столов. Я старательно не обращал внимания, поднимаясь и прихватывая свой вечно помятый, нагонявший тоску плащ. Не мне, конечно, а тем, кто меня в нем рассматривал.

Да уж, получить два прозвища, придуманные целым участком, не каждый сподобиться. Ну а кто захочет то?
Впрочем, я привык и даже откликался, при чем без жалоб, поскольку свое родное имя слышал гораздо реже.
Первое прилипло, стоило удостоиться повышения в звании. Вернее не так – окончательно укрепилось за моей неподражаемой персоной из-за вышеупомянутого плаща, купленного по дешевке в одном из секонд-хендов, где я, собственно, имел счастье пополнять запасы своего неброского гардероба, откровенно брезгуя магазинами поэлитнее. Отнюдь не из-за нехватки средств, а чисто из принципа, да и портить такую одежду было не жалко. Что при моей профессии и образе жизни случалось довольно часто.

Прикид из непонятного оттенка тряпки, свисающей мешком ниже колен, вечно мявшейся рубахи - сколько ни гладь, - и обязательного галстука: ну чем не любимый всеми комиссар Коломбо - экранный простак-детектив, щелкавший самые запутанные преступления со скоростью пакета семечек?

Сходство заметное, как горячо заверяли меня поклонники сего персонажа, коих в участке насчитывалась добрая половина.

Кстати не спроста. С моим личиком а-ля « вселенская наивность», которую я успешно изображал, а еще невероятной везучести, отчасти благодаря которой же я дожил до своих тридцати, умудрившись при этом побывать не в одной перестрелке и пережить два покушения, ни одно из порученных мне дел не закрыли, а каждого виновника упрятали далеко и надолго.

Что с них возьмешь? Смотрели бы чаще старые сериалы - не попались бы на безупречно сыгранную мною роль следователя–простофили, лишь с виду казавшегося неуклюжим дурачком. Правда на методах работы, включая манеру вести переговоры с подозреваемыми, сходство с комиссаром заканчивалось. Ибо в отличии от него, я был значительно моложе, вообще преисполнен служебного энтузиазма больше чем кто-либо в участке. За что часто расплачивался отсутствием отпуска, выходных в частности – проклятое чувство справедливости с примесью повышенного чувства ответственности, обязывало меня стоять на страже порядка, ревностно наказывая нарушителей, наплевав на нужды моего смертного тела.

Начальство меня, разумеется, уважало, можно сказать – души не чаяло, не уставая при этом намекать, иногда в открытую советовать взять таки законные выходные во избежание летального исхода от переутомления. А треть криминального мира тихо ненавидела.

Кстати, слава Богу только ненавидела, не выказывая иного интереса к некой блондинистой заразе, именуемой в узких кругах Флоурайтом, а в широких – Коломбо и ангелочком. Иначе я бы вряд ли отпраздновал свое тридцатилетие, двинув кони лет пять назад, гоняясь за убивающим проституток маньяком, в результате оказавшегося довольно влиятельной шишкой местного разлива с садистскими наклонностями.

К слову, второе прозвище я получил, после приобретения новой машины взамен старой, отправившейся на свалку после взрыва из-за нехитрой бомбы, подсунутой покусившимся на мою жизнь гадом около двух лет назад. Злоумышленник, вероятно, не рассчитывал, что в место меня за руль сядет бедолага, решивший мою машину угнать…

Тогда я как раз взялся вести дело, кое, к сожалению, веду по сей день. С переменным успехом продвигаясь к прогрессу.

Как выяснилось в последствии, остальная половина участка отличилась любовью к другому сериалу, начав ассоциировать меня с одним из очередных персонажей очередной мыльной оперы.

Мое приобретение величалось Импалой, выглядело так же, как и пользованная героями сериала "детка". Дополнением служил все тот же плащ и галстук, растрепанный вид, плюс большие печальные глаза, остававшиеся такими несмотря на не сходящую с лица улыбку…

Помахивая папкой, я спешно направился на второй этаж, приготовившись провести остаток вечера, а скорее всего и ночь, за компьютером. Дело отлагательств не терпело, учитывая что оно, это дело, свалившееся на мою многострадальную голову из списка «третьей важности» вот уже больше года занимало высокие рейтинги, став делом «жизни и смерти».

Обычное преступление с парой убийств и нарушений переросло едва ли не в международный заговор, заставив обратиться за помощью к федералам, по заслугам оценивших мои старания. Они быстро сориентировались в важности совместной работы, без заминок предложив свою помощь. Заручившись их поддержкой, я по крупицам собирал сведения, дабы закончить сложный пазл рассыпанной головоломки, работая мало того что сверхурочно, так еще и утаивая от коллег по работе о том, почему продолжительное время пропадаю в архивах и чем занят основную часть свободного времени, вместо привычных посиделок в шумной компании в окружении пончиков и пива. Начальство к моему рвению вершить справедливость отнеслось с пониманием по понятной причине – в курсе событий был только шеф и его приближенные.

Надо отдать должное ему и федералам – мой зад они прикрывали надежно, однако, как я подозреваю, утечка информации все же произошла, поскольку за последний год сжить меня со свету пытались дважды.
Сломать меня угрозами им не удалось, так же, как не удалось припугнуть, уничтожив моего милого Лога’на; спусковой механизм работал при нажатии педали газа, и в тот злосчастный день тот самый бедолага – да покоится его прах с миром, - имел неосторожность попытаться мое сокровище спереть. Что ж, я пережил, взамен обзаведясь Импалой. А вот следующее покушение было спланировано более тщательно, из-за чего пришлось менять место жительства, рвать на время связи со всем виртуальным миром, вызвав не хилую тревогу у федералов.
Отстранить меня от службы они не могли: я являлся ключевым лицом и единственным, кто был близок к разгадке приснопамятного дела. Правда пришлось месячишко отлеживаться в госпитале под усердным наблюдением Брукса с огнестрельным ранением в плече, разбитым носом и множеством ссадин. Ничего. Бывали случаи пострашнее.

В результате, составив список возможных виновных, федералы сделали свой ход, и мои обидчики ощутимо поутихли. Да вот надолго ли?

Сегодня я связался с Бруксом – типом, которые на такси, обычно, бесплатно ездят, и кому выпала честь поддерживать меня в моих начинаниях и продолжениях.

Торжественно заявив, что еще пара штрихов, и я предоставлю все недостающие улики вместе с доказательствами, и кучей имен, обладателям коих суждено пополнить пустующие тюремные камеры, непосредственно ему, или кому-то из его подчинения. Конечно, в зависимости от решения суда, камеры могли оказаться даже не в нашем штате…
Обещал я справиться до субботы, всецело заверив моего, практически телохранителя, в ненадобности вести за мной столь пристальное наблюдение. Хотя, чего греха таить, мне бы охрана не помешала, но постоянно пребывать под недремлющим оком закона несколько напрягало.

Пролистав искомые файлы, убедившись в отсутствии ошибок, мысленно вознеся хвалы Эрл, и порадовавшись результатам, я с удивлением обнаружил, что управился раньше чем планировал, стало быть удача вновь не подкачала, и час другой отдыха я все же заработал. Будем прилежно слушать советы начальства. За сим я быстро откланялся, предварительно отчитавшись пред его светлейшим ликом.
Моя Импала неизменно ждала совсем рядом…

Только нырять в ее душные объятия я не торопился, решив прошвырнуться до ближайшего парка вопреки настойчивым предостережениям Брукса не заходить дальше дома-работы. Я и так благодаря ему из веселого, почти беззаботного – в моем понимании, - парня за прошедший год превратился в едва ли не параноика, прекратившего, во избежание нечаянного отравления, в общей столовке питаться, поскольку «крысу» предупреждавшую врагов о моих успехах люди вездесущего Брукса не выследили.
Следующего покушения, особенно на людях, да в открытую, я не опасался: моя извечная подруга интуиция, услужливо возвестив о том, что я практически не жилец, стоило лишь мне взяться за это дело, уныло молчала. А ей я доверял, и пусть потом ругают мою веру в шестое чувство: за семилетнюю работу в органах правосудия она меня ни разу не подводила. Я, конечно, мог бы убедить себя в обратном порядком исключений, решив таки обойтись верой в себя любимого. И если уж и погорю на переоценке своей удачи и возможностей, включая собственную самонадеянность - дело незавершенным не останется. Об этом я позаботился в первую очередь. Так что жив я буду или нет, а Брукс свои материалы получит однозначно.

Прогулка заметно приподняла настроение. Я наконец позволил себе немного побалдеть на одной из тамошних лавочек, с неподдельным интересом рассматривая кусочек темнеющего неба, виднеющегося сквозь густую листву росшего возле лавочки дерева…

Но, хорошего понемногу. Вот когда обнаружу себя живым и здоровым в воскресное утро, тогда и вздохну полной грудью, а затем потребую у шефа периодически предлагаемый им же отпуск – сам рад будет подсобить лучшему работнику, - и непременно свалю куда-нибудь на лоно природы. А лучше сразу сменю имидж и рвану в Европу. Эх, мечты...

Все бы ничего, если бы под конец моей прогулки вечер не омрачился проснувшейся внезапно интуицией, взявшейся упорно подсказывать, что за мной настойчиво следят. Чутьем я обижен не был, буквально затылком чуя чей-то пристальный взгляд, при этом прекрасно зная, что явной слежкой мой невидимый наблюдатель и ограничиться – шестое чувство лишь предупреждало, но тревогу не било, заставляя сердце, с коим никогда раньше не было проблем, забиться о грудную клетку учащеней. Недобрый признак, скажу я вам.

Виду я старался не подавать, зашагав дальше как ни в чем не бывало, однако внутри все не на шутку сжалось… Возможно я бы так и добрел до своей Импалы, если бы моему преследователю не взбрело в голову понаблюдать за моими передвижениями более пристально; дикий жадный взгляд оседал на моей фигуре липкой паутиной въедаясь в самое нутро, и я еще успел удивиться, почему вместо обычной, в таких случаях, паники, я испытал нечто иное… Волнение. Определенно оно. Трепетное, ненавязчивое и… сладкое, почти приторное.

Незаметно поежившись, я вперил в ответ свой мерцающий лазурью взгляд в сумрак подворотни, откуда исходила напирающая аура моего преследователя, ощутимая до коликов в желудке, и вязкая, словно болотная трясина.

Я не знал наверняка куда смотрю, и смотрю ли правильно. Ибо на этот раз интуиция была ни при чем – я был твердо уверен, что смотрю ему в глаза, я был твердо уверен что он поймал мой взгляд и голодным зверем пожирает в ответ. Возможно с толикой удивления. Но алчно и жадно. Да-да, я многое не знал в тот момент, но опять-таки, был уверен – с этим человеком я… знаком?

Сущий бред. Я бы запомнил, смотри на меня кто-нибудь до этого так, как смотрел ОН. На моей же практике такой взгляд числился впервые, и точно могу сказать – его я не забуду еще долго. Если доживу до воскресенья…

Тем не менее, не покидало ощущение дежавю, будто ловить на себе подобный мне уже приходилось. При чем совсем недавно.

Губы растянулись в улыбке.

«Мой убийца».

Они шевельнулись раньше, чем я осознал звук собственного голоса. Шепотом, с хрипотцой.
Ну что ж, если за мной прислали кого-то с ТАКИМ взглядом, вряд ли мне светит уютный воскресный вечер с чашкой ароматного чая и куском домашнего пирога от доброй соседушки с нижнего пролета.

На душе почему то стало… не описать – странно, необычно, опять волнующе.
Я быстро зашагал к машине, и только скрывшись за стеклом, вдавив ногу в педаль газа, шумно выдохнул, впиваясь зубами в нижнюю губу.

Мой убийца? Это сказал я? Тот, кто хочет через два дня попить чаю у милой старушки с кучей кошек?

Импалу до моего дома я довел без происшествий, не впал в сиюминутную депрессию, не превысил скорость, хотя «ведро» на черной крыше «детки» позволило бы дерзко миновать любые пробки и домчаться до подъезда с ветерком. Должно быть я не так уж и спешил в свою тесную квартирку. Захлопнул, однако, дверь с особо изощренным удовольствием, до эха в коридоре и белой пылью слетевшей с потолка штукатурки. Устало сполз по стене на пол.

Сколько просидел слушая тиканье наручных часов я не знаю, но вползти в комнату себя таки заставил. Включил свет, скептически оглядев временное, едва обжитое убежище, где я, вероятно, захочу остаться после завершения моего долгосрочного расследования. А потом меня накрыла холодная волна озарения; шумно сглотнув, я вперился в стены своей спальни, осознав, почему сверливший мне недавно спину взгляд казался настолько знакомым: со стен на меня смотрел ОН, «мой убийца». Отовсюду, на клочках бумаги разного размера, на альбомных листах или же на блокнотных страничках, исчирканных ручкой или карандашом, грубыми штрихами, порой достаточно аккуратными, порой слишком небрежными на меня в упор глядело одно и тоже лицо, с алыми как кровь, глазами…

POV 3

Теперь я уже не вспомню, сколько лет назад начал рисовать. Наверное еще в подростковом возрасте, особыми талантами не выделяясь, да и не воспринимая чирканье карандашами, фломастерами и так далее, по бумаге, как хобби. Используя, кстати, не только бумагу: подходила любая пригодная для рисования поверхность, от книжных корок и школьной парты, до обоев и кучи порезанного на отдельные листы ватмана.

Просто однажды начав, я не смог остановиться.

И рисовал только ЕГО. Того, кто сейчас смотрел на меня со стен, хищно скалясь, улыбаясь или хмурясь, равнодушно, отрешенно, но одинаково бесстрастно – я редко менял выражение лица на зарисовках. Неизменными оставались лишь алые глаза.

Не знаю почему красил их алым, никогда при этом не раскрашивая все остальное, только их. Только глаза. И только этим цветом, малиновым, порой бордовым – без разницы, оттенок багрянца присутствовал всегда.

Помниться, мои покойные родители не на шутку беспокоились о моем «увлечении», в один прекрасный день не выдержав, обратились за помощью к психиатру. Тот, проведя ряд тестов, развел руками, списав все на несуществующее хобби и богатое воображение, мол, с мальчиком полный порядок, пускай тешиться, это пройдет.

Тогда я долго смеялся, вспоминая слова моего несостоявшегося врача, так как воображение у меня богатством отнюдь не отличалось, если учесть, что лицо я рисовал одно и тоже, забывая про фоны и другие детали.

Конечно, с возрастом стиль детской неказистой рисовки изменился, рука постепенно набивалась, наброски становились гораздо красивей и выразительней. Иногда, насмотревшись в сети видео-уроков, я заменял карандаш с ручками на чернила и тушь, однако после поступления на службу в ряды органов правосудия, времени на подобное совсем не оставалось. Пришлось вновь вернуться к более сподручным средствам, вроде карандашей, коими я успел запастись по полной.

Мои собственные мысли на этот счет были еще более странными, никогда не вызывая противоречий или сомнений; я полностью осознавал, что не могу обходиться без этого, не могу не рисовать это лицо, ставшее едва ли не самой неотъемлемой частью моей скромной жизни, свято веря, что где-то непременно есть человек с таким же лицом. С таким же взглядом. Хотя, насчет цвета я был не совсем уверен – алый в природе встречался редко. Чаще у альбиносов. А ведь мой личный «фантом» обладал волосами цвета ночи, цвета воронова крыла, оттенка чернее черного…

Очнувшись от навязчивых воспоминаний о далеком прошлом, я шагнул в комнату, медленно переступив порог, затем задумчиво глянул вниз на обувь, и немного помявшись, все же разулся – не то, чтобы я отличался чистоплотностью, да и от моего постоянного отсутствия пыли в помещении накопилось, хоть лопатой греби, и, в общем то, несколько грязных пятен на ковре ситуацию не исправят.

Однако сегодня, а конкретно в сей знаменательный момент, я решил проявить к комнате сочувствие, аккуратно отставив ботинки к двери, и громко клацнув переключателем, скользнул внутрь. Плащ с галстуком полетели на кровать, а я, неловко переступив с ноги на ногу, прижался лбом к обклеенной рисунками стене, водя пальцами по нарисованным губам.

Иногда, когда, в очень редких случаях, меня окутывала апатия, я успокаивал себя тем, чем занимался сейчас – касался своих шедевров, тихо вздыхая, окунаясь в совершенно другой мир, спрятанный за тонкой гранью между сном и реальностью.

Последний рисунок я нарисовал достаточно давно, начав как раз когда пришлось взять на себя мое новое дело, и закончив полу-годом ранее: пожалуй лучший из всех. Аккуратно выведенный на двух кусках склеенного вместе ватмана черно-белой акварелью.

Глаза, небрежно выделенные ярким маркером, до того идеально, насколько позволял мне мой воображаемый дар, естественно, являлись самым изумительным творением. Блики над темными зрачками, будто блестели в полумраке скудно освещенной комнаты, манили, заставляя тонуть в их непроглядной глубине. Ресницы, казалось, вот-вот плавно опустятся, мазнув по кончикам пальцев, позволят ощутить шелк их мягкого прикосновения. И вечно одинаковый взгляд, пожирал, пронизывая меня насквозь, щекоча нервы, и сводя с ума. Правда на тот момент, я уже целиком и безвозвратно был сумасшедшим, что бы ни утверждал мой тогдашний доктор.

Я готов был удивляться, почему еще умудряюсь засыпать, зная, что напротив кровати, любовно прикрепленный кнопками рисунок, оживленный сонной фантазией, наблюдает, как я усталый валюсь после смены, иной раз забывая раздеться, но никогда не забывая перед тем как смежить веки, посмотреть на него затуманено, почти нежно…

Наверно, загляни ко мне кто ненароком, принял бы мою маленькую обитель за убежище очередного маньяка, скрывающегося за маской блюстителя порядка. В некотором роде так и было, только все мои извращения заключались в уже упомянутой куче рисунков, как на стене, так и разложенных по папкам, рассортированных едва ли не по дате создания каждого.

Выкинуть хотя бы один я не смог бы и под страхом смерти, где-то на задворках сознания надеясь, что рисуемый мною человек не иллюзия, не плод воображения, не мимолетное сновидение, посещающее меня чаще, чем сны ни о чем, а действительно существующий, живущий в реальном мире, тот, кого я тайно желал встретить…

Я никогда не воспринимал мое чудачество отклонением, скорее как нечто должное, нечто нужное… Часто стоя’, притрагиваясь к рисункам, бережно, словно боясь почувствовать ответное тепло со стороны мертвой бумаги, меня таки одолевали сомнения. Продолжая водить по линиям лица, губ, шеи, по черной смоли волос, я задумывался - наверное с самого начала я был таким, с самого начала родился сумасшедшим. Поэтому и не жалел ни о чем. Ни о выбранной профессии, ни о быстротечности жизни, ни о полученных при исполнении служебного долга ранах, ни о возможной скорой смерти, мысль о которой пришла около нескольких часов назад, стоило мне произнести хриплое «мой убийца» и поймать на себе жаждущий, буквально впивающийся в меня взгляд.
Стало быть, мое многолетнее наваждение, мой наркотик, мое недосягаемое желание и станет причиной моей кончины? Моим палачом? За какие такие грехи, хотелось бы знать?

Притронувшись напоследок нарисованных губ своими губами, я с размаху плюхнулся на кровать, зарываясь лицом в подушку, вытягиваясь во всю длину гибкого уставшего тела, а потом рывком перевернувшись на спину. С удовольствием подтянулся, уставившись в украшенный сетью тонких трещин и паутины потолок.

А ведь я искал, когда то пробовал искать человека с похожей внешностью, поднял все архивы, что позволял мне мой статус тогда еще старшего сержанта. Не найдя абсолютно ничего, посмеялся над неудавшимся стараниям, решив, что если уж и объявится человек с похожей внешностью, то как-нибудь сам… Вот так же отыщет меня, захочет увидеть…

Кто бы мог подумать, что именно сегодня? Смешно до слез, ведь «моего убийцу» я разглядеть не сумел. Неужели его звериного взгляда оказалось достаточно, дабы убедиться, что преследовавший меня и есть ОН, обладатель алых глаз с моих рисунков? Да – вот так просто, до невозможности, до одурения, до абсурдной нелепости просто. Я готов был плакать. Готов был хохотать, как умалишенный, сминая под себя одеяло, катаясь по узкой кровати в приступе безудержного дикого веселья.

Подозревает ли мой убийца, знает ли, что я верил, что ждал его всю свою сознательную жизнь? А если не знает… я не прочь погибнуть от его руки… потому что… потому что смерть моя все равно окажется не напрасной. И Брукс, в итоге, отыскав мой хладный труп, всплакнет, отдавая последние почести безвременно ушедшему герою. Ха-ха! Пафосно? Разумеется. И меня это ни чуть не смущает, не страшит. А наоборот – веселит и радует. Хотя умирать, на само деле не весело. Совсем.

В голову прокрадывается назойливая мыслишка, что, возможно, ради короткого момента встречи с моим пожизненным наваждением явно стоит рискнуть даже этой быстротечной жизнью…

Мобильник зазвонил неожиданно. Не то чтобы я не ждал звонка, просто звонить мне мог разве что Брукс, и шеф, так как новый номер имелся только у них двоих, а на синем экране старенького телефона высвечивался «неизвестный». Несколько минут поколебавшись, я нажал «принять», прижав мобилу к уху, ожидаемо вопросив «Алло?». Трубка промолчала. После более настойчивого «Алло?», отзвучавшего раза четыре, я готов был раздраженно выматериться. Едва сдержавшись, проговорил возмущенную речь, и попросив меня больше не беспокоить, нажал на «сброс».

После отбоя телефон назойливо зазвонил опять. Отлепив ладонь от лица, я обнаружил номер Брукса. Спешно включив соединение, приготовился выслушивать привычное « Мать, твою, Флоурайт…».

После недолгой перебранки и обмена фраз, я резко сорвался, на ходу напяливая коломбовский плащ. Пулей вылетел из квартиры, понимая, что отоспаться мне удастся не раньше воскресения или на том свете – спусковой механизм двухлетней игры наконец пришел в движение, а главным действующим лицом приходилось выступать непосредственно мне. Похоже, исход моего затянувшегося расследования решиться гораздо раньше, чем я планировал.

@темы: Tsubasa:RC, Яой, PG-13

---

[medb.]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

fandom TsubasaRC 2012. Level 2. Quest 5: Миди

[medb.]

Выкладка миди – крупные сюжетные тексты
Вперед, навстречу новым мирам и приключениям!

1. Куда исчезают феи? - джен, приключения.
2. Двойники - пост-канон, джен, приключения, ангст.
3. Замок Шурато - джен, приключения, ангст.

@темы: Джен, Tsubasa:RC, PG, PG-13, Реклама

---

fandom TsubasaRC 2012. Level 2. Quest 3: Мини

[medb.]

Выкладка раз - 3 текста, постканон.
Выкладка два - 1 текст.

@темы: Джен, Гет, Tsubasa:RC, Яой, PG-13, Реклама

---

Докажи, что это так

[Dirty Jack]

Название: Докажи, что это так
Автор: nochick_fics
Переводчик: Dirty Jack
Фандом: Tokyo Babylon
Пейринг: намек на Субару/Сейширо
Рейтинг: PG
Размер: драббл
Содержание: Хокуто пытается убедить Субару, что Сейширо - не тот, кем кажется...

Докажи, что это так

Потратив массу времени, чтобы подобрать подходящую к костюму шляпу, Хокуто нахлобучила ее на голову Субару и отступила на шаг, чтобы полюбоваться своей работой.
- Говорю же тебе, Субару, - сказала она, наклонив голову и сдвигая шляпу набекрень, - тебе лучше поостеречься.
Субару вздохнул. Он всегда вздыхал, когда сестра тревожилась.
- А я говорю тебе, что Сейширо не имеет никакого отношения к Сакурадзукамори.
- Откуда ты знаешь, что не имеет?
- А откуда ты знаешь, что имеет?
- Ладно, давай сопоставим факты, - Хокуто выдержала секундную паузу, словно размышляя над великой тайной. Затем она сдвинула шляпу Субару на другую сторону. - Во-первых, его фамилия.
Субару закатил глаза.
- Если кто-то носит фамилию Сакурадзука, еще не значит, что он наемный убийца. Так даже бабушка говорит.
- Он всегда волшебным образом появляется, когда ты ввязываешься в неприятности! - она в раздражении сдернула шляпу.
Молодой онмьеджи задумчиво улыбнулся. Мысль об этом приносила какое-то странное... утешение.
- Если бы он хотел мне зла, он бы и пальцем не пошевелил, чтобы помочь мне, - возразил он.
Снова передумав, Хокуто нахлобучила шляпу обратно.
- И он всегда темнит, когда я завожу об этом разговор.
- Темню?
Близнецы разом обернулись и увидели стоящего в дверях Сейширо.
- Да, темнишь! - с шутливой насмешкой сказала Хокуто. - Почему?
Мужчина бросил обеспокоенный взгляд на часы.
- О нет, мы опаздываем. Я подожду в машине.
- Видишь? Он снова темнит!
Сейширо весело рассмеялся, встретившись глазами с Субару. А Субару в глубине души был уверен, что его сестра сама не знает, о чем говорит.
Невозможно, чтобы такая приятная улыбка принадлежала убийце.

@темы: Tokyo Babylon, Перевод, Seishiro\Subaru, Hokuto, PG

---

fandom TsubasaRC 2012. Level 2. Quest 1: Драбблы

[medb.]

На Фэндомной Битве начались текстовые выкладки

@темы: Джен, Гет, Tsubasa:RC, Яой, PG, G, PG-13, Реклама

---

[HankAnderson]

Цикл зарисовок "Забытые миры"
Название: Жара
Автор: Fatenight
Фэндом: Tsubasa Chronicle
Персонажи: Курогане, Фай, Шаоран - упоминается
Рейтинг: G
Жанры: Юмор, Драма, Фэнтези
Предупреждения: OOC
Размер: планируется Мини, написано 6 страниц
Кол-во частей: 1
Статус: в процессе написания

Зарисовка первая

Курогане ругался. Жестким матом. Громко и от души. Потому что вокруг никого не было.
Ну, кроме разве что кота, сидевшего рядом на лавочке и сосредоточено вылизывающего лоснящийся живот. Стало быть, можно не стесняться в выражениях.
Видимо, злая ругань нисколечко не мешала зверьку заниматься собственным делом, и, аккомпанируя человеку довольным мурлыканьем, кот бесстыдно переключился на следующий, нуждающийся в сомнительной чистоте, участок тела. Присутствие наглого животного Курогане не смущало. Щедрый поток цветастых фраз, экзотических выражений изредка прерывался тяжелыми вздохами, наполнявшими легкие новой порцией горячего воздуха, и поток возобновлялся. Где-то через четверть часа откровенная брань сменилась на более благозвучную для постороннего слуха речь, а еще через столько же иссякла, обернувшись прерывистым дыханием и спешными глотками.
Пиво, успевшее согреться, имело тошнотворный привкус, что заставило мужчину применить еще несколько весьма нелицеприятных оборотов, после чего остатки напитка полились на землю, а смятая в сильной ладони банка полетела за спину, обижено звякнув.
Некоторое время поизучав испаряющуюся под ногами лужу, японец развалился на оккупированной им и котом лавке. Лениво зевнул. В сон клонило нещадно, однако рассудив, что засыпать под палящими лучами трижды проклятого светила чревато последствиями, покосился на возлежавший рядом зонтик. Розовый. В желтую крапинку…
Поразмышляв немного и еще немного поматерившись, Курогане все же за зонтиком потянулся, но открывать не спешил.
Уже не впервые за сегодня он жалел, что не послушал мага, и вопреки всему отправился разгуливать в опустевший парк.
А мирок попался еще тот. Оказывается, раз в пять лет температура здесь зашкаливала градусов за 60, и изнуряла жителей на протяжении недели. И иронией судьбы всей честной компашке приключенцев улыбнулось осчастливить сей мир своим прибытием именно в этот злосчастный период.
Хуже всего досталось магу. Он, привыкший к холоду «родного» мира, адскую жару переносил, прямо сказать, неадекватно. Чем вызывал у соседствующих по комнате полнейшее моральное опустошение и приступы тихого бешенства. Особенно тяжело столь тесное соседство сказывалось на Курогане, которому большую часть времени и приходилось хлопотать у постели издыхающего товарища. То бишь, таскать из холодильника хрусталики льда, охлаждать раздражающе быстро теплеющие напитки, скандалить с хозяином комнаты насчет неисправного кондиционера и вдобавок выслушивать постоянное нытье со стороны вышеупомянутого товарища. Не то чтобы ему не привыкать; видел зрелища и похуже. Но тогда им всем не приходилось делить одно помещение на четверых…а также ванную, туалет и кухню, являющуюся частью пропахшего пылью помещения. В общем, уединиться где-нибудь, дабы поскулить, потосковать о прекрасном не удавалось никому. Сопереживающий магу Шаоран, закатав рукава, взял на себя обязанности домохозяйки. Правда от этого проблем не убавилось: звон посуды, посторонние звуки, круглосуточная трескотня Моконы, топот торопливых шагов, пригоревшая пища изрядно выводили дежурившего у постели больного Курогане из себя, гитарной струной натягивая и без того трещавшее по швам терпение. Глотая желание послать всех к чертям, воин стойко подсчитывал дни, вознадеявшись дожить до конца жаркого сезона без надломленной психики. Параллельно, лишившись добровольно сна и покоя, обмахивал добытым из бездонного чрева белой твари веером стенающее тело, время от времени пытаясь выхлопотать им всем, а себе в особенности, комнаты побольше, а главное – с исправным кондиционером. К исходу пятого дня починку кондиционера добиться удалось. На сим доблестные подвиги шиноби и закончились, остальные увещевания, угрозы, и даже – ай-яй-яй! – попытка подкупить администратора гостиницы обернулись довольно плачевно. А именно: едва не закончилась выселением. Поэтому после душевной беседы с хозяином, Курогане вернулся мрачный, пунцовый, словно не по делу с кем-то разговаривал, а выслушивал интимный лепет сразу нескольких обитательниц дорогущего борделя. Впрочем, о подобной радости Курогане не смел и мечтать.
Зато едва ступив за порог временного дома, узрел вполне оклемавшегося мага, живехонько нарезавшего круги возле спасительной прохлады кондиционера, измазанного чем-то липким пацана, но отчего-то довольного до ужаса, а также радостно щебечущую булку, в порыве радости, носившейся из угла в угол не хуже маленького урагана.
Маг, не к добру упомянутый, кажется был до нельзя рад появлению блудного ниндзя. Воспевая дифирамбы прогрессу техники, он скачками добрался до порядком обозленного товарища, вложив в крепкие мужские объятия всю собравшуюся за неполную неделю благодарность за проявленную о его здоровье заботу. Ниндзя же воспылавший не к месту энтузиазм не оценил. Зато оценил угрозу буквально светящегося здоровьем и энергией мага, разумно рассудив, что еще сутки в подобной компашке грозят ему неминуемой госпитализацией в расположенную по соседству клинику для душевнобольных. Все-таки, пребывание в замкнутом пространстве пагубно влияло на его строгий и мрачный имидж, не говоря уж о рушившемся самоконтроле. Последней каплей стало предложение ожившего недоразумения задержаться в этом мире еще на недельку-другую, и как следует чего-то там отпраздновать.
И ведь фиг отмажешься. Белокурый засранец умел убеждать, и переубедить его было зачастую невозможно. Поэтому широко разинув рот, Курогане сделал единственное, по его мнению правильное – рявкнул во всю мощь своих богатырских легких: «Молчать! Вы меня достали!». А далее в доступной форме изложил что он думает по поводу идей мага, и последних нескольких дней ада в душной шумной комнате. После чего, захватив из холодильника последнюю баночку пива, вышел вон поспешным шагом, попутно отдирая от себя повисшего на нем мертвым грузом товарища. Затем, уже возле дверей, движением богатырских же плеч стряхнув с себя сию пародию на больного, воин обнаружил, что маг все же умудрился впихнуть тому зонтик подозрительных тонов и прорычав нечто невразумительное скрылся за завесой света в неопределенном направлении.
Это было неразумно, ибо люди, здравомыслящие и пока еще жаждавшие жить сидели в защищенных от солнца домах, с удивлением наблюдая за бороздящим потрескавшиеся дорожки придурком, кой, видимо еще не нашел компромисс со здравым смыслом и упрямо тащился, обливаясь потом, куда глаза глядят. Злющие и красные ( о том, что сей цвет у высокого грозного паренька от природы такой – багряный, люди, разумеется не знали, а посему пытались вразумить его увещеваниями поскорее укрыться от жары, на которые тот лишь рычал в ответ, и презрительно отворачивался).
Странно, но ни растения, ни животные от жары особо не страдали – только люди. Да и те неплохо приспосабливались к периодически нестерпимым условиям. Посредством пережидания злосчастной недели за стенами домов, защищавших не только от жары, но и дающих прохладу.
Впрочем, японец всегда отличался выносливостью, поэтому, проигнорировав аж четыре лавочки в парке, опустился на пятую, когда идти стало совсем уж невмоготу.
И вот теперь, запыхавшийся и угрюмый, боролся с дилеммой раскрыть чертов зонт, цветом в пору либо педикам, либо дамочкам с дурным вкусом. Решив, видимо, что его позор все равно никто не узреет, Курогане распахнул цветастое безобразие, удивившись, насколько легче стало дышать, а кот, оторвавшийся от умывание мгновенно облюбовал курогановские колени, по хозяйски развалившись в полный рост, и вытягивая лапки.
- Слышь ты! – оторопел от такой наглости японец, отвесив зверю щелбан, - не борзей мне!
Фыркнув, котяра мурлыкнул, облизал щелкнувший его нос палец, устраиваясь поудобней.
Устало вздохнув, Курогане смирился с поражением. Задумался. Крепко так. О том, что нагрубил дузьям, он, естественно жалел не особо, во всяком случае считал - гнев его вполне обоснован и праведен. Особенно после недосыпа, гребаной жары и усталости, однако щедрая ругань малость поубавила злость, подавила раздражение и вообще даже несколько подняла настроение, принеся за собой в качестве бонуса тень некой штуки, под названием «совесть». Хотя, смахнув ее в дебри разума как каплю пота с кончика носа, воин все же осознал, что немного перегнул палку. Чуть-чуть. Совсем чуть-чуть.
Оное значило – скоро предстоит тащиться назад, встречать щенячий взгляд мальчишки, и, видимо – от судьбы не убежишь, - выслушать, что там задумал их чекнутый маг…
- Фуух! – вдруг донеслось со стороны. – Далеко же ты забрался, Куро-сама, не угонишься.
Скосив прищуренные глаза в сторону, воин едва не подскочил, еле усидев на месте и честно стараясь не заржать.
Если это был глюк, Курогане решил бы, что и правда перегрелся. Однако глюк имел более чем правдоподобную схожесть с оригиналом. А посему заржать в его присувствии воин просто не мог – пострадает честь мундира.
Закрывая рот ладонью, японец запыхтел, старательно силясь не захлебнуться слюной, ибо восставший из ниоткуда вызывал именно это непочтительное желание.
Голубая куртка с длинными рукавами, длинные же штаны, потертые и спортивные, явно потыреные из временного запаса одежды самого воина, ботинки с толстой подошвой, солнцезащитные очки, слой солнцезащитного крема, на голове безобразие из натянутого на манер панамки платка, и ободок с прикрепленными баночками газировки, которую маг неспешно потягивал, вызывали двойственные чувства. Хотелось забить на все и рассмеяться взахлеб, с другой же стороны самурайская гордость не позволяла поддаваться явной провокации.
- Только попробуй, - выдал маг, помахивая над головой другим зонтиком с еще более диким цветом: лиловым в красную клубничку по краям – видимо дизайнеры жаркого мира обладали редким чувства юмора, причем издевательским.
Выглядел он, не смотря на идиотский прикид, угрожающе.
- Я и не собирался! – огрызнулся Курогане, принимая позу крутого парня – руки на груди, морда кирпичом. Кот одобрительно заурчал.
Помолчали.
- Зачем приперся? – расщедрился на дружеский жест японец, натянуто улыбнувшись.
- Да так, - хмыкнул маг, прохаживаясь возле скамьи, - решил высушенный трупик подобрать, говорят мумий нынче за дорого в музее принимают, особенно красноглазых – реаритет. - А если серьезно Куро-сама, ты слишком быстро слинял, недослушал, не вежливо однако.
Фай уселся на лавку, и бесцеремонно развалился на курогановских коленях, подобно тому же коту, которому пришлось немного потесниться. Впрочем, кот оказался не в обиде и принялся вылизывать лоб оного, от чего маг расплылся довольной улыбкой, смежив веки. Зонтик был пристроен где-то в районе маговских колен, а стянутые с головы баночки газировки перекочевали в липкие от пота ладони ниндзя, тут же к ним присосавшегося…
- Так о чем это я? – мягко поерзав, пробормотал светловолосый мужчина, вежливо напоминая о себе увлекшемуся выпивкой Курогане. Тот недовольно скосил глаза на мага, однако промолчал, - ну так вот, - толкнул речь тот, почесывая уткнувшегося мордой ему в плече кота, - когда я был в бреду, у меня было видение, - и не надо хмыкать, я правду говорю, - предупредил он, хмуро сдвинув брови, хотя рот был растянут в какой-то ненормальной улыбке.
Хотя чего? Среди их компании уже давно нормальных не наблюдалось,.
- Чего я хотел…, - наглой возней на коленях маг не ограничился, принявшись взирать на воина с низу вверх, трогая кончиками пальцев смуглый, заросший редкой щетиной подбородок, - знаю, в магии ты мало что смыслишь, но так получилось, что мы – маги, очень восприимчивы к некоторого рода изменениям в…как бы сказать, - заминка в голосе, позволила воину фыркнуть, оттолкнув покусившуюся на его подбородок руку, - во всем, где есть магия. Да – мы такие, особенно когда болеем, бредим или попросту выдыхаемся…На самом деле список можно продолжить, но я не стану, - наглости белобрысого несчастья мог бы позавидовать сама ныне покойная Ведьма Измерений: закинув ногу на ногу, водрузив кота себе на живот, и периодически мурлыкая, он продолжал говорить, напомнив Курогане держать зонтик повыше, дабы кусочек тени защищал и его и не менее наглое животное.
Большую часть трепа шиноби действительно не понял, в силу своей не любви к магии в целом, как и к магам, вернее и особенно к одному конкретному, тем не менее продолжая слушать.
- Суть в том, - заключил юноша, - что этот мир долго не протянет. Сам видишь, солнце «съедает» все вокруг. Медленно и мучительно. Конечно не скоро, не через сотню лет, нет, не через тысячу…может через несколько тысяч лет, оно сожгет его полностью. Пусть люди за время учатся приспосабливаться к выживанию, все равно - вечно приспосабливаться они не смогут. – Фай почему-то фыркнул, чмокнув зверька в соленый носик.
- В конце концов этот мир перестанет существовать…Я знаю, нам до этого нет дела, ведь уже через пару дней мы уйдем…однако это здесь пройдут тысячелетия, а для нас, может быть, всего год, или день, прежде чем жара уничтожит все живое… Я почувствую, обязательно, не сомневайся…- последовал короткий, убедительный кивок, - даже если мы будем уже в совершенно другом мире, я смогу почувствовать, сам не знаю почему, гибель именно этого мира – с другими такого не случалось…вот я и подумал…пока мы тут, давай отпразднуем…просто выпьем чего-нибудь….побеседуем…ведь ничто не вечно, даже миры…Понимаешь?
Маг задрал голову, уставившись на Курогане своими большими глазами, словно сластена, выпрашивающий конфету.
Откровенно говоря, понял Курогане отнюдь не все. Но фраза «ничто не вечно» пробрала его до потрохов, заставив поежиться. Ведь тут маг не слукавил, не съехидничал…Не вечно ИХ путешествие. Вот что он имел ввиду.
Не вечен пацан, который, возможно, благодаря своему дару, проживет дольше Курогане, но не дольше мага. Не вечен Курогане – людям без дара магии, свойственно стареть, как всем смертным. А вот сам маг…он тоже не вечен. Но живуч как паразит, и проживет гораздо дольше. Когда путь подойдет к концу для него, воина, и пацана, маг продолжит идти и скитаться…только что будет искать, Курогане вряд ли уже узнает…
- Черт, маг, умеешь ты заставить задуматься, - мужчина встряхнулся, грубо спихивая с колен разомлевшего товарища, - поднимай задницу, мы возвращаемся. Будем пить за что захочешь, и делать все что захочешь…в приделах разумного, - быстро добавил он, заметив подозрительно живо загоревшийся азарт на дне золотых глаз, - этого, - кивок в обнимаемого магом кота, - можешь прихватить в качестве сувенира, все равно бродячий. Судя по грязной морде и отсуствию ошейника. Не приживется, оставим в ближайшем подходящем мире, чтобы хоть что-то отсюда уцелело, и, – поднявшись, мужчина резко обернулся, схватив друга за подбородок и притягивая к себе, будто собирался выплеснуть в бледное лицо все скопившееся раздражение. Но вместо этого лишь проведя большим пальцем по коже, - ты давно о вечности думать начал? Бросай это дело. Я со своим везением еще лет 60 протяну, тебе хватит, а там подумаешь догнать – милости прошу в загробный…мир, нда…А до этого, не забивай голову, в том числе и мыслями « время летит быстро, бла-бла-бла». Маги живут долго – факт, так может пора начать жить не «долго», а «счастливо», м?
- Экий ты, Куро-сама, - удивленно воззрился на шиноби тот, - обычно из тебя клешнями слово вытягивать приходится, а тут глядите как – разговорился. – Тонкие губы нервно дернулись в улыбке, - много говорить – моя привилегия, не находишь?
Хмурый взгляд прошелся по тощей фигуре, раздалось сочувственное покашливание, а после мага схватили повыше локтя и куда-то поволокли, сопровождая бурчанием типа « откормить бы тебя как следует, а то ты в своем бреду жрать ни хрена не хотел» или « ты меня своими речами в гроб загонишь, философ, или в литургический сон провалюсь, внемля твоему бреду».
- С тобой в один день умереть предлагаешь? – замурлыкал Фай, поборов желание потереться щекой о могучее курогановское плече.
Идти следом за воином и тащить в одной руке мирно болтавшего лапками кота, оказалось трудновато – шаги тот делал километровые.
- Я не сантиментальный романтик, - серьезно напомнил Курогане, - толкающий речи а-ля «Нет, любимый, продолжай жить несмотря ни на что», и так далее, так что умереть в один день не такая уж плохая идея – вместе на перерождение отправимся, или как там это та гадалка из недавнего мира называла?…А потом пацана и принцессу отыщем…и так из жизни в жизнь. Представляешь?
- Это слишком…оптимистично, - вздохнул маг, вышагивая рядом под тенью розового зонтика, – а от тебя подобные речи вообще слышать – страх один.
- На солнце перегрелся, - осчастливил ответом воин, - хотя тут скорее сказывается тесное соседство с неким болтливым существом, которое иногда забывает помолчать и несет всякую ересь.
- Все равно – слишком, даже для меня. Никогда о таком не задумывался.
- А ты задумайся, - последовал мгновенный совет, - включи фантазию, помечтай о прекрасном, а не съедай себя за живо вопросами, ответы на которых все равно не получишь, а если и получишь, то вряд ли останешься доволен. И вообще, - Курогане резко затормозил, картинно закатив глаза, когда не успевший отреагировать маг с разбегу впечатался тому носом в плече, - я тебе это повторяю в каждом из миров, повторю еще раз, - резкий разворот, и багряный взгляд вперился в золотой, - если понадобиться, я вырву тебя из вечности, сколько бы ты ни сопротивлялся, потому что жизнь без тебя обретет смысл разве что…в другой жизни…Как-то так…Или не так? По моему я перепутал слова. Агрррр! Проклятая жара!
- Звучит как признание в любви, Куро-сама, - шутливо отозвался маг, следя за реакцией друга, - я уже полностью проникся твоим желанием оставить меня рядом, при этом не спрашивая моего мнения.
- Все язвишь? Ты свое мнение высказал, когда решил продолжить путешествие, так что отмене оно не подлежит – пора уж свыкнуться…..а что касается отпраздновать, - Курогане на миг сжал губы, - вот отосплюсь после круглосуточных посиделок у твоего ложа, восстановлю хорошее расположение духа, тогда – на здоровье, если обещаешь так же дежурить у моего, соглашусь праздновать предложенное тобой хоть неделю, хоть две, а потом возьму с тебя еще одно обещание в качестве бонуса. Согласен?
- А не велики ли запросы? – округлил глаза Фай, - требовать с меня помимо прочего еще что-то?
- На «прочее» ты подписался, когда проснулся в моей кровати после - хвала небесам - наконец состоявшегося откровенного разговора, - по хозяйски продолжая смыкать пальцы на фаевском предплечии сообщил шиноби, таща свое белокурое недоразумение дальше, - так что я имею все права взыскать с тебя по полной, не ограничиваясь периодическими недовольствами в твой адрес, на кои имею полное право…
- Ну вооооооот, я то думал что могу порой вспомнить прошлое и постонать в силу привычки…
- Стонать ты будешь в силу кое-чего другого, - пообещал японец, - а пока ограничимся твоим «отпраздновать», и моим заслуженным отдыхом. И надеюсь эта животина, которую мы с собой берем, приучится спать под твоим боком, поскольку с меня предостаточно и Моконы …
Маг коротко хихикнул. Идти оставалось совсем немного, и те короткие, бессмысленные препирательства канут в небытие, стоит лишь входной двери гостиницы впустить их обратно, а захлопнувшись, стереть весь разговор, родившийся под жаркими лучами солнца, потому что и маг и шиноби, знают - все вопросы давно решены, и если возникают размолвки, ссоры и много чего другого, то только потому, что порой воспоминания, тщательно скрываемые в нитях туманов прошлого, иногда находят выход, напоминая о себе свежим, струящимся в их душах родником, который не высушит никакая жара, или солнце. Чужое ли, или родное – не важно.

@темы: Fay, Kurogane, White Mokona

---

Революции пост:

[Потерянные Души?]

В последнее время сообщество всё больше функционирует как архив, и потому с ещё большей остротой встаёт вопрос тэгов. Они нужны давно, админ знает это и кается за ленность. И ещё больше нужны добровольцы, которые помогут перелопатить записи всех лет и проставить маячки к каждому посту.

Активный юзер, ты нужен нам! Если у тебя есть немного свободного времени, и ты готов помочь, пожалуйста, отпишись тут!

Мы будем рады любой даже очень маленькой на ваш взгляд помощи, с уважением Администрация.

@темы: Администраторское

---

[HankAnderson]

Название: Асассин
Бета: нема. Принимаю удар на себя)
Автор: Tsuiraku Yuki
Фэндом: Tsubasa RC
Пейринг/Персонажи: Курогане, Фай
Жанр: gen, POV
Рэйтинг: G
Дисклэймер: мир и персонажи принадлежат не мне

POV 1

Когда я получил его фотографию, мои брови скептически поползли вверх. Внешность человека, которому было уготовлено стать одной из моих жертв абсолютно не сочеталась с профессией, и причиной, послужившей поступившему мне заказу. Нет, отказываться от работы я не собирался, как не отказывался до этого, не взирая на пол и возраст каждой из жертв, однако лицо улыбающегося со снимка человека меня явно чем-то зацепило. В тот вечер, изучая добытый из конверта пакет документов, я закурил дешевую сигарету, выпуская дым серым облаком растворяться над головой, а пепел стряхивал прямо на ковер снимаемой мною комнаты какого-то убогого отеля. Впрочем, я никогда не заботился об удобствах и не интересовался роскошью, позволяя себе расслабиться лишь после выполнения заказа, но сейчас мне почему-то захотелось сменить сигарету дорогим портвейном, откинуться на спинку кресла, и завернуться в плед у камина; настолько уютной казалась улыбка моей жертвы. Как и смеющиеся голубые глаза. Вероятно парень, изображенный на фотографии и не подозревал, что его снимают, хотя скорее всего снимок делал не профессионал. Белокурые волосы, растрепаны и слегка смазаны ложились на лоб неровными прядями. Бледная кожа, нетронута загаром, а те самые смеющиеся глаза обрамляли по девченочьи длинные ресницы. Синий галстук, неряшливого вида рубаха, да бежевый мятый плащ – словно оживший образ следователя из старых сериалов. Вот и все, что отличило бы его от той серой массы людей, что встречаешь каждый день на мрачных улицах города.
Я знал только одно - его я никогда раньше не видел, и все же...
Супружеская измена, больная ревность престарелых олигархов к молодым женам, политика или религия, разборки с мафией и многое подобного рода являлось для меня обыденной работой, ничего больше, кроме средства зарабатывать на жизнь отнимая чужие. Я никогда не жаловался, не пререкался с нанимателями, не задавал вопросов, выполняя свое дело более чем безукоризненно. Мог добраться до жертвы, где бы она ни скрывалась, и моя рука никогда не дрожала, нанося точный удар, сколько бы слез ни пролили приговоренные чужой волей люди, сколько бы ни молили о пощаде и сколько бы ни сыпали проклятиями. Жизнь научила меня быть разящей сталью, оружием без хозяина, идеальным орудием убийства – моя жизнь, которая погасла, стоило мне впервые взять в руки отцовскую катану, омытую его же кровью.
С тех пор я перестал существовать: ни документов, ни записей в базе данных, ни отпечатков пальцев. Я позаботился о собственном исчезновение еще до того, когда меня впервые нанял богатый ублюдок, дабы убить отказавшегося брать участие в его грязных делишках сына. Думаю это убийство оказалось единственным, что затронуло таявшую во мне толику жалости. Мальчишка, подросток, тогда чуть младше меня, загнанный, с животным страхом в янтарном взгляде, но непоколебимый, не отводящий этот взгляд от своего убийцы до самого последнего вздоха. Не моливший, не плачущий и не стенавший, а принимавший свою участь как нечто неизбежное. Умирал он не долго. Я постарался обеспечить ему быструю смерть, однако маленький щенок, усмехнувшись дрожащими губами, попросил продлить мучения, дабы он мог, умирая, смотреть мне в лицо, пока за последним ударом сердца не придет пустота…Я кивнул тогда, ударив в точку, оттянувшую смерть всего на тридцать секунд, читай почти солгал. Но с тех пор, по прошествии стольких лет, я все еще вспоминаю ту слабую усмешку, навсегда застывшую на побелевших губах – мое вечное наказание.
Сейчас же, я - наемник, асассин, преследуемый федералами в нескольких странах, известный под прозвищем «черная сталь» - та самая, разящая, - данного за используемую мною в убийствах роковую отцовскую катану. Хотя почему черная? Никто кроме янтарноглазого мальчишки не видел моего лица, а многие даже сомневались в моем существовании. Так, призрак, появляющийся из тени. И в тени же исчезающий…

Докурив четвертую сигарету, я решительно поднялся со старого подранного дивана, накинул куртку и дождавшись пока снимок догорит в пепельнице, громко хлопнул дверью.
Оружие брать с собой я не стал. Не сегодня. Сегодня я просто проверял.
Найти парня не составило труда, поскольку вместе с фотографией поступило и достаточно информации о его особе вплоть до номера мобильного, будто мне понадобиться ему названивать. Поэтому спустившись в метро и проехавшись до нужной станции, я дождался конца рабочего дня в соседнем кафе неподалеку от центрального полицейского участка, заприметив, как и ожидалось, припаркованную у входа машину, чей номер располагался в первых строчках письма с информацией. Хотя для копа, парень явно промахнулся с маркой.
Двигало ли мною в тот момент не свойственное мне любопытство, я не знал. Во всяком случае, жить оставалось жертве до субботнего вечера; два с небольшим дня – клиент торопился, и работу предстояло исполнить как можно скорее. Отказать же себе в возникшем внезапно капризе понаблюдать я не смог.
Объект покинул здание спустя три часа ожиданий, но к машине не пошел. Свернул в сторону парка. Не слишком осмотрительно, учитывая, что убрать его с дороги поручили самому жестокому, хладнокровному киллеру, у которого никогда не случалось осечек.
Молча расплатившись, я двинулся следом, стараясь не выпускать из виду худую фигуру, шагающую по полупустому скверу. Через час слежки, моя добыча, удобно просидев весь этот час на лавке у фонтана, двинулась обратно, беззаботно расстегнув ворот неуклюжей рубахи. К тому времени на улицах уже зажглись фонари, и только в глухих проулках обитала темнота, изредка разбавляемая светом из окон.
В одном из таких проулков я остановился, быстро обогнав беззаботного копа. Этот проулок располагался неподалеку от припаркованной машины, узкий и отдающий сыростью, так чтобы подойти к машине, парень непременно должен был пройти в опасной от меня близости.
С расчетами я угадал: проходя совсем рядом тот притормозил. Похоже он обладал завидным чутьем, если уловил мой тяжелый взгляд. Я стоял среди смятых газет и пустых банок из под колы в вечерней темноте так, чтобы различить мой силуэт пришлось бы здорово напрячь зрение. Однако парень остановился, долго с любопытством всматриваясь туда, где тихо и неподвижно стоял я. Он был в точности как на фото: тощий, бледный, нелепо одетый и молодой, правда то ли чрезвычайно наблюдательный, либо просто чудаковатый.
Обычно я без проблем вижу людей насквозь, могу предугадать каждый их следующий шаг, но поведение моей жертвы слегка настораживало. Он смотрел мне в глаза. Я то явственно ощущал. Хотя он и не мог видеть меня в темноте проулка. С интересом изучающе, словно знал меня раньше, а потом улыбнувшись и что-то буркнув себе под нос, спокойно направился к машине, скрывшись за хлопнувшей дверцой.
Простояв еще минут пять, я направился обратно. Теперь я знал достаточно, чтобы приступить к исполнению работы - убить. Убить с удовольствием.

@темы: Fay, Джен, Kurogane, Tsubasa:RC, G

---

[HankAnderson]

Название: Вервольфова седмица.
Бета: Аш Малкавиан а.к.а. Маммон(Глава 1), Elain Eir(Глава 2)
Автор: Tsuiraku Yuki
Фэндом: Tsubasa RC
Пейринг/Персонажи: Курогане, Фай, Шаоран, Мокона...
Жанр: gen
Рэйтинг: G
Дисклэймер: мир и персонажи принадлежат не мне
От автора: Выставляю на свой страх и риск 3ю главу, ибо моя бетв куда-то пропала)Не ругайте сильно за ошибки)

Глава 1

www.diary.ru/~anime-x/p96642605.htm

Глава 2

www.diary.ru/~anime-x/p108243239.htm

Глава 3

- Маг!! - Курогане не успел.
Вернее, успел подхватить бесчувственное тело у самой земли, ухватившись за многострадальный ворот, прежде чем пошатнувшийся, а затем начавший оседать мужчина не уткнулся лицом в сырую траву.
Маг молчал.
- Чертов придурок, эй!!! - рывком перевернув того на спину, воин вцепился в тонкое запястье, пытаясь нащупать пульс.
Пульс был, но едва ощутимый, словно жизнь мучительно медленно покидала безвольное тело, прозрачным дымком струясь к черному небу.
Чертыхаясь на чем свет стоит, Курогане с силой потянул мокрую от липкого пота рубаху, разрывая податливую ткань на лоскуты. Дрожащие ладони скользнули по пока еще теплой коже. Воин припал ухом к бледной груди, отчаянно вслушиваясь в тихий стук сердца.
Один удар, два удара... четыре. Тишина...
- МАГ!!!

Скрестив руки на груди, Курогане косился на суетившегося возле стола товарища, помогавшего старикашке хлопотать с угощениями. Собственно, не столько помогал, сколько расставлял; еда на тарелях появлялась сама собой, Фай лишь передвигал ее, дабы вместилась на куске дерева, отдаленно напоминавшего прикрытый рваной скатертью стол.
Жареные карасики, соленья, тушеная картошечка, присыпанная свежей петрушкой, душистый хлеб и много фруктов. Спелая ягода аппетитно алела среди лиловых гроздьев винограда, по соседству в глиняной чаше щедро громоздились горсти орехов. Из кувшина веяло сладким вином; маг успел разлить каждому в медный кубок, и смело потягивал свою порцию блаженно щурясь.
Удивляться фокусам с возникавшей из ниоткуда снедью мечник не стал из принципа. И из-за привычки. Все же не первый день проводил в компании белокурого недоразумения, носившего титул «маг» отнюдь не за дешевую демонстрацию уличных трюков, а за определенные и вполне оправданные заслуги. Да и пацан, с недавних пор бравший у чародея уроки, лихо догонял наставника; года скитаний по мирам с избытком хватило извести всю способность Курогане чему-либо удивляться вообще. К прочему, в данный момент воина щекотали более занимательные мысли - касательно нового мира в целом, - чем урчащий желудок, поэтому отвлекаться на что-то еще он был попросту не в состоянии.
В животе неприятно ныло - да. Однако, упрямо поджимая губы, прикасаться к яствам мужчина отказывался. Зато вышеупомянутое недоразумение дармовым харчем не брезговало, поминутно пытаясь запихнуть кусочек-другой в рот несговорчивому спутнику. Тщетно.
Спутник старался не сводить глаз со старика, удобно примостившегося на табурете напротив поглощавшего запасы гостинцев Фая, а терзавшие его вопросы так и норовили слететь с языка прежде времени.
Не сейчас, слишком рано, повторял себе Курогане, огрызаясь на назойливые уговоры.

Ночь смыкалась над лесом темным полотном, оставляя крохотный, прятавшийся за макушками елей, пятачок луны.
Не сказать, что японец видел столь же хорошо ночью, как и днем, но пользуясь внутренним зрением, сумел заметить подвох, о котором пока молчал.
Старик с гномьей образиной вел их не долго. Самурай едва собрался делать пометки на ближайшем дереве, как перед ним и магом уже вырастал небольшой ветхий домик с единственным окошком. Бледный манящий свет одинокой свечи ласково поприветствовал путников скромным уютом.
Однако стоило проскользнуть внутрь - вспыхнул несколькими десятками подобных свечей, бойко отгоняющих мрак.
Старик вежливо поклонился, прежде чем войти, и, соблюдая законы гостеприимства, указал протянутой рукой ладонью вверх на крохотные ступени, ведущие с порога к дверному проёму. Куда, впрочем, заходить Курогане не торопился, собираясь не позволить сделать тоже самое и рванувшему было вперед чародею. Увы: стальной хватке достался заблаговременно отстегнутый плащ, а его обладатель уже весело щебеча со стариком, исчезал в чужом доме, оставив воина искриться негодованием. Низкое шипение в удаляющиеся спины засвидетельствовало закипающую в котле терпения ярость.
Зажатая в кулаке деталь гардероба волшебника участливо шелестела при полном безветрии.
То, что сказал ему маг тогда... Как же это...
Слова накрепко засели в черноволосой голове.
"Я позволю тебе жить": вот что шепнули мечнику на ухо, прежде чем следовать за старым гномом.
Но это могло означать и "Я позволю тебе защищать" или же "Мы будем защищены" - одно из трех, поскольку произнес маг проклятую фразу на языке ниндзя и на собственном - языке Целес.
Последним воин владел паршивенько, так же, как и Фай японским, что весьма усложняло ситуацию...
Потоптавшись снаружи, мечник все же соизволил последовать примеру товарища, и теперь сидя за столом с видом свергнутого с престола правителя усердно приказывал желудку прекратить бунт. Желудок подчинялся, выражая недовольство недвусмысленными звуками. Компенсации ради, плащ волшебника, с легким шлепком, был уложен на скамью, под пятую точку воина, нарочито на него взгромоздившегося и мстительно на нем поерзавшего.
- Отведай, витязь, - тряхнул бороденкой гном, выуживая очередную тарель. На тарели дымился запеченый в яблоках кролик.
«Провокатор».
- Да нет, - буркнул витязь, стойко отворачиваясь, - я не голоден...
- Ладно тебе, Куро-няу, - ворковал маг уже нарезая ароматное мясо щедрыми кусками и накладывая мечнику порцию побольше, - не отравишься...
- Я бы засомневался, - широкие ладони грубо саданули о хрупкую поверхность предполагаемого стола. Часть блюд с завидным звоном сползла к самому краю, предостерегающе накоренившись. Судя по сузившимся глазам, Курогане разозлился не на шутку. И имел полнейшее право разнести чертову избу в щепки, предварительно изрубив в капусту всех тут находящихся, в том числе и свое веселившееся несчастье.
- Вы, - японец непочтительно ткнул укушенным пальцем в старика, - обещали дать ответы и помочь вернуть мальчишку, а вместо обещанного заговариваете зубы.
- Нет-нет, молодец, - нахмурился дедок, убирая посуду от опасной близости к полу, - я вам как раз-таки помогаю, ибо дельце предстоит пыльное. А с пустым брюхом выступать в темный лес, в Охотничью Добу, равносильно прыжку в мутную реку без глотка воздуха.
Курогане замолчал, подавившись словами; дедок нравился ему все меньше и меньше. Нет! Он ему определенно не нравился, и не потому что солгал. О, да! Именно солгал. Искусно так. В его елейных глазках ложь читалась ясно. А уж ее, родимую, воин различил бы в каждом, кто говорил бы неправду; чай не вчера завел дружбу с отъявленным лжецом и лицемером. Вернее... возможно УЖЕ не лжецом... однако...
- Будь по-твоему, маг, - обозлено рявкнул мечник, - но прежде пусть вот он, - повторный тычек в обозначенную персону, - объяснит ВСЕ. Иначе я пойду искать и булку, и пацана сам.
-А еще, - мужчина медленно наклонился в упор глядя на старика, - пусть объяснит откуда это, - тычек в ломящийся от снеди стол.
- Что тебя смущает, витязь? - насупился старик, пощипывая край сюртука.
- Помниться, кто-то упоминал, что лес пуст, стало быть, ни дичи, ни… - многозначительный взгляд на уминаемого Фаем кролика, - здесь быть не должно. К прочему, лес - хвойный, ни о каких фруктах, тем более столь экзотических, не может быть и речи, а орехи здесь явно не сосновых шишек... Да и полей с корнеплодами я здесь чего-то не заметил.
- Твоя наблюдательность делает тебе честь, воин, - глубокомысленно изрек гном оскалбившись, - смотри не переусердствуй. Я так же упоминал, что я - бог, и некие, гм, чудеса мне подвластны.
- Не знал, что боги нуждаются в пище, - сострил Курогане.
- Смотря какие, - в тон ответил старик, - яства, что ты видишь перед собой - настоящие, и твой товарищ это подтвердил. А что касается меня - даже боги иногда любят отринуть нетленную оболочку, дабы вкусить хоть каких-то радостей.
- Он не только божество, Куро-мю, - вмешался Фай, придвигаясь ближе, - он страж этого, хм...
- Мира? - перебил старик, - а вот теперь не лукавь, маг. Ты и сам понял, что это за место, верно?
- Я предположил, а не утверждал, - улыбнулся тот, подсаживаясь к шиноби вплотную и незаметно забираясь под складки одежды за спиной, - к тому же, противостоять богу мне не под силу, а спорить без надобности прерогатива Куро, а не моя.
Смутно уловив намек, Курогане вздрогнул от неожиданных манипуляций, напрягаясь каждым мускулом - вторжение прикосновений на территорию его тела очень мешало сосредоточиться.
Маг сидел достаточно тесно прижимаясь к рельефному плечу, не опасаясь, что старик заметит, и нес какую-то чушь, отвлекая внимание. Получалось нелепо, хотя гном, кажется, ничего не заметил, оживленно продолжая беседу. Курогане же замер, боясь пошевелиться, и пытался понять, что именно хочет донести до него сей блондинистый извращенец; пальцы скользили по позвоночнику, нырнули ниже оттягивая пояс штанов, едва ли не касаясь копчика, затем вновь пробежались вверх, плавно лаская кожу... Воину в какой-то момент захотелось вывернуть и переломать эти наглые пальцы, но потом он сподобился уразуметь, что делает Фай, рискуя быть покалеченным - рисует. Рисует невидимые руны.
Он уже видел, как тот вырисовывал нечто схожее от нечего делать на песке или обрывке бумаги во время привалов, поэтому различить именно защитные руны не составило труда. Иногда, в мирах, где нет ничего кроме войн и катастроф, когда нет времени на сон и отдых, а жизни ежеминутно грозит опасность, Фай создавал барьеры, используя диковинные символы, поддерживаемые заклинаниями. Часто рисунки возникали прямо в воздухе, сияя и сверкая серебром, порой маг ограничивался рисунками, начерченными на земле куском острого камня или палкой, или - одним прикосновением отдавал защиту и воину и мальчишке, что случалось реже всего. Только и исключительно, когда обстановка, накаленная до предела, мешала концентрировать волшебство в выбранной точке. К счастью подобное происходило всего четырежды, и если бы не созданная защита, ни Курогане, ни Шаоран никогда бы не дожили до следующего прыжка.
Сейчас же, под воздействием чутких горячих пальцев, исследующих смуглую кожу, воин ощущал что угодно, только не отвращение, которое ожидал почувствовать прежде всего. Ведь в его правильном, полном железных принципов мировоззрении понятия отношений между мужчинами не переступало тех стереотипов дружбы, построенных моралью и устоями его собственной родины. Устаревшими устоями, тень коих намертво обосновалась в душе мечника. Тем не менее, остальное, выходящее за воздвигнутые им рамки «правильности» подлежало презрению, отторжению и закрывалось решеткой непробиваемых прутьев под неблагозвучным именованием «грязь».
Сложно отметить, насколько изменило это его мировоззрение знакомство с Фаем, и почему на объятия и руки светловолосого мага Курогане реагировал без должного сопротивления, за исключением словесной перебранки. Возможно, ответа японец не знал и сам, как не знал, почему вместо беспощадной реакции на выкидоны другого мужчины смиренно замирал, изредка проявляя вялые попытки вырваться.
Со временем изменились и прикосновения…
Не сказать, что маг избегал касаться шиноби без надобности, просто делал это гораздо реже, с неохотой и скорее рефлекторно. После начала нового путешествия прежние замашки вроде обязательных ежедневных объятий, хлопков по макушке, надругательствами над курогановской прической отбыли за стену блеклого отчуждения и пресекались на корню самим магом. Бывало, прошлое порой лениво выползало из вечного сна, выливаясь в случайных, порывистых, неуклюжих прикосновениях, таких как машиниальное поглаживание предплечья, теплой ладони на сгибе локтя, и завершались виноватой улыбкой. Мужчина давно смирился с отрешенным поведением друга, списывая все на что угодно, лишь бы не разрывать истончившиеся нити той связи, что с таким трудом удалось восстановить после Кислотного Токио и Инфинити. Ему никогда бы не пришло на ум, что эти прикосновения несут более интимный характер.
Вопреки скулившим отголоскам разума на задворках сознания и прикушенной губы, Курогане чувствовал приятный холодок и ощущение защищенности, тепло и нежность, совсем как тогда, в лесу, под тихий шепот и кольцо хрупких рук вокруг своей шеи.
- Ну, так как, витязь, отведаешь? – хриплый старческий голос вывел мечника из пут воспоминаний…
Фразу, он, естественно, прослушал.
- Ешь! – шепнул маг, толкая локтем под ребра, - ешь – так надо.
Видимо, наговорившись вдоволь с волшебником, странный старец утратил былой интерес, решив переключиться на более угрюмого и хмурого собеседника. Манипуляций мага, он, к счастью, не просек, поэтому странник, сдвинув брови и проклиная ухмылявшегося товарища, принялся за еду, с трудом проглатывая практически нежеваные куски.
Вкуса угощений, ниндзя не чувствовал, стараясь поскорее покончить с трапезой.
- Я сыт, - процедил он, одолев заботливо пополняемую Фаем тарелку, - теперь жду обещанных ответов… сударь..
- А я тебе, молодец, ничего такого не обещал, - расплылся улыбкой бог, - однако, раз вы любезно приняли приглашение одинокого старца, я с удовольствием отвечу, и более того – помогу обмануть Лес.
С последними словами, старик хлопнул в ладоши. Яства исчезли.
- Что ж, витязь, пора и слово молвить, - гном положил на стол сухие руки, и, выдержав паузу, заговорил уже совсем по другому, располагая на долгую беседу, - Но боюсь, то, что я скажу, вам обоим не понравиться. Особенно не понравиться это тебе, пес, как человеку, не сведущему в магии, и – магию презирающему.
- Да как ты… - самолюбие, и без того уязвленное толкало к опрометчивым действиям. Курогане рванулся вперед, с целью приставить клинок к горлу старика и без лишних замешательств полоснуть лезвием, чтобы так и повалился на пол с брызжущим фонтаном крови из сечной раны. К счастью маг, будучи на чеку, намертво вцепился товарищу в предплечье, силой усадив обратно.
Старик даже не моргнул.
- Ничего личного, воин. Попридержи свой пыл до поры, - он более не улыбался, хотя глаза, по кошачьи сощуренные, смеялись. Зло смеялись, с примесью ехидства, надменно. – Вникать в детали предоставь магу, а сам просто слушай.
Подавив бурлящее смолой недовольство, мужчина предостерегающе зарычал, тиская вспотевшими ладонями рукоять Гинрю. Успокоился, во всяком случае, внешне.
- Видите ли, - повел старик, - это, как справедливо заметил, маг, не совсем мир. Это источник, вместилище, вакуум или же сосуд. Сосуд для магии, для ВСЕЙ магии ВСЕХ измерений, это ее Первоисточник. – Он усмехнулся, посмотрев на Фая сквозь полуприкрытые веки, потрескавшиеся губы приоткрылись, демонстрируя два ряда памятных Курогане зубов, - А теперь представьте себе мощь, ни с чем несравнимую. Которую нельзя подчинить или покорить, все равно, что желание, которое нельзя обуздать. Однако, держать такую мощь взаперти можно лишь до поры до времени, ведь чем дольше сдерживать реку плотиной, тем сильнее и яростнее будет ее поток дай барьер трещину, - старик замолчал, вытаскивая из-за пазухи плод персика. Сдавил в кулаке.
Сладкий сок брызнул, испачкав деревянную поверхность стола мякотью и полупрозрачными каплями. Старец ухмыльнулся, раскрыв ладонь, где по идее, должна была остаться лежать косточка, однако ладонь оказалась пуста, и сжав кулак вновь, тот молча убрал руку, спрятав в складках одежды.
- Такое бывает, если магию пытаться заточить – тот же поток, брызжущий и сметающий все на своем пути. Но и без контроля такую мощь оставлять нельзя. Возникает вопрос – что же делать? И я вам отвечу – ничего, магия сама найдет выход, если не вмешиваться, и даже не пытаться понять. Потому как магия была всегда и везде с момента зарождения жизни, с момента рождения миров и первых звезд. Первых заклинателей и первых чудес. Магия неуправляема, и нельзя обучиться владеть ею не родившись ее частью – магом.
Курогане видел, как все больше хмурилось доселе непроницаемое для внешних раздражителей бледное лицо его спутника. Поморщился, когда замершие на хребте ногти царапнули, глубоко впиваясь в плоть, но следуя совету бога молчал, предоставляя товарищу самому разбираться с причиной его необъяснимого поведения пред ликом сомнительного божества.
По сути, повесть, лившаяся из уст старого недомерка для шиноби носила цену в грош, зато Фай, кажись, полностью увлекся процессом, позабыв убрать претендующую на роль обрубка конечность из неприкосновенных одежд воина, послушно внимавшего осквернявшей его слух тарабарщине.
- Представьте, - вел старик, деловито поглаживая бороду, - что это живое существо, живая сущность, способная распоряжаться собственной мощью, и сама решающая к кому быть благосклонной, а кого оставить без дара. И однажды, эта мощь решает собраться в одном комке, чтобы никто не смел покушаться на ее же свободу.
- Простите, - возглас вырвался сам, прежде чем Курогане захлопнул рот ладошкой. Отступать было поздновато, и видя, что бог одобрительно кивнул, толкнул короткую речь - мое представление несколько отличается от вашего. Насчет источника, и магии… А занимательный, попахивающий излишним пафосом рассказ, звучит неправдоподобно.
- Позвольте спросить чем? – не остался в долгу старик, - маги, чародеи, все, кто пользуется столь щедро преподнесенными им при рождении дарами, понятия не имеют, что на самом деле представляет собой эта сила. Мой Лес и есть та самая точка, место, откуда магия вытекает медленно, но безостановочно, распостраняясь по единой вселенной. Не измерениями, нет. Именно вселенной, воздвигнутой немыслимым взрывом, немыслимым создателем, тем, кого люди зовут Творцом, и чье существование отвергают вопреки вере в него.
- Парадокс? – японец мстительно сощурился, - вы описываете понятие, выходящие вон за рамки понимания, в частности моего.
- Парадокс не в том, что вы не в состоянии понять и оценить, - парировал бог, - а в том, что расходятся здесь не только понятия магии и ваша проницательность.
Колкость, пропитанная нескрываемым ядом сарказма, осталась без внимания. Бог бил ласково, забавляясь со строптивой игрушкой.
- Время Перемен, Вервольфова Седмица, Охотничья Доба – именования одного явления. Чем же не парадокс?Магия обитает везде, она вездесуща. Почему же не допустить, что однажды и у нее возникнут капризы?
Возражений не последовало. Хотя возразить ужасно хотелось. Но, не будучи сведущим в делах оных, Курогане предпочел злобно сверкнуть глазами, слушая довольное хихиканье старикашки.
- Видите ли, капризы эти весьма ограничены и непредсказуемы. И возникают реже рождения новых миров. Например, когда чье-то эгоистичное желание становится двигателем событий, с глобальностью которых посостязалось бы пришевствие Асмодея за Райские Врата или симпатия прекрасного эльфа к самке кальмара. Или же, когда кто-то вмешивается в ход времени, пытаясь исправить ошибки прошлого…
Фай вздрогнул. Рука, прилипшая к спине Курогане опала плетью. Пальцы конвульсивно скрючились. Красивое лицо вдруг осунулось, приобретая землистые оттенки. Слепой взгляд в никуда казался уставшим и безучасным.
Старик не намекал. Он просто говорил, однако шиноби уже знал, к чему тот клонит, и смутное осознание неумолимо тянуло к началу пережитых страхов, оживляя образы завершающей битвы у порога бытия, рядом с сердцем бездны под звучным именем «ничто».
- Лес, Источник, чувствителен к подобного рода отклонениям, но он не подчиняется времени. Поэтому сложно предугадать, какова реакция воплощения магии на грех против правил мироздания. Ведь магия еще и жизнь. А играть с жизнью чревато последствиями, сравнительно с коими, гибель измерений – всего лишь ничтожное наказание провинившегося ребенка за разбитую вазу. Лес способен принимать синхронию всех миров, погибших, рождающихся, зрелых. Для него нет ограничений, и именно поэтому Источник выглядит так… как выглядит – дитям Природы. Самое сложное всегда принимает облик простого. А я - хранитель этого безкрайнего Леса, ключник, следящий за потоком силы. Порой приостанавливающий поток, порой ускоряющий. А что же касается вашей беды… Здесь я должен упомянуть понятие, столь же абсурдное, как и причина вашего тут появления. Оно тебе не понравится воин – «ирония судьбы». Да-да. И не нужно так на меня смотреть. Иначе глаза еще больше покраснеют.
- Чего!? – Курогане поперхнулся, растеряв на мгновенье весь боевой пыл.
- У Леса не только капризы, он и сам капризен, и то, что вы – непосредственные виновники греха, исправившие ошибки, и, в некотором роде даже реабилитировашие нанесенный посторонним вмешательством ущерб, никак не влияет на происходящее сейчас. Вервольфова седмица – не пустая фраза. В ней есть смысл. Видите ли, - старик оперся о локти, подперев подбородок кулачками, - как я уже сказал: Лес синхронизирует со временем в любых мирах, поэтому для вас это действительно седмица, неделя, семь дней. Но только для вас. Для меня же, и первого волка, забредшего в Источник в первые дни она тянется довольно давно, и продолжит тянуться пока не заживут «раны» нанесенного вашими стараниями вмешательством в уже нарушенный поток бытия. Как хранитель, я могу помочь лишь немногим, поскольку Охотничья Доба делает меня уязвимым, лишая отведенных мне полномочий.
- Мы хотим найти мальчишку и средство нашего перемещения, - сообщил Курогане, давясь фразой про цвет глаз, - и ели вы в курсе дела, то должны знать и то, что происходящее нас не касается – свою цену за «грех» мы уплатили сполна. Покажите нам выход, и мы уйдем.
- Легко сказать, а выполнить сложно, - покачал головой старик, - сейчас я почти что смертен, вдобавок Лес вас не отпустит без уплаты, и жертву в качестве оной выбрал в самом начале. Волченок – идеальная цена, не правда ли?
- Чтоб тебя! – японец вскочил, исполнив красивый прыжок.
На сей раз маг был слишком медлителен, чтобы успеть помешать товарищу; серебряный клинок со свистом рассек воздух, касаясь холодом стали старечьего горла.
- Почти смертен, да?
- Не язви, пес, - бог привстал, словно специально напарываясь на острое лезвие, - я лишен сил не полностью, и у меня их хватит, дабы смести тебя одним дыханием. Правда в том, что ваше здесь появление нежелательно лично мне, а волка хватает и одного, иначе я бы не вел увеселительную беседу, а просто выбросил вас куда подальше. Проблема заключается в неспособности мною в данный момент исправить каприз Источника – магия прорвалась за плотину. Однако если вы заберете волченка до окончания Вервольфовой, возможно сумеете не только обуздать взбеленившийся поток, но и исправить брешь в «плотине».
Отведя приставленное к шее лезвие в сторону, старик полез за пазуху.
- Я дам подсказки, а результат оставляю на вашу смекалку и удачливость. Уж не взыщите.
Бог протягивал маленький шар, наполненный мутной алой жидкостью. Полупрозрачная поверхность сгибалась под напором пальцев, вновь возвращаясь в прежнее состояние, стоило им только разжаться.
- Это поможет отыскать мальчика, - засипел тот, передавая вещицу Курогане, - Лес принял двоих волков. Но вам нужен лишь один, а чтобы избежать встречи с лишним, понадобиться помощь самого Леса.
С опаской приняв дивный предмет, мужчина покосился на мага, как бы ожидая подсказки или хотя бы кивка. Без толку: тот не шевельнулся, держась подозрительно отстраненно. Словно медленно растворялся в бледном освещении хижины, вливаясь в наступавший мрак гаснувших свечей.
Сдержанно вздохнув, мечник поднес шар к лицу. Негаданный подарок, видимо, действительно угроз не представлял, ибо чувство тревоги, столь отчаянно воющее на уровне печени, на сей раз лишь недоуменно сопело где-то в глубинах курогановского сознания, предоставив воину самому разбираться с очередной головоломкой.
- Это – моя кровь, - сухо пояснил старик, - и не удивляйся витязь, - бросил он на недоверчиво вздернувшиеся брови, - даже у богов имеется оная. Первого волка она отпугнет, так что стычек можете не опасаться. Зато упростит поиски волченка.
- Как нам его искать, коли Лес без конца и края? – фыркнул Курогане, пряча шар в складках плаща, - тем более зная, что не лес это вовсе.
- Следуйте за луной, не сворачивая, - радушно оповестил бог, указав в небо, на жемчужное сияние изменчивого пятачка. – Держитесь подальше от болот. Пары, поднимающиеся над поверхностью, глушат эманации моей крови. И уж поверьте – сталкиваться с кем-то, кроме волченка, я бы не советовал. Ибо пока в действии Время Перемен, я бессилен против всего, что не касается моих прямых обязанностей.
Не успел Курогане проникнуться глубиной сказанной фразы, старик уже отворял дверь, красноречиво указывая на выход. На миг замешкавшись, мечник схватил стоявшего столбом мага повыше локтя, и поторопился покинуть приветившую их обитель. Ступая за порог, от внимательных глаз японца не укрылась та самая улыбка, озарявшая старческую физиономию пару минут назад, заставляя заподозрить неладное. И хотя интуиция предательски мочала, читать по лицам мечник не разучился, будь то бог или дьявол собственной персоной. ТАК улыбаються лишь замыслившие недоброе, настолько недоброе, что самомнение попросту не позволяет показному равнодушию портить картину всеобщего злорадства, и прятать откровенную ложь за искусно сработанными масками. Как когда-то делал маг. Его, конечно, оправдывало отсувствие злорадства и зла в целом, но те, кто затеял именно зло, а не таил скорбное детство и иже выплывающее, шансы обвести вокруг пальца бдительного ниндзя теряли еще в зародыше. Впрочем, хотел ли хозяин хижины взаправду помочь сбившимся с пути путешественникам, или же старался их с этого самого пути сбить, для Курогане оставалось открытым вопросом. Приходилось признавать, что поиски ответа зашли в тупик.
А вывод, между делом, напрашивался сам собой: если мечнику кто-то не нравился с первого взгляда – значит не зря; старик доверия внушал ровно столько, сколько демоны Сувы, сожравшие тело его отца. Причем еще до картинного появления в чаще. Иначе бы маг не принял поспешных мер безопасности, стараясь поставить товарищу защиту при любом удобном случае. Не пытался бы донести только понятными им словами некую информацию, которую японец не полностью понимал, однако догадывался о сути брошенного шепотом обрывка фразы. И уж явно бы не использовал так ненавистную тому мыслеречь – вторжению в сознание посредством все той же магии, как и вторжению в личное пространство и череды недвусмысленных прикосновений. Не просто предупреждение – нечто больше, чем поведал старик, и не факт, что поведал правду.
Курогане раздраженно фыркнул; благословенны неведующие, да? Для него неведение мучительно оборачивалось проклятьем, а придурошный маг – косвенный виновник происходящего, не проронил ни звука с момента разговора с богом, пьяно тащась за тянувшим его воином. Воин же убеждал себя воздерживаться от резкости в выражениях, поставив перед собой цель отыскать мальчишку и белую тварь, кою во всеуслышание и стоило называть прямой, в отличии от чародея, виновницей их нелегкой участи внеплановых прогулок под луной.
Шагая размашисто, почти бегом, мужчина на ходу, с особой тщательностью, резал кору встречных деревьев, отмечая пройденный маршрут. Прислушивался к ощущению слабого тепла, исходящего от спрятанного в складках одежды шара. Шар покорно возлежал в кармане, пульсируя изменчивой поверхностью, имитировал биение сердца, отдавая тихими стуками в такт торопливым шагам, и почему-то пах бузиной.
Какое-то время они шли молча. Курогане сосредоточенно работал мечем, маг – устало пялился вперед, позволяя могучей руке грубо тащить себя и дальше. По прошевствии часа безрезультатных скитаний под перламутровым святилом, ниндзя вспомнил о балласте, якорем волочившегося следом, глумливо соизволяя не отстать и не потеряться в темноте. Решительно притормозив, воин ослабил хватку, спрятав верную катану в ножнах и выжидающе уставился на волшебника, рассеянно врезавшегося в широкую грудь, и, кажется, не совсем понимающего, что явилось преградой пред его бледным носом. Дабы не мешкать попусту, японец, по хозяйски, опустил ладони на узкие плечи, не без удовольствия встряхнув охнувшего от неожиданности товарища. Полученный стон доказывал - маг в сознании, из роли не выпал, вселяя надежду на скорое завершение и без того затянувшегося приключения.
- Голос прорезался – уже прогресс, - удовлетворенно констатировал Курогане, отпуская скривившегося от боли волшебника, и едва не отскочил, когда тот, вместо насмешливой реплики, стремительно подался вперед, проникая под одежду и жадно что-то нашаривая.
Предметом острой потребности Фая зарыться в одеяния японца, без напрасных сомнений, оказался вышеупомянутый шар, ловко выуженный из внутреннего кармана, и зажатый между аристократически правильных пальчиков. Но и добыв искомое, маг не успокоился, продолжив обыскивать торс мужчины, противно похрипывая. Облизнулся.
Шиноби, видимо, опешив от подобной перемены, впал в короткий ступор, кое как стерпев вторжение чужих рук на территорию собственного тела, и должного сопротивления не оказал. Когда же маг прошелся указательными пальцами обоих рук по ключице, линии шеи и челюсти, а затем буквально вжался в мечника, как в первый раз по прибытии в этот… мда… мир, бормоча нечленораздельные обрывки заклинаний (куда же без них?), Курогане не выдержал. К чему, собственно, заклинания были обращены, выяснить мечнику не улыбалось. Не собираясь внимать, по его мнению, бреду сумасшедшего, он расцепил объятия, от всей души врезав магу под дых. Отрываясь и за Мокону, и за пропавшего пацана, и за себя любимого. Иначе вправить мозги неадекватно отреагировавшего на вынужденную остановку мага он не умел - уговорами здесь бы не обошлось. Кулак угодил точно в солнечное сплетение, напоровшись на предшевствующий удару булькающий звук и толщину ткани. Раздался всхлип. Согнувшись дугой, чародей отлетел на полметра, распластавшись на земле безформенной массой. Руки заметались в стороны, голова запрокинулась. Из горла вырвался кашель. Зато туманный взгляд чародея прояснился, а глаза осуждающе уставились на склонившегося над ним Курогане.
Фай судорожно зглотнул, дергано озираясь.
- Полегчало? – вопросил мечник, но маг порывисто вцепился в широкий ворот куртки того, рывком притянув к себе..
- Держи меня! – громко, почти крича.
- Не понял? - получив подсечку, Курогане рухнул всем весом на лежащего средь помятой травы чародея, цветасто ругаясь.
- Делай что хочешь, но не давай мне подняться! - зашипел Фай в самое ухо, - что бы ни случилось, и что бы я ни вытворял - удерживай меня под собой! Сожми мои запястья, придави. Короче: все что можешь. Не позволяй мне шевелиться!
Переспросить Курагане не успел: Фай выгнулся, поднимая тяжелого товарища, тут же обмяк заходясь стонами. Реагировать пришлось немедленно. По полученному совету – пальцы сомкнуть на тонких запястьях, грудью вдавить грудь мага, прижаться к горящей щеке, намертво сцепив зубы, чтобы вновь не заматериться.
Секундой позже стоны надломились. Волшебник на момент затих, тяжело дыша, а воин не мог понять чье сердце так отчаянно колотится об грудную клетку. Похоже все-таки не его…
Фай глубоко вздохнул, раскрывая рот; ощутив движение челюсти, Курогане поднял глаза. Наблюдаемое зрелище не обрадовало – белоснежные зубы, как и язык, окрашены алым. Видимо белокурое недоразумение прокусило внутреннюю сторону щеки, и давилось собственной кровью.
Ноги конвульсивно задергались. Мечнику пришлось прижимать мага бедрами, чувствуя странную вибрацию дергающегося тела, словно грунт под ними сотрясало слабыми толчками землетрясения. А еще Курогане ощутил то, чего меньше всего ощущать хотелось даже во сне. Даже в дурном кошмаре или в хмельном бреду – возбуждение. Сначала легкое, потом быстро нарастающее. Маг извивался под ним, вырывался, всхлипывая практически навзрыд, и конечно же терся там, где не следовало, пускай в его состоянии думать о последствиях было затруднительно. Ниндзя едва не взвыл от ярости. Натренированное тело отказывалось подчиняться увещеваниям рассудка, стоически бунтуя. Что не особо удивляло; предавшийся бесконечному путешествию японец не помнил, когда в последний раз был с женщиной, за что теперь жестоко расплачивался. Причем обвинять товарища он не имел права по причине абсолютной невиновности оного относительно вдруг возникших потребностей мечника. Рыча от досады, мужчина крепче стискивал дрожащие запястья, проклиная все на свете, включая давшее слабину тело.
- Ты мне за это ответишь! Ох, как ответишь!
Сколько они так пролежали, Курогане не знал. Не знал почему это все начинает его порядком бесить, и почему дрожь мага передается ему втройне. Хотя нет – знал, но держал догадки при себе наглухо заперев за литой дверью в глубине сознания, а ключ забросил подальше. Стало невыносимо жарко, по спине стаями бегали мурашки, шею и лицо заливали капельки пота, сруясь по щекам и капая с подбородка.
Застань их в таком положении Шаоран, пришлось бы долго лечить мальчика в ближайшем же мире у ближайшего зельевара, или лучше попросить Фая наложить заклинание забвения. Ибо оправдываться перед подростком, объясняя трагикомичность ситуации воину не особо хотелось, потому как Шаоран был склонен делать выводы сам, и редко изменял мнение насчет увиденного.
Погасив бушевавший в паху огонь мыслями, далекими от прекрасного, японец уже обдумывал все прелести скорой расплаты за поруганную гордость, как ощутил на себе испуганный взгляд.
- Не поверишь чего со мной было! – радостно возвестил маг и тут же скривился. Вероятно, болела прокушенная щека.
- Поверю, - успокоил мечник, медленно поднимаясь. Он порядком взмок, рубаха липла к коже, волосы ко лбу, на лице читалось желание растерзать любого, кто с ним сейчас заговорит. Маг к данной категории видимо не относившийся, плавно скользнул по влажным черным волосам, и уперся лбом в курогановский подбородок.
- Полежи так со мной, - почти умоляюще.
- Ну, уж нет! – взорвался ниндзя, рывком ставя мага на ноги, - с меня и одного раза хватило. Поэтому, я жду объяснений и не потерплю отмазок, даже если придется ответ вытягивать из тебя клешнями.
- Не придется, Куро-сама, - улыбка, обреченная такая, - здесь нечего объяснять – я просто не знаю. Я смог почувствовать приближение приступа, дать же этому описание, хоть что-либо обнадеживающее я не только не способен, но и не совсем в состоянии.
Пауза.
- Это из-за шара?
Подарок все еще покоился на маговской ладони, сжатый, как переспелый фрукт.
Проследив взгляд Курогане, Фай покачал головой.
- Нет… Кровь ни при чем. Кто-то зовет меня, и этот зов… пробуждает…пробуждает мою силу. Не магическую, нет. Ту силу, которой я боюсь, и которая мне не знакома.
- И из-за этой силы ты сходишь с ума, ведешь себя хуже полоумного…,- мужчина запнулся, - погоди, ты сказал «боишься»?
- Ты удивлен, что я испытываю страх перед неизвестным? – скептически выгнутая бровь.
- Брось, подобная мимика тебе не идет.
- Куро-сама… Я боюсь, что не сумев обуздать, приучить ее, я могу навредить тебе, Шаорану, всем.
- И давно это происходит?
- С первых секунд появления во владениях нашего нового знакомого.
Более Фай не сказал ни слова. Отстранившись, и обойдя мечника, сделал несколько шагов. Шар беззвучно выпал из разжавшейся ладони, с мягким хрустом упав на землю. А следом, сперва пошатнувшись, а затем нечленораздельно взбулькнув повалится Фай.
Курогане, стоявший к нему спиной, отреагировал не сразу. Не сразу понял, что что-то не так. Слыша позади шаги мага, он слишком отвлекся, поглощенный услышанным, и смешанным чувством стыда, прежде чем обернуться на изданный Фаем звук.
Он падал медленно, достаточно медленно, чтобы вовремя схватить, но за ту секунду, что разделила молниеносную реакцию Курогане и падение, все внутри воина похолодело, а чужой, незнакомый голос пронзил слух предупреждающим воплем.
- МАГ!!!

@темы: Fay, Джен, Kurogane, Tsubasa:RC, Syaoran, White Mokona, G

---

Hitsuzen

[Solie]

Название: Hitsuzen
*Судьба или предопределенное событие, которое нельзя изменить.
Автор: Angelike Riddle
Ресурс: Hitsuzen
Перевод:  Solie
Бета: 1-33  Leona, 34 и далее LaraQ
Фэндом: xxxHolic
Жанр: драбблы
Пейринг: Домеки/Ватануки
Рейтинг: PG-13
Разрешение на перевод: получено
Об авторских правах и обязанностях: Все персонажи принадлежат CLAMP.
Примечание: Драбблы пишутся по заданным темам на hitsuzen-100.livejournal.com. Название драббла идёт до части. После номера драббла идёт фраза/слово, на которое был написан драббл.

Прогресс: 76/100

Части 1-72

Похоже на любовь – Часть 1. Что такое счастье?

– Что такое счастье?
Ватануки с удивлением посмотрел на девочку, шагающую рядом с ним, – еще одну из покупательниц Юко. С чего бы начать?
– Счастье… – задумчиво протянул он. – Счастье – это когда кто-то делит с тобой еду, а когда тебе одиноко – составляет компанию. Когда знаешь, что кто-то всегда будет рядом, независимо от обстоятельств. Счастье – это когда есть кто-то, кому можно доверить свою жизнь.
– Похоже на любовь.
Ватануки задумчиво улыбнулся, мысли его плавно перетекли к тому, на кого он всегда мог положиться.
– Похоже.
– Ты счастлив?
– Наверное.

Захватчик – Часть 2. Обладание

Домеки пристально всматривался в эти знакомые голубые глаза, хорошо сознавая, что настоящий Ватануки никогда так кокетливо не строил ему глазки.
– Кто ты? – требовательно спросил он.
Фальшивый Ватануки усмехнулся:
– Догадался…
– Немедленно убирайся! – прошипел Домеки. – Оно не твое!
Дух, захвативший тело Ватануки, захихикал:
– А тебе-то что?
– Есть чего, – ответил Домеки и обрушил на него очищающую энергию, прежде чем тот осознал, что происходит. – Только я могу обладать Ватануки.

Ты мне нравишься – Часть 3. Детство

– Почему ты всегда сидишь здесь один? – полюбопытствовал Кимихиро. Все говорили ему держаться подальше от необщительного мальчика из храма. "Он странный", – говорили они. Но Кимихиро думал, что ему очень одиноко.
Мальчик, сидящий в углу песочницы, посмотрел на него и сразу же отвел взгляд. Румянец окрасил его щеки.
– Потому что я никому не нравлюсь, – ответил он тихо.
– Неправда! Ты мне нравишься!
– Точно? – переспросил он, и надежда забрезжила в его глазах.
– Абсолютно! – улыбнулся Кимихиро. – Идем играть!

Моя любовь – Часть 4. Рамка

Домеки не знал, что он ожидал увидеть, когда переступал порог дома Ватануки. Его драгоценный груз уютно посапывал у него на груди. Но уж что точно он не ожидал увидеть, так это такую спартанскую обстановку. В его поле зрения не попалось ни одно украшение.

Нахмурившись, Домеки прошел в спальню и осторожно опустил Ватануки на кровать. Когда последний что-то недовольно пробормотал, не желая расставаться, он улыбнулся. Отступив немного назад, Домеки заметил на прикроватном столике кое-что, совершенно сюда не вписывающееся, – рамку со своей фотографией.

Его глаза расширились от удивления, когда он заметил надпись на ней – «Моя любовь».

Учебное свидание – Часть 5. Одиночество

– Ты чего тут забыл? – завопил Ватануки, сверля взглядом человека, спокойно сидящего напротив за столом. Домеки слегка приподнял бровь и со своей обычной усмешкой произнес:
– То же, что и ты. Я пришел сюда учиться.
– Я не про это! Ты ведь понял, о чем я! – прокричал Ватануки. Его голос разрезал тишину библиотеки, словно нож масло, за что на него тут же зашикали со всех сторон, а библиотекарь сделал предупреждение. Сильно покраснев, он переспросил совершенно спокойного Домеки:
– Почему среди всех свободных мест ты выбрал это, напротив меня?
– Потому что ты выглядишь одиноко.

Я заберу тебя с собой – Часть 6. Открытка

– Слышал, что ты поступил в престижный ВУЗ в США? – беспечно спросил Ватануки, но грусть в глазах опровергала безразличие, прозвучавшее в вопросе.
– Да. Поступил.
– Поздравляю! – сухо прокомментировал Ватануки. – Пришли мне оттуда открытку.
– Не строй из себя идиота! – фыркнул Домеки.
– Да кого это ты назвал иди…– начал заводиться Ватануки.
– Я заберу тебя с собой.
Ярость Ватануки исчезла так же быстро, как и появилась, сменившись смущением.
– Э, но…
Домеки мягко улыбнулся и протянул руку, чтобы погладить его по щеке:
– Ты же не думал, что я смогу оставить тебя здесь?

Вынужденная встреча – Часть 7. Мелочь

– Отлично! – хмуро сообщил Ватануки, в очередной раз вопрошая, что же он такого сделал, чтобы заслужить такую карму?
– Бросим монету. Если победа за мной, ты убираешься с глаз моих. Если за тобой, то я на день в твоем распоряжении. Согласен?
Домеки только ухмыльнулся, протягивая Ватануки мелочь для осмотра. Не найдя в монете ничего необычного, он устало посмотрел на своего собеседника.
– Орел или решка? – спросил он, подбрасывая ее в воздух.
– Орел.
Ватануки поймал монетку и со злостью уставился на результат.
– У тебя или у меня?

Зимнее объятие – Часть 8. Дрожь

Ватануки сотрясает неконтролируемая дрожь. Лицо искажено напряжением, губы соблазнительно приоткрыты, приглушенное дыхание вырывается в ночь. Замерзший после очередного убойного задания, слишком изнуренный, чтобы спорить, он лишь слабо сопротивляется, когда напарник обнимает его за плечи и притягивает к себе, согревая своим теплом.
Домеки намеренно прижимает его к себе, желая узнать – будет ли он так же сладко дрожать в агонии страсти? Но быстро выкинув подобные мысли из головы, тут же одергивает себя: «Ватануки не готов. Пока не готов».
Он может подождать еще немного.

Ничего не нужно – Часть 9. Желание

Ватануки уставился на лежащий перед ним лист чистой бумаги, постукивая ручкой по столу. Нужно было написать эссе по философии, но вдохновение все не приходило.
– Домеки?
– Мм? – отозвался парень, оторвавшись от тетради.
– Если бы тебе предложили исполнить одно желание, что бы ты выбрал? – спросил он. Может, если заглянуть хоть в краешек чужого сознания, он придумает, какое желание описать в эссе.
Домеки нахмурился, лоб пересекла морщинка.
– Ничего, – наконец-то ответил он.
– Ничего?!
– Да. У меня уже есть ты, а больше мне ничего не нужно.

Отказ – Часть 10. Двери

– Когда одна дверь закрывается, открывается другая, – проговорила Юко, загадочно улыбаясь. Ватануки попытался как обычно заорать, но у него получилось только прохныкать:
– Химавари-тян…
Ее улыбка угасла от бессилия помочь ученику.
– Домеки-кун, наверное, лучше, если ты отведешь его домой…
Второй парень кивнул, соглашаясь, и наклонился, чтобы поднять Ватануки на ноги, после чего аккуратно повел его от места трагедии. Юко смотрела им вслед, зная, что и без Химавари-тян Ватануки вскоре поймет, кто его родная душа.

Ловец снов – Часть 11. Хаос

Вначале был Хаос.
Похотливые духи преследовали его по пятам, охотились за ним, хотели заполучить его. Ночью он ощущал, как они давят на защиту, занимая стратегически важные точки вокруг его квартиры. И хотя защита еще никогда не подводила, он мог часами лежать без сна, в страхе, и думать: «Сегодня, может быть, последняя ночь».
Днем было не намного лучше – когда он выходил из дома, спрятаться было негде. Жизнь для него была бесконечной чередой кошмаров. От которых не проснешься, сколько ни пытайся.
А потом появился Домеки…

Разрушить стену – Часть 12. Осколки

Он был очень хитрым. Ватануки даже и не заметил, как все произошло. Абсолютно не замечал ни долота, ни молоточка, с помощью которых кусочек за кусочком откалывались от стены вокруг его сердца, пока не стало слишком поздно. Стена рухнула как стеклянная.
– Ты…
Слова застряли у него в горле. Он не знал, что сказать. Не знал, откуда взялись слезы или почему он так боится. Потому что…
– Ты шутишь!
…потому что это не может быть правдой.
– Нет, – ответил его оппонент. А потом Домеки поцеловал его и последний осколок стены рухнул.

Быстро – Часть 13. Загар

– Я тебе все скажу, – бушевал Ватануки, косясь на собеседника с подозрением. – Пока ты гостил у кузенов, вы ходили на пляж!
– Да, – кивнул Домеки.
– И загорел ты так, что помидорам завидно!
– Естественно.
– А тебе не приходило в голову намазаться солнцезащитным кремом?
– Отвлекся.
– На что? – воскликнул тот. – Точно! На девчонок в бикини!
– Представлял тебя в плавках.
Ватануки пораженно замолчал.
– Эй! А где Алоэ Вера, которое ты мне обещал?

Лучше, чем безразличие – Часть 14. Ненависть

Иногда, когда чувство безысходности затопляло его и накатывала депрессия, он начинал доводить обычно глупого и мягкого Кимихиро до иступленного бешенства и ора. И чем яростнее была реакция, тем лучше. Чем больше злился Ватануки, тем сильнее это нравилось Сидзуке.
Но иногда только эти перепалки, упертость Кимихиро, отрицание им всякого дружеского участия давали ему надежду на будущее.
В конце-концов ведь ему нужна не просто дружба.
Там, где ненависть, всегда есть страсть. И он жил этим, создавая нужные ситуации.
Сейчас…

Живи для меня – Часть 15. Любовь

«Я так тебя люблю, что готов умереть ради тебя!»
Кимихиро раздраженно фыркнул, недовольно уставившись в телевизор. Сидзука вопросительно изогнул бровь и приготовился к неизбежной вспышке ярости, которая обязательно последует, как только разочарование его любовника усилится.
– Почему люди так говорят? Это совсем-совсем неправильно! – спустя какое-то время начал заводится Кимихиро, возмущенно тряся головой. – Если ты кого-то любишь, то ты ведь не захочешь, чтобы он умер ради тебя. Я бы предпочел, чтобы он жил ради меня. А ты как думаешь?
Сидзука нежно улыбнулся, переплетая их пальцы:
– Я буду жить для тебя, если ты будешь жить для меня.

Свидание, которого не было – Часть 16. Отказ

– Это не свидание, – зашептал Ватануки, как только свет начал гаснуть в концертном зале.
– Хм, – неопределенно пробормотал Домеки.
– Это просто приятельская прогулка. Ничего странного или извращенного в том, чтобы два друга пошли на концерт вместе.
Домеки все гадал, когда же его друг-не-на-свидании поймет, что концерт начался, и что его постоянный шепот раздражает соседей.
–… и не важно, что там говорит Юко-сан, потому что…
– Эй!
– Что? – проворчал Ватануки, приготовившись начать очередную тираду, но у Домеки были другие планы.
Поэтому он поцеловал его.
И до конца вечера Ватануки был подозрительно молчалив.

Леди в белом из Ивового парка – Часть 17. Доверие

– Бедняжка, – вздохнул Ватануки, печально уставившись туда, где еще несколько минут назад была леди в белом. Стрела Домеки как всегда попала в цель.
– Она была мстительным духом.
– Да.
– Она бы утопила тебя.
– Да, но, тем не менее, я понимаю ее злость и боль. Ведь ее предал тот, кого она любила. Руки, которые должны были защищать, украли ее жизнь.
– Иногда доверять - слишком опасно, - мрачно усмехнулся Домеки.
– Да, – согласился Ватануки, когда понял, о чем говорит его любовник. – Но иногда риск стоит того.
– Кимихиро…

Хозяин своей судьбы – Часть 18. Судьба

– Вне судьбы нет ничего, – промурлыкала Юко, с удовольствием наблюдая, как молодая леди, споткнувшись, упала на руки испуганного (но красивого) мужчины.
– Ненавижу, когда вы так говорите! – мрачно проворчал Ватануки.
– Почему? Это же правда.
– Если все предопределено, то зачем жить? Имеют ли наши действия хоть какой-то смысл в этом случае? - Он заколебался, и уже чуть тише закончил:
– Я бы предпочел думать, что люблю Домеки потому, что сам выбрал, а не потому, что так было предрешено.
«Если бы кто-то мог управлять своей судьбой, то это был бы Ватануки», – подумала Юко.

Золушка – Часть 19. Сказка

– Это точно ваших рук дело, – нахмурился Ватануки.
– Да что ты, – ухмыльнулась Юко. – Это Химавари-тян придумала. Ты же сам разрешил ей подобрать тебе костюм и ничего не спросил.
– Вы, конечно, можете притворятся, что ни при чем, - настаивал Ватануки, – но я точно знаю…
– Вперед, твой принц уже заждался у ворот! – она прервала его. – Поторопись, а то ведь уйдет без тебя.
– Фех, – фыркнул Ватануки и слегка поутих. Ему пришлось проделать весь путь до ворот на этих высоких шпильках, пока он не споткнулся и не упал в объятия Домеки.
Юко предпочла подумать, что он сделал это специально.

Когда закончится удача – Часть 20. Удача

Он начал протестовать, когда Домеки грубо схватил его за запястье, после того как дух был уничтожен. Но одного взгляда в эти бездонные черные глаза, в которых плескалась ярость, хватило, чтобы он тут же замолчал.
Он никогда не видел Домеки настолько злым.
– О чем ты только думал? – прошипел он. – Ты же мог умереть!
– Домеки…
– Никаких извинений! А если бы я не успел? В один прекрасный день меня может не оказаться рядом! В один прекрасный день я могу потерять тебя!
– Ох… – Ватануки понял. В его глаза отражалась не ярость.
Это был страх.

Несмотря ни на что – Часть 21. Другая вселенная

– А ты когда-нибудь задумывался, что было бы, если бы…
– Если бы?.. – Домеки нахмурился, удивляясь меланхолии прозвучавшей в голосе любимого.
– Если бы мы никогда не встретились.
Во рту тут же пересохло.
«Ватануки же это без задней мысли спрашивает?»
– Почему ты спрашиваешь?
– Если существует миллионы миров, параллельных нашему, как говорит Юко-сан, то хотя бы в одном из них мы ведь могли не встретится… или не влюбиться друг в друга.
– Не глупи!
Ватануки вздрогнул от резкости тона.
Осторожно обняв его, Домеки добавил:
– Я бы нашел тебя несмотря ни на что!

Сваха, сваха! Жени меня! – Часть 22. Танец

– Люди смотрят!
Домеки посмотрел на своего покрасневшего партнера по танцу, который нервно посматривал на хихикающих одноклассников, и постарался сам не засмеяться:
– И?
– Ну, – Ватануки промямлил, скованно двигаясь, – мы же оба парни!
– И?
– Что и?! А если они все поймут не так? Что если они подумают, будто мы вместе?
– Они уже так считают.
Глаза Ватануки широко распахнулись, но прежде чем он успел заорать от ужаса, губы Домеки коснулись его губ, и тот поцеловал его под одобрительные крики одноклассников.
Пусть эти сводники тоже порадуются.

Последняя ошибка Юко – Часть 23. Слишком далеко

Ватануки был жутко бледным. Тихим. Прошло три дня, а он все не шевелился.
– Вы зашли слишком далеко на этот раз.
– Я знаю, – прошептала Юко. – Я виновата. А теперь он может никогда не очнуться.
– О нет, – спокойно ответил Домеки. – Он очнется. Но вас тут больше не будет.
Дурное предчувствие холодком пробежало по спине.
– Вы не единственная, кто исполняет желания.
Осознание пришло как магическая атака.
– Изгнание, – прошептала она.
А потом ушла.
– Вы никогда больше не причините ему боль, – прошептал Домеки. Пусть он возненавидит его за это. Неважно, лишь бы Ватануки был в безопасности.

Карнавальные угощения – Часть 24. Розовый

Домеки никогда особо не любил сладости. Но при виде Ватануки, с удовольствием поедающего сладкую розовую вату, пока они пробирались сквозь карнавал, в нем пробуждался странный голод.
– Вкусный… – прошептал Домеки, облизнув пересохшие губы.
Ватануки, услышав голос спутника, озадаченно на него посмотрел.
– Хочешь? – невинно предложил он.
Решимость Домеки рухнула. Через мгновение он с приглушенным стоном уже прижимал Ватануки к стене здания и поглощал угощение. Сладкая вата, забытая, лежала у их ног.

Любовь, которой не было – Часть 25. Вздох

Подспудно он ожидал, что все непонимание и затаенные обиды исчезнут с поступлением в университет. Проснувшись морозным осенним утром, Домеки с горечью осознал, что на самом деле с тех пор совершенно ничего не изменилось. Он все так же молча любил этого ненормального Ватануки, который все так же искал свою любовь.
Тоскливо вздохнув и бросив короткий взгляд на любимого с его очередной подружкой, Домеки подумал: «И с чего я взял, что мечты сбываются?»

Южные красотки и высокомерные джентльмены (или еще один канун Дня всех святых в доме Юко-сан) – Часть 26. Потрясение

Ватануки и раньше видел необычное – то, от чего любой может задрожать от страха. Но никогда ничего подобного. Слегка вздрагивая от сдерживаемых эмоций, он постарался рассмотреть скрытое в тени. Но прерывистое дыхание и покрасневшие щеки выдавали его с головой.
– Что? – хмуро поинтересовался Домеки.
Ватануки больше не пытался скрыть смех:
– Ты в платье!
Презрительно хмыкнув, Домеки развернулся, грациозно взмахнув юбками. Поправив цилиндр и трость, хихикающий Ватануки последовал за ним.
Может быть, Сидзука О’Хара соизволит оставить танец для Кимихиро Батлера?

Ангел-хранитель – Часть 27. Вывих

Ватануки с жутким грохотом рухнул на пол, вопя от пронзительной боли в неестественно вывернутой руке. Стиснув зубы, он начал баюкать безжизненно висящую конечность, в то же время неистово увертываясь от ударов невидимого оппонента.
И тут, словно услышав его безмолвную мольбу, появился Домеки, и монстр исчез.
Ватануки улыбнулся с облегчением, но без удивления. Как ангел карающий Домеки всегда появлялся тогда, когда был больше всего необходим.
– Ты опоздал!
– Дурак! – фыркнул Домеки, но его прикосновения оставались мягкими, а из глаз не исчезало беспокойство.

Раздевалка – Часть 28. Ненасытные

– Домеки! – зашипел Ватануки на своего любовника, пытаясь вырвать удерживаемые над головой руки. - Что ты делаешь?!
Но тот только укусил его за шею в ответ. Задрожав, Ватануки приглушенно застонал и постарался не обращать внимание на то, что брюки стали слегка тесноваты.
– Тут не место для…
Домеки начал расстегивать пуговицы.
– Мы опоздаем…
Губы Домеки нашли его сосок, и все возражения разом вылетели из головы.
Новобрачные всегда пробирались в раздевалку.

Влюбчивый призрак особняка «Чистые воды» – Часть 29. Поиск

– От него вечно одни неприятности! – ворчал Домеки. Увы, беспокойство, поселившееся в уголках глаз, опровергало грубость слов. Досада от исчезновения Ватануки быстро сменилась тревогой и страхом.
Юко приказала ему быть рядом. И наверняка не без причины. То, что предстало перед ним в кабинете, полностью объясняло ее беспокойство. Юный призрак зажал Ватануки на софе, его руки бесстыдно шарили под рубашкой, а губы прижимались к губам.
Возмущенный Домеки изгнал призрака и, пристально посмотрев на Ватануки, бросил:
– Изменник!

Перерождения душ – Часть 30. Бесконечность

– Вы приходите сюда каждую неделю, – проговорил мальчик. Каждый раз, посещая это священное место, Ватануки ощущал взгляд его задумчивых черных глаз на себе. Но сегодня мальчик впервые заговорил с ним. Похоже, судьба взяла все в свои руки.
Словно ища что-то, он пристально всмотрелся в своего спутника. Печальная всезнающая улыбка тронула его губы. Под этим взглядом, таким странным и таким знакомым, мальчик придвинулся ближе.
– Он был героем,– проговорил Ватануки. – И умер из-за меня.
С почтением уставившись на могилу, мальчик прочитал:
– Сидзука Домеки. Его жизнь была короткой, но его любовь безгранична.
А затем еле слышно добавил:
– Меня зовут так же.

Без слов – Часть 31. Чувства

Ватануки нравились руки Домеки – мозолистые и сильные, руки, принадлежащие не бесхарактерному слабому существу, а защитнику. Ему нравилось наблюдать за этими руками: как грациозно они держали кисть для каллиграфии, как четко контролировали лук. Не руки, а золото.
Но больше всего ему нравилось ощущать их на себе. Независимо, был ли зол Домеки или нет, его прикосновения оставались нежными. И каждое прикосновение казалось признанием: «Я люблю тебя».

Кошмар закончился – Часть 32. Ночь

Звезды сияли на безоблачном небе. Ватануки опирался на ограду балкона в своей - их - новой квартире и удивлялся, насколько же изменилась его жизнь.
– Звезды такие прекрасные, – вздохнул он, возвращаясь в объятия любимого.
– Да.
– Раньше мне всегда приходилось закрывать окно на ночь. Ночи всегда были кошмаром.
– Теперь ты в безопасности. – Домеки обнял его покрепче.
– Я знаю.
Губы Домеки соскользнули по его щеке:
– Идем спать?
Ватануки кивнул. Теперь это было совсем не страшно.

Чувствительная кожа – Часть 33. Солнце

– По-моему, на тебе слишком много надето, Ватануки-кун! – протянула обмахивающаяся Юко, сидя под пляжным зонтиком. – Школьная униформа совершенно не пригодна для купания!
– Моя кожа чрезвычайно чувствительна к солнцу, – сердито откликнулся тот, утирая пот со лба. Блеск в глазах ведьмы насторожил его, но пока она не позвала Домеки, он не осознал всей грозившей ему опасности.
– Присмотри, чтобы ему понравилось! - приказала она, перекидывая тому баночку с кремом. Запаниковавший Ватануки попытался сбежать, но Домеки оказался быстрее. И несомненно он очень жаждал освободить его от одежды. Руки Домеки, мягко втирающие солнцезащитный крем, вызывали очень приятные ощущения, но Ватануки ни за что не признался бы в этом.

Настоящий мужчина – Часть 34. Щекотка

– Ты боишься щекотки! – изумился Ватануки. Он уже давно смирился с тем, что Домеки всегда оставался спокойным и невозмутимым. Подумать только, все оказалось настолько просто! Ведь даже у Ахиллеса было уязвимое место. Он рассмеялся.
Домеки было совсем не смешно:
– Не боюсь!
– Ага, как же, – насмешливо протянул Ватануки. – А я не вижу духов!
– Я просто вздрогнул.
– Хорошо, – ответил он, соглашаясь. – Тогда давай проверим.
С этими словами Ватануки начал щекотать испуганного друга, извлекая полузадушенные приступы смеха.

На вкус и цвет... – Часть 35. Кофе

– И почему ты не пьешь чай, как все нормальные люди? - ворчал Ватануки на любовника, сморщив нос от запаха напитка, пока наливал его в чашку.
– Ну и запах!
Домеки, слышавший эту жалобу не одну сотню раз, хмыкнул, показывая, что услышал, и вдохнул божественный аромат. Обоняние Ватануки оставляло желать лучшего.
– Я слышал, что из-за него перестают расти.
Усмехнувшись, Домеки приподнял бровь.
Ватануки покраснел.
– Ну… может быть… твой…э… размер и так хорош, – согласился он, внезапно очень заинтересовавшись яичницей на сковородке.

Юко обожает пончики – Часть 36. Пончики

– Юко-сан, – позвал Ватануки, подозрительно гляда на хозяйку. Он, конечно, и раньше видел ее читающей, но никогда с такой ужасающей улыбкой на лице. Это пугало.
– Хмм?
– Что вы читаете?
– Пончики.
– Пончики, – повторил он, – да вы их даже не любите! Почему вы читаете про них?
Юко улыбнулась, и он внезапно очень пожалел, что вообще раскрыл рот. Ее взгляд был не то, чтобы зловещим, но далеко не самым добрым.
– Для этих, я сделала исключение.
Ватануки удалялся с поля боя с твердым ощущением, что он что-то упустил.

Утопить горе – Часть 37. Алкоголь

Когда Юко разбудила его и отправила искать Домеки, он был слегка раздражен, но действовал быстро. Если друг в беде, он придет на помощь. Услуга за услугу и все такое.
Но ничто не подготовило его к увиденному: обычно тихий и невозмутимый молодой человек был пьян вдрызг и почти рыдал в углу бара. Тем не менее, Домеки умудрился запечатлеть слюнявый поцелуй и пьяно вопросил, повергнув Ватануки в смятение:
– Почему ты не любишь меня?

Протянуть руку помощи – Часть 38. Книги

Бумажник Ватануки стал заметно легче после посещения книжного магазина, в отличие от его сумки.
– Чертовы учебники! – ругнулся Ватануки, скривившись от боли. Давала знать о себе рана, полученная в ночной стычке с духом общежития.
– Все еще болит? – спросил Домеки.
– А ты как думаешь? – огрызнулся Ватануки и приготовился разразиться гневной тирадой, но не успел. Домеки молча отобрал у него сумку.
– Э… – Ватануки покраснел, а затем, нахмурившись, заорал: – Я тебе не девчонка!

Снегопад – Часть 39. Снежинки

– О, нет! – охнул Ватануки, сердито наблюдая разбушевавшийся снегопад за окном. Теперь он точно не сможет уйти от Домеки. После четырех жутких часов подготовки к экзаменам единственное, чего он хотел – это добраться до дома и своей кровати.
– Похоже, ты сегодня уже никуда не пойдешь.
– И чья это вина? – гневно вопросил Ватануки.
– Бога?
– Смешно. Ты сам сказал, что сильного снегопада не будет. Это называется слабый?
Домеки пожал плечами.
– Пойду приготовлю второй футон.
– Какое счастье!
– Или ты предпочитаешь спать со мной?
– Ха, три раза!

Нелюдимый – Часть 40. Мрачный

– И кого это вы называете нелюдимым? – вопросил Ватануки, обиженный на бесцеремонный комментарий хозяйки. – Только потому что я, в отличие от всяких сумасшедших, не люблю бывать в домах с приведениями, я нелюдимый? Мне напомнить, что произошло в последний раз, когда изгоняли духов? Я почти умер!
– Ну меня-то ты не проведешь! – Ухмыльнулась Юко. – Ты просто зол, потому что Домеки на соревнованиях.
Ватануки нахмурился.
– Он может делать все, что ему заблагорассудится. Меня это не волнует.
– Да? Тогда чего ты так трясешься над амулетом, который он тебе подарил?

Подарки на вечеринке – Часть 41. Леденец

– Шутишь?! – завопил Ватануки, уставившись на подарок, всунутый ему в руку.
Он так и знал, что устроить девичник – плохая идея. Но Химавари-тян так просила! Он бесконечно любил свою вторую половинку, но до сих пор не мог устоять перед ее улыбкой.
Помолвка? Отлично. Это так романтично!
Но девичник?!
Он же не чертова девчонка! И ни за какие сокровища мира он не будет сосать…
– Тебе не нравится? – надула губки Химавари.
Ватануки затолкнул леденец в виде пениса в рот.

День рождения – Часть 42. Сладкий

– Э…Я… – бормотал Ватануки, слабо протестуя против опутывающего его от запястий до головы шелкового шарфика. Когда он пообещал своему парню приготовить на день рождения все, что тот захочет, то никак не ожидал оказаться в меню.
– Я не знаю…
Руки Домеки осторожно скользили по обнаженной коже.
– Если захочешь, чтобы я прекратил, просто скажи. Хорошо?
Ватануки коротко кивнул. В своем ли он уме: лежит тут обнаженный, связанный, покрытый сахарной пудрой? Любовь толкает людей на безумные поступки.
Когда язык Домеки коснулся его сладкой кожи, дрожь наслаждения прокатилась по телу. С другой стороны, в сумасшествие есть свои положительные стороны.

Реальность намного страшнее – Часть 43. Фильм

Дыхание Ватануки было спокойным и размеренным. Домеки с иронией отметил, что сейчас тот выглядит таким безмятежным, каким он никогда его еще не видел.
Сидзука, как и девушка, сидящая за ним, вздрогнул от неожиданно раздавшегося пронзительного вопля. Кимихиро, что-то фыркнув во сне, переместился так, что его голова оказалась на плече соседа. Забавно, как просто смог заснуть посреди ужастика тот, кто настолько легко пугается. Хотя, он так и думал. Реальность намного страшнее.

Капризный или тактичный – Часть 44. Подарок

До рождества оставалась всего неделя, а Ватануки уже был на пределе своих сил. Обычно праздники он проводил в одиночку и не представлял, какой это ужас – беготня за подарками в их преддверии.
В этом году все изменилось.
В этом году у него был парень. Бойфренд, который настаивал на том, что ему совершенно ничего не нужно.
– То, что мы будем вместе, – стоял на своем Домеки, – для меня достаточно.
– И что мне делать? – возмутился Ватануки. – Обвязать себя красным бантиком и сидеть под ёлкой?
– Интересная идея. А ты будешь голышом?
– Извращенец!

Красная нить судьбы – Часть 45. Нить

– Кто они? – шепотом спросил Ватануки, увлеченно наблюдая за спором двух мужчин под сенью Сакуры. Один из них был явно моложе другого, но выражение глаз делало его старше. И то, как он смотрел на второго…
Даже если красная нить, гудящая звонко – почти резко – между ними была бы невидима, Ватануки знал, что эти двое предназначены друг для друга. Чтобы между ними ни было, как бы они не отличались, они идеально подходили друг другу.
– Несчастные влюбленные, – проговорила Юко с горечью. – Насмешка судьбы.
Ее взгляд скользнул по Ватануки: – Постарайся не стать таким же.

Переделаем? – Часть 46. Первый поцелуй

По мнению Голливуда и россказням сверстников первый поцелуй – это нечто волшебное, очаровательное, прекрасное, совершенное.
«Сценаристам и писателям, – думал Ватануки, потирая покрасневший от боли нос, – надо почаще выпадать в реальность». Столкнуться носом с тем, на кого он так хотел произвести впечатление (испортив при этом все «настроение») – совсем не то, что он представлял.
Ужасно!
– Идиоты мы с тобой, – прокомментировал Домеки с несвойственной ему успокаивающей улыбкой. – Переделаем?
Усмехнувшись, Ватануки согласился. И после нескольких переделок все получилось именно так, как нужно.

Призраки памяти – Часть 47. До

Домеки всегда точно знал, когда его любимый вспоминал о том, что было до. Сколько бы тот ни улыбался, в уголках глаз никуда не исчезала мрачная тень – дань годам, проведенным в изоляции, страхе и беспокойстве, которые не смогла стереть даже настоящая любовь. Порой эта тень бесила Домеки, но чаще всего… Он ощущал беспомощность.
Самые страшные призраки – это те, что живут в нашей памяти. И даже он не мог ничего с этим поделать. Некоторые битвы Ватануки должен выигрывать сам. Все, что оставалось Домеки это быть рядом, чтобы собрать осколки.

Снять стресс – Часть 48. Романтика

Ватануки мог бы догадаться, что в последнее несколько дней что-то происходит дома, если бы не жуткая загруженность на работе. Поэтому, когда он вернулся в один из вечеров домой, открывшаяся картина - освещенная только свечами дорожка из роз, ведущая в спальню – просто ошеломила его.
Только идиот мог не догадаться, что это значит. Добравшись до места назначения, Ватануки счастливо заулыбался при виде одетого в шелковый халат любовника, держащего массажное масло в руках.
Кто бы мог подумать, что всегда серьезный Домеки неисправимый романтик в душе?

Раскрытый секрет – Часть 49. Платонически

– Хо-хо-хо, – расхохоталась Юко-сан, при виде заливающегося краской Ватануки, до которого начало доходить, в чем же он только что признался.
– Так ты любишь его!
– Нет! – яростно запротестовал последний, нервно перебегая взглядом со свой работодательницы на невозмутимого напарника.
– Нет! Я хотел сказать… э… Я люблю… Но не так! Платонически… Точно! Именно платонически!
Юко-сан и Домеки обменялись многозначительными взглядами.
– Мы же… друзья… – попытался продолжить Ватануки.
– Ты слишком много болтаешь, – решительно проговорил Домеки и поцеловал его.
– Попался! – порадовалась Юко.

Истинная красота – Часть 50. Прекрасный

Не сказать, чтобы его любимый был красив с общепринятой точки зрения: слишком худой, слишком бледный, слишком сухие губы, слишком испуганный взгляд. И, тем не менее, в нем присутствовало нечто такое, что притягивало Домеки еще до того, как они познакомились. А сейчас притяжение давало о себе знать более чем когда-либо – он жаждал большего.
это притяжение проявлялось в жажде обладания большим.
О, какой нежной и теплой оказалась кожа Ватануки, когда он наконец-то ощутил ее под своими пальцами! Губы Домеки покрывали его тело поцелуями, исследуя все изгибы и впадинки, поблекшие шрамы и немногочисленные веснушки, словно шепча молитву: «прекрасный».

В кладовке – Часть 51. Секрет

– Д… Домеки! – простонал Ватануки, крепко вцепившись в плечо друга и подставляя шею под поцелуи. В другое время он обязательно возмутился бы против подобных отметок, но не сейчас. Его любовник коротко рассмеялся, вызвав по всему телу сладкую дрожь.
– Тшш, Кими-тян, – зашептал Домеки, медленно проводя рукой вдоль чувствительной плоти. - Ты ведь не хочешь, чтобы нас услышали?
Ватануки только что-то неразборчиво промычал в ответ.
– Или нет? Тебя это возбуждает?
– Как ты мо…жешь… г… говорить… нммм… в такой момент?! – огрызнулся Ватануки и кончил со вскриком, приглушенным поцелуем Домеки.

Тепло – Часть 52. Окоченевший

Леденящий холод зимы опустился на Токио неожиданно, застав многих врасплох. Ватануки, спешащий на свидание, оказался в числе этих несчастных.
К моменту, когда он добрался до условленного места, пальцы его совершенно не слушались, а уши, казалось, отвалились еще несколько улиц назад. Но даже и в таком жалком состоянии Ватануки не смог сдержать улыбки при виде своего укутанного любовника, спокойно поджидавшего его на углу.
Поцелуй-приветствие согрел его там, куда не могла пробраться ни одна зима.

Обещание – Часть 53. Видение

Ватануки проснулся от собственного крика – кошмар как живой стоял перед глазами. Когда теплые руки любовника притянули его в объятие, он уткнулся лицом в его рубашку и расплакался.
– Не умирай, – молил и молил он. – Не оставляй меня одного.
– Тшш, – успокаивал Домеки. – Я никуда не уйду. Я всегда буду с тобой.
– Лжешь! – судорожно всхлипнул Ватануки. – Я видел твою смерть… Я видел…
– Глупенький Кими-тян, – поддразнил Домеки, но веселье, прозвучавшее в голосе, не мог скрыть беспокойство, отражающееся в глазах. – И даже смерть не разлучит нас. Я обязательно вернусь.
– Обещаешь?
– Обещаю.

Не друзья – Часть 54. Дружба

Ватануки жутко бесится, когда-то кто-то говорит, что они отлично ладят, и совершенно не по тем причинам, которыми отговаривался. Конечно, порой его доставала холодность Домеки. Порой он завидовал тому, с каким спокойствием тот воспринимает трудности. Но только полный идиот мог возненавидеть того, кто не единожды спасал ему жизнь, а в ответ получая только бенто.
Нет, проблема была не в том, что Домеки ему не нравился. Скорее наоборот, он ему слишком нравился. Признать дружеские отношения было все равно, что признать: «между нами никогда не будет ничего большего» - слишком невыносимо.
Если бы все было так, как ему хочется, они никогда не стали бы друзьями.

Боди-арт – Часть 55. Символ

Однажды он услышал, что раскрашивание тела – увлекательный эротический эксперимент, но не особо этому поверил.
До сих пор.
Мягкое скольжение кисти для каллиграфии по обнаженной коже, контраст холода от чернил с теплом чужого тела, тяжесть человека, сидящего на нём - по отдельности не такие чувственные, вместе они оглушали.
– Закончил? – спросил Ватануки хриплым от возбуждения голосом, когда Домеки наконец-то отстранился.
– Да. Посмотри.
Домеки практически дотащил едва держащегося Ватануки до зеркал. Кимихиро едва не задохнулся от возмущения и удивления, когда расшифровал надпись, струящуюся по его спине: «Собственность Домеки Сидзуки».

Нелепый – Часть 56. Déjà Vu

Ватануки никогда не отличался грациозностью (координацией движений, как выразился преподаватель физкультуры). Но даже у него не входило в привычку оступаться и падать в объятия потрясающе краси…эээ… идиотскому лучнику каждый раз, как только тот оказывался рядом. Это было просто нелепо!
А уж кем-кем, а нелепым он быть не хотел!
«Что-то явно происходит, – решил он уже в сотый раз за день выбираясь из надежных объятий Домеки. Может быть, вредный дух озорничает?» Это бы объяснило все – и то, почему его сердце настоятельно хочет выбраться из груди, и то, что его ладони потеют всякий раз при виде Домеки – пока он окончательно не выставил себя дураком. «Наверняка, это какой-то призрак!» Все, что нужно сделать - это просто подождать, когда ему надоест, и все странности пройдут сами собой. Несомненно.

Без комфорта – Часть 57. На природе

– Ватануки, установи палатки! Ватануки, разожги костер! Ватануки то! Втануки сё! – брюзжал помощник ведьмы как заведенный, бросая сердитые взгляды в сторону своей хозяйки, которая совершенно не обращала на это внимания. Его взгляд слегка смягчался, когда попадал на хорошенькую соседку Юко-сан, Химавари-тян.
С тяжким вздохом: « Золушке такое и не снилось!» он вернулся к прерванному занятию. То, что вскоре должно было стать костром, ни в какую не желало загораться. В очередной раз безнадежный удар кремнем о кресало - ничего! Ни искорки!
– Это безнадежно…
– Эй! – До боли знакомый голос. – Помочь?
– Д…Домеки?! - удивленное моргание. – А ты чего тут забыл? А как же соревнования по стрельбе?
– Думаю, здесь я нужнее, – пожал плечами вновь прибывший и, отобрав инструменты для розжига, с легкостью высек огонь.
Помощник ведьмы сглотнул и, сердито фыркнув, заявил:
– Тогда будешь спать на земле. Мы не взяли дополнительного спальника.
– Ватануки-кун, – жизнерадостно прервала Юко-сан, – но ведь твой двухместный! Вы можете спать вместе.
Домеки усмехнулся.
– Чт… – начал возмущаться Кимихиро.
– Ватануки-кун, Домеки-кун, вы такие хорошие друзья! – весело прощебетала Химавари-тян.

Преодолеть все – Часть 58. Могущество

– Он ведь станет очень могущественным? – тихо спросил Домеки, следя взглядом за носящимся за Моконой по парку парнем.
Юко, в глазах которой отразились воспоминания и страх, печально улыбнулась:
– Может быть да, может быть нет. Он ступил на опасный путь. Даже я не могу предсказать точно.
– Тогда, – прошептал в ответ Домеки, – хорошо, что он не один.
«Да, - подумала Юко, позволив крошечному зерну надежды дать первый росток в душе. – Если кто и сможет помочь Кимихиро, то только этот парень».
Ведь истинная любовь сможет преодолеть все препятствия.
С Ватануки все будет хорошо!

Лезвие бритвы – Часть 59. Тонкая грань между любовью и ненавистью

Они танцевали на лезвии бритвы. Их дружба опасно балансировала на грани любви и ненависти. Но этот вальс, как и любой другой, рано или поздно закончится. Уже шаги стали медленнее, действия – нерешительнее… И ведьма измерений гадала, волновалась и молилась: «Когда круг закончится, останется ли все лежать в руинах? Возврата к прошлому не будет. Поцелуи, обещания, верность – выдержит ли все это течение времени? Или наступит полное опустошение?»
Юко помнила свой неудавшийся роман и загадала Желание.

Мимолетное увлечение – Часть 60. Тяга

Домеки не мог сказать точно, когда все случилось. Это не было любовью с первого взгляда – хотя бы в этом он был абсолютно уверен. Этот парень с одиночеством во взгляде заинтересовал Сидзуку с самого начала. Но его интерес скорее напоминал мимолетное увлечение новой игрушкой или животным. Ватануки отличался от других - чем и привлекал внимание. Забавно.
Но однажды, когда он с беспокойством ждал Ватануки на обед, отмахнувшись без всяких сожалений от многочисленных приглашений старых друзей, Домеки, наконец, осознал, что что-то в нем изменилось. Мимолетное увлечение переросло в нечто большее, став единственной навязчивой тягой.
И это тоже интересно.

Благодарность – Часть 61. Награда

– И вновь Прекрасный Принц спас юную девицу из беды, – прокомментировала Юко со своей фирменной ухмылочкой, глядя, как Домеки бережно держит на руках перепачканного напарника. Ватануки нахмурился, но промолчал: «При таком растяжении лодыжки вряд ли сможет самостоятельно добраться до дома».
– Думаю, Домеки заслужил награду за свою помощь, – предположила ведьма с тем самым взглядом. – Поцелуй, например.
– Да, коне… – Ватануки моргнул. – Постойте-ка! Что?!
– Он согласился!
– Это не то, что я…
Губы Домеки накрыли его губы, и он был таким нежным, и его руки такими теплыми, и что еще оставалось Ватануки, как не растаять? «Это ничего не значит, – твердил он себе, отвечая на поцелуй. – Я всего лишь отдаю долг».

Полный провал – Часть 62. Кровь

– Ватануки?
Ощущение неправильности происходящего усиливалось, по мере того, как Домеки вглядывался в клубящуюся тьму комнаты. Шумно сглотнув, он прошел внутрь, игнорирую танцующие тени, которые, словно струи воды за кормой корабля, расходились за ним, дразня и насмешливо шепча: «Опоздал! Теперь он наш! Проиграл! Слишком поздно!»
Он обнаружил его лежащим лицом вниз в луже крови - впервые в своей жизни Домеки испугался по-настоящему.
– Ватануки? – опустившись на колени рядом с телом, отчаянно позвал он и перевернул его. Остекленевшие пустые глаза бессмысленно уставились на Домеки.
Мучительный крик, вырвавшийся из горла, проник даже в очерствевшее сердце Юко. Но даже этого было недостаточно, чтобы вернуть Ватануки.

Страх – Часть 63. Шрамы

Домеки осторожно прижал теплую ткань к ране на спине друга. Страх липким комком застрял где-то в горле: оттертая от крови, исковерканная плоть зияла зримым доказательством его провала. Длинный и неглубокий, шрам тянулся от затылка вниз, к ребрам. Не смертельный. Но едва таковым не ставший.
Домеки облизнул пересохшие губы:
– Шрам останется.
Еле слышное бормотание было единственным ответом.
Внезапно почувствовав себя очень уставшим, он невесомо оперся на обнаженное плечо Ватануки. Если Кимихиро и заметил его слезы, то ничего не сказал.

Девственная жертва – Часть 64. Ритуалы

– Так не честно! – шипел Ватануки, как обычно, во всю размахивая руками, пока они пробирались к кладбищенским воротам. Привычный к этому Домеки, держа руку на пояснице напарника, настороженно осмотрел окрестности и в темпе продолжил движение – куда угодно, лишь бы подальше отсюда. В любую минуту могла прибыть полиция - и меньше всего на свете ему хотелось отвечать на какие-либо вопросы.
– Ну почему, почему меня всегда выбирают в качестве ритуальной жертвы?! На мне что, написано?
– Ага, – усмехнулся Домеки. – «Девственник». Хочешь, я помогу тебе с этой проблемой?

Потеря – Часть 65. Злобные духи

Духи жаждали мальчика, их особенного мальчика – такого сладенького, такого чистенького, такого обворожительно вкусного. Когда-то каждый стон, каждая слезинка становились их сокровищем. Его мука - их радость. Он был их самой драгоценной, самой лелеемой игрушкой – их прекрасной марионеткой.
А потом появился тот, другой. С отвратительным привкусом святости и острыми стрелами. Он забрал их мальчика, украл его! И теперь они могли только смотреть – но не прикасаться.
– Мы нашли его первыми! – яростно завывали они. – Он наш! Наш!
– Но теперь он мой, – спокойно отвечал им противник, обнимая их потерю. – И таковым останется.

Ожидание – Часть.66 Клоу Рид

Юко не настолько человек, чтобы топить тоску в алкоголе. Но попытаться она могла.

Сакэ горчило на языке – в те дни всё горчило. Время утекало, и Ватануки истаивал из этого мира, её мира. Она никогда не думала, что будет настолько больно. Что это настолько её ранит.
Глотнув, она посмотрела на маленький портрет, ехидно усмехавшийся с тумбочки. Даже после смерти Клоу бросал ей вызов, дразнил. «Видишь, ты не настолько равнодушна, как думала, – она почти слышала его голос. – Что будешь делать?»

Но она уже сделала все, что могла. Остальное зависит от Домеки – сможет ли он привязать Ватануки к этому миру? Если не поможет любовь, то надежды нет.
Все, что она могла делать – это ждать.

Рождественская шутка – Часть.67 Глупость

При первом же упоминании о рождественском вечере можно было догадаться – Юко-сан что-то затеяла. Хотя чтобы заказать огромное количество выпивки или сослать его на кухню готовить обед, ей никогда не требовалось особого повода. У неё всегданаходились причины.

И он, как идиот, попал прямиком в её ловушку.

- Омела? – едва слышно прошептал он, вслед за хозяйкой взглянув на невинно висящее над его головой растение. Внутри Ватануки начала нарастать паника. Он посмотрел в глаза парню, стоящему перед ним и блокирующему путь к бегству, и понял, что обречен.

Сюрприз – Часть.68 Подарок

В приглушенном свете лампы Ватануки кажется каким-то призрачным и нереальным. Распростертый на кровати, дрожащий, с прикрытым краем простыни пахом – такой невинно-сладкий. У Домеки перехватывает дыхание от жажды обладания им.

Неужели это просто сон? Или Юко исполнила его желание, запечатанное в самой глубине сердца? Домеки вспоминает праздничные свечи, задутые ранее, и лицо Ватануки, зардевшееся в их мерцающем свете.

Домеки стоит неподвижно, замерев в дверном проеме, и никак не может поверить в свою удачу. А потом Ватануки произносит, чуть заикаясь: «П-прости, это была плохая идея», и с несчастным видом тянется за своей одеждой, аккуратно сложенной на тумбочке – и Сидзука понимает, что всё это происходит на самом деле.

– Нет, – произносит он, опрокидывая Ватануки на кровать. – Это была отличная идея!

Ватануки пахнет домом и совсем чуть-чуть шоколадом.

Я никого никогда не любил так, как тебя – Часть.69 Фестиваль

Как и обычно проводив Ватануки после занятий до заброшенного участка, где замаскировался магазинчик Юко, Домеки уже собирался в обратный путь, когда почувствовал, что кто-то мягко потянул его за локоть, и с удивлением обнаружил, что Ватануки вцепился в рукав его рубашки.

– Подожди, – промямлил Ватануки, неуклюже переступая под озадаченным взглядом Домеки. – Я только хотел… Ну… Химавари сказала мне…

Он замолчал, прикусив губу от расстройства.
– Это… Ты с кем-нибудь уже идешь на завтрашний фестиваль? Если нет… Может, пойдем вместе?

Теперь была очередь Домеки краснеть и торопливо отвечать:
– Нет. То есть, да. Я не против… ну… пойти с тобой, – никогда ещё он не отвечал так путано, но ведь его никогда и не звал на свидание кто-то, кого бы он любил так же сильно, как Ватануки. И это было самое настоящее свидание – ведь Ватануки улыбался так застенчиво и краснел.

На душе потеплело.

Мамочка знает лучше – Часть.70 Неудача

– А-а-а! – завопил Ватануки, едва сдерживая слезы и баюкая отбитый молотком палец. Стоило бы сразу догадаться, что с его-то удачей в это утро только и помогать Домеки менять настил на веранде в саду.

– Придурок! – проворчал Домеки, аккуратно ощупывая палец.
– Какой диагноз, доктор? – вымученно улыбнулся Ватануки. – Я буду жить?
– Похоже на то. Перелома нет, просто ушиб, – и без предупреждения наклонился и осторожно обхватил ноющий палец губами.

Застыв с открытым ртом и расширенными от удивления глазами, Ватануки даже о боли позабыл. Домеки с довольной улыбкой на губах отстранился и произнес:
– Мама всегда считала, что при мелких царапинах и ушибах лучше всего помогает поцелуй.
– Сдается мне, она имела в виду немного другое…

Правда или вызов?.. – Часть.71 Двойной удар

Ватануки считал, что девушки живут по совершенно иным законам логики и причинности, нежели все остальные, – один-единственный день в компании Юко кого угодно избавил бы от иллюзий. Правило «Жди неожиданностей» действовало всегда.

Но даже он не был готов к тому, что какая-то первоклашка подойдет к нему и поцелует, выбрав «вызов». Застывший и дезориентированный Ватануки даже не замечал, насколько зол Домеки, пока последний не притянул его в глубокий поцелуй, от которого просто подкашивались ноги.

Сейчас – это место, где пересекаются дороги – Часть.72 Грядущее

– В глубине шара, – прошептала фея, сжимая мерцающую сферу в изящных ручках, – ты узришь грядущее. Но берегись – многие не выдерживают этого знания.

– Ясно, – произнес Ватануки и, проигнорировав предупреждающий возглас Домеки, заглянул в шар. И увидел…

…губы, слившиеся в поцелуе…

…руки, нежно обнимавшие…

…ноги, сплетенные...

…улыбки, смех, наслаждение…

…перед тем, как, дрожа, упасть на колени. И на этот раз, когда Домеки оказался рядом, он принял предложенную помощь без колебаний.


УПД:

Часть 73-76

Любовь стоит риска – Часть 73. Колледж

С тех пор как он засел в компьютерном классе, пытаясь закончить работу по западной философии, прошло уже три часа такого безумно важного утра. Боже, что происходит с его жизнью?

Черный курсор глумливо моргал на девственно чистом экране. Ни одного ответа.

Ватануки прикрыл глаза и глубоко вздохнул. Бесполезно. Какое ему дело до этики Аристотеля, когда его собственный маленький, безопасный, уютный мир трещит по швам? Тихие слова Домеки безостановочно звучали в ушах, а губы до сих пор ощущали вкус чужих губ. Всё изменилось слишком быстро. И он совершенно не представляет, что теперь делать и чего он на самом деле хочет.

Стоит ли предложение друга того, чтобы рисковать?

Словно бы сами по себе пальцы Ватануки медленно, но верно набирали единственную истину: «Я не могу его потерять».

Жертвы, на которые мы идём – Часть 74. До смерти

Их взгляды встретились – поймать, удержать, но…

Домеки отводит глаза – в чужом испытующем взгляде должны были отражаться злость и обвинение. Должны были, но не отражались. Единственная промелькнувшая эмоция больше всего походила на смущение или удивление. Будь Домеки чуть менее циничен, решил бы, что Ватануки по-прежнему узнает и любит его. Но он знал – это невозможно.

Именно он рассказал Юко о болезни Ватануки, когда стало ясно – рак побеждает. Он сделал то единственное, что мог.

– Спаси его! Забери его любовь ко мне, – молил он ведьму измерений. – Забери его воспоминания. Сделай, что нужно. Только спаси его!

Он ведь сделал правильный выбор?

Домеки улыбнулся незнакомцу с лицом человека, которого любил, и задумался: «Станет ли когда-нибудь легче?»

Простое предложение – Часть 75. Чай

Принимая у официантки поднос с чаем Домеки заметно нервничал, что для него было совершенно нехарактерно. Напротив него сидела женщина. Но он никак не мог заставить себя посмотреть на неё. Не мог встретиться с её задумчивым взглядом. Вместо этого Сидзука грел пальцы о чашку и смотрел на горячий напиток так, словно в нём заключались все тайны мира. Он сам пригласил её, а теперь сомневался в затеянном.

Но больше спрашивать было не у кого. А он собирался сделать всё должным образом.
– Домеки-кун, – весело позвала Юко, – вопреки слухам, я не умею читать мысли. Могу я чем-то помочь? Вряд ли ты пригласил меня просто составить тебе компанию.

Разумеется, нет. Втянув воздух сквозь зубы, Домеки собрался с духом и перешел к сути.

– Юко-сан, у Кимихиро нет живых родственников, а вас он воспринимает как любознательную тётушку. Поэтому я решил обратиться с просьбой именно к вам.

– Просьбой?

Вот он – момент истины. Домеки покраснел:
– Я прошу у вас руки Кимихиро.

Яблоки никогда не лгут – Часть 76. Имя

Ватануки не горит желанием встречать Хэллоуин в одиночестве. Поэтому, когда Юко настоятельно просит его провести эту ночь в магазине, он ничуть не огорчается.

Выполнять глупые задания в неурочное время – небольшая плата за передышку от множества духов, которые непременно захотят прицепиться к нему, лишь только завеса между мирами ослабнет.

Но, тем не менее, он оказался совершенно не готов к тому, что как только он переступит порог магазинчика, ему сунут в руки яблоко и нож.

– Очисти его так, чтобы кожура не порвалась, – сразу перешла к делу Юко. – И кинь её через плечо.

Озадаченно моргнув, Ватануки выполнил требуемое. Это была ещё не самая странная вещь, о которой его просила хозяйка. Но вот последовавшая за поднятием кожуры фраза, несомненно, попадала в категорию очень странных явлений: – Тебе суждено выйти замуж за того, чьё имя начинается на букву С. Несомненно, это Сидзука! Я должна немедленно найти Домеки-куна и рассказать ему эту чудесную новость.

*Примечание: Существует давнее гадание – если кто-то кинет яблочную кожуру через плечо, то она свернется в первую букву имени суженого. Я столкнулась с таким гаданием только в книгах и только на Хэллоуин. Там, где я живу, не очень-то много суеверий, поэтому я знаю о них немного. Мне показалось, что это хорошая идея, и я реализовала её.

Продолжение следует...


 

запись создана: 03.08.2007 в 14:28

@темы: Watanuki, xxxHolic, Яой, Doumeki, Doumeki\Watanuki, PG-13

---

[Pietranera]

Автор: Pietranera
Бета: нету((
Название: Не ты
Фандом: XXXHolic
Пейринг: Доумеки/девушка Доумеки(!), Доумеки/Ватануки.
Рейтинг: PG
Жанр: romance, fluff
Дисклеймер: не мое, все Clamp
Размещение: с разрешения автора
Предупреждение: Написано давно, долго валялось где-то в недрах памяти компьютера. Возможно ООС.

почитать

- Девушка?!! У Доумеки?!!
Ватануки ели протолкнул застрявший в горле комок риса, закашлялся и стал неистово бить себя кулаком в грудь.
Химавари подождала, пока ее друг отдышится, и продолжила:
- Да, мне подруга сказала. Многие школьницы очень расстроились, что такой завидный парень уже занят. Наверно, поэтому он не пришел сегодня обедать с нами.
- Ты тоже расстроена, Химавари-тян? – спросил с опаской юноша.
- Не то чтобы… - неуверенно протянула Куноги, - скорее удивлена. Я думала, все будет по-другому.
- В любом случае, мы можем пойти взглянуть на нее, - добавила девушка с неожиданно появившейся игривой улыбкой, - подруга поведала мне, что их видели на скамейке около тренировочного поля.
- Вот как? Но подглядывать ведь не хорошо, - засмущался Ватануки. Эта новость так выбила его из колеи, что мальчик даже не мог определить, хочет ли он знать, как выглядит девушка Доумеки, или нет.
- Мы не будем им мешать. Одним глазком посмотрим и уйдем. Доумеки же наш друг. Неужели тебя не волнует его выбор? Вы ведь всегда так хорошо ладили?
- Ну, нет! – взвился Кимихиро, но посмотрев на лицо Химавари, которая взирала на него с такой мольбой в глазах, вынужден был сдаться. – Хорошо, пошли посмотрим.
- Ура! – девочка радостно хлопнула в ладоши и стала поспешно собирать остатки бенто.
* * *
- Вон они! Давай спрячемся за это дерево и минуточку постоим, - Куноги потянула Ватануки за ствол раскидистого гингко.
Кимихиро посмотрел в указанном Химавари направлении и заметил мирно сидящую на лавочке парочку. Те расположились всего в 20 метрах от дерева, поэтому было хорошо видно все, что они делают.
Впрочем, смотреть было особо не на что. Парочка явно смущалась. Девушка покраснела и потупилась, поминутно теребя подол школьной юбки. Доумеки уставился куда-то вдаль, лишь изредка переводя на нее какой-то странный и задумчивый взгляд. Потом неожиданно девушка что-то пробормотала и вскинула голову, повернувшись к парню лицом. Тот лишь коротко кивнул в ответ на ее реплику. Глубоко вздохнув, девушка подвинулась поближе к Доумеки и положила ему голову и ладонь на грудь. Ватануки почувствовал, что ему тяжело дышать и прижался виском к шершавой коре. Что за нелепое чувство? Может, из-за жары?! Тем временем Шизука высвободил руку из-за спины девушки, поставил локоть на спинку скамейки и стал пропускать пару коротких прядей своей подружки сквозь пальцы. При виде такой невинной ласки Кимихиро почему-то судорожно сглотнул.
- Пойдем. Обеденный перерыв скоро закончиться, - Химавари слегка коснулась его руки. Ватануки, вздрогнув, обернулся и пару секунда пытался понять, кто это перед ним. Сориентировавшись, наконец, в ситуации, он мысленно выругал себя и поспешил за Куноги к зданию школы.
- Ну как она тебе? – спросила по пути Химавари.
Кимихиро пожал плечами.
- Симпатичная, но я ожидал большего. Все-таки за Доумеки такие красотки бегали. На их фоне она выглядит скромновато. Но, по всей вероятности, им хорошо вместе.
Произнеся последнюю фразу, Ватануки почему-то почувствовал легкую грусть.
- В любом случае, я думаю, они скоро расстанутся, - уверенно сказала Куноги. – Доумеки умный человек. Не знаю уж, как так вышло, но скоро он поймет свою ошибку.
- О чем ты? – недоуменно уставился на Химавари юноша.
- А ты не заметил? – девушка внимательно посмотрела на Кимихиро. – Пожалуй, мне не стоит тебе это объяснять. В любом случае, до завтра, Ватануки-кун!
Одарив, все еще стоящего столбом парня, одной из самых солнечных своих улыбок, Куноги скрылась за дверями аудитории.
* * *
- Ватануки!
- А, это ты… - Кимихиро закрыл кран, вытер лицо полотенцем и уставился на лучника. Тот был еще в форме после тренировки и, вероятно, тоже пришел к умывальнику, чтобы освежиться.
- Можешь ничего не объяснять, я уже все знаю, - коварно улыбнулся Ватануки. – Твои фанатки устроили на всю школу траур.
Доумеки пропустил укол мимо ушей. Его лицо как всегда было непроницаемым. Только все-таки вид какой-то уж больно сосредоточенный.
Не встретив сопротивления, Кимихиро продолжил свой заранее подготовленный монолог:
- Очень хорошо, что ты, наконец, дозрел до отношений. Я-то был уверен, что такая стоеросовая дубина не на что подобное не способна. Теперь ты не будешь ошиваться рядом с моей дорогой Химавари-тян, и мы с ней станем по-настоящему близки, мва-ха-ха! - как всегда в такие моменты Ватануки разразился утрированным смехом, его глаза горели воинственным огнем.
- Ну, пока, мне пора в магазин, - Кимихиро, уже абсолютно спокойный, убрал полотенце в портфель и защелкнул замок.
- Подожди! – Доумеки схватил его за запястье и развернул лицом к себе.
- Что бы не случилось, - сказал он твердым голосом, глядя прямо в глаза растерявшемуся Ватануки, - ты можешь всегда рассчитывать на мою помощь.
От непривычной, но почему-то будоражащей, близости ноги начали подкашиваться, и Ватануки поспешно вырвал руку.
- Да ничего со мной не случится. Меня есть кому защитить: Юуко-сан всегда можно попросить, пусть и не бесплатно, трубочный лис каждый раз норовит доказать свою преданность. К тому же, даже такой недоумок как ты имеет право на личную жизнь. Так что наслаждайся, - Кимихиро, беззаботно помахивая рукой, направился к воротам школы, глубоко в душе радуясь, что ничем не выдал бушевавшего внутри торнадо.
Доумеки постоял еще с минуту, глядя на удаляющуюся фигуру.
* * *
- Боюсь, моя прекрасная Химавари-тян ревнует этого дебила Доумеки к его девушке. Она потащила меня смотреть на них и потом сказала, что они скоро расстанутся, - причитал Ватануки, готовя на кухне магазинчика ужин.
Юуко-сан, присевшая на край обеденного стола, почесала лежащей на ее коленях Моконе брюшко, отчего та прыснула.
- Химавари хорошо относится к Доумеки, но не думаю, что дело в этом. Как выглядит новоиспеченная подружка Доумеки?
- Ну, - работник замялся, - она ничего, но…
- Что-то не так? – хозяйка магазина удивленно изогнула бровь.
- По правде сказать, я не люблю говорить что-то плохое о людях у них за спиной.
- Но о Доумеки же говоришь.
- Доумеки – скотина! Он сам виноват, что бесит меня, - зарычал Кимихиро, помешивая булькающую в кастрюле жижу.
- Да ладно Ватануки, облегчи душу. Может, я тогда смогу объяснить тебе, почему Химавари так среагировала, - Юуко-сан знала, куда нужно бить, чтобы добиться от работничка желаемого.
«Вот ведь монстр!» - подумал Кимихиро, накрывая кастрюлю крышкой и убавляя огонь.
- Хорошо, раз Вам до такой степени любопытно. Она какая-то невзрачная: очень бледная кожа, короткие, даже не достающие до плеч, черные волосы, сутулая фигура…Практически полное отсутствие груди, - добавил он, чуть поколебавшись. У нее, правда, красивые голубые глаза, но за очками их не сразу разглядишь.
- Вот как?! Тогда все ясно, - довольно ухмыльнулась ведьма.
- Что ясно-то?! – негодующе уставился на нее парень.
- Знаешь, Ватануки, ты и сам не красавец! Может, это ты ревнуешь, а не Химавари? И поэтому специально принижаешь достоинства той бедной девушки, - в глазах Юуко-сан так и бегали лукавые огоньки.
- Ничего подобного! - Кимихиро чуть не взорвался от возмущения. – Это же полный бред. Кого ревную? С девушкой я вообще не знаком, а этот кретин ничего, кроме раздражения у меня не вызывает.
Вдруг Ватануки неожиданно сник, вспомнив, как дурно ему стало сегодня у дерева и потом у раковин. «Нет, это были обычный тепловой удар и эффект неожиданности». А еще ему стало немного больно от слов Юуко-сан про «не красавца». Он и сам знал, что привлекательной внешность его природа не наградила. И каждый раз, когда сравнивал себя с Доумеки, понимал, насколько проигрывает ему во всем. Но это было личное противоборство между ними двумя. С другими людьми Ватануки никогда не сопоставлял себя и не задумывался, как выглядит в их глазах.
- Может быть, из-за своей красоты Доумеки слишком тщеславен и ему нравиться окружать себя невзрачными людьми, такими как я, например, чтобы на их фоне выглядеть еще лучше, - Юуко-сан не могла не заметить горечи в голосе своего ненаглядного работничка.
Она слезла со стола, попутно скинув на пол Мокону, подошла к Ватануки и положила руку ему на плечо.
- Неужели ты, и правда, думаешь, что Доумеки такой подлец? Он бы никогда намеренно не причинил кому-нибудь зла. Ты и сам это знаешь, ведь так?
Секунду поколебавшись, Кимихиро нехотя кивнул.
- Хотя на этот раз он все-таки ранит чувства несчастной девушку. Пусть и не нарочно. Странно, что Доумеки вообще так поступил. Он всегда такой сдержанный и рассудительный, так что это совсем на него не похоже. Видно, вся эта ситуация довела его до точки кипения, - взгляд ведьмы скользнул по Ватануки.
- Химавари права, их отношения продляться недолго, - добавила Юуко-сан, поднимая с пола обиженную Мокону и стряхивая с нее пыль.
- Но почему? – взволновано воскликнул Ватануки.
- Секрет! – лицо ведьмы просияло радостной улыбкой. – Не обижайся, Ватануки, но было бы нехорошо с моей стороны по отношению к Доумеки объяснять тебе всё. Думаю, ты должен сам это заметить и понять.
В ответ Кимихиро лишь, молча, вернулся к готовке. Разговор отчего-то очень вымотал его. Даже делать ужин Ватануки было тяжело. Руки налились свинцовой тяжестью, грудь снова, как и накануне, сдавило невидимыми тисками. Он так устал.
- Ватануки!
Мальчик с трудом обернулся на голос ведьмы. Она уже стояла в дверном проеме, собираясь идти в комнату.
- Прости меня.
Кимихиро пару раз удивленно моргнул. Юуко-сан извиняется?! Да не может быть! Она шутит! Но лицо ведьмы было абсолютно серьезным.
- Я перегнула палку, сказав, что ты не красавец. Ты очень симпатичный. Недаром духи так и липнут к тебе: их привлекает не только твоя аура или кровь, они подмечают всё. Но, Ватануки, если ты сам не будешь уверен в себе, никто не заметит, какой ты милый. Почти никто…
С этими словами ведьма удалилась, тихо шурша подолом очередного роскошного кимоно, оставив своего работника в глубокой задумчивости.
* * *
Как странно уже в который раз обедать только вдвоем. Ватануки надо бы радоваться, что он может беспрепятственно проводить время наедине со своей любимой Химавари-тян, но он чувствовал в душе только опустошенность. Наверно, все из-за того, что вчера, огибая здание школы, он увидел эту парочку – Доумеки и его подружку. Они сидели на траве в тени пушистых кустов софоры и обедали. Чтобы остаться незамеченным, Ватануки пришлось притаиться за углом. Тем временем, девушка протянула Доумеки коробку бенто, он что-то сказал, вероятно поблагодарил, подцепил один кусочек палочками и отправил в рот. Тщательно прожевав, улыбнулся. Наверно, если бы Ватануки стоял чуть ближе, он заметил бы, что улыбка у Шизуки вышла несколько натянутая. Но Кимихиро думал совсем о другом. «Он ест ее еду. Она готовит для него! И Доумеки это нравится. Мне он никогда не улыбался. Ее еда этому кретину больше по вкусу». Ему захотелось тотчас же пнуть свою коробку с бенто, чтобы она разлетелась на мелки кусочки вместе с содержимым по всему школьному двору. Готовка – единственное, что, как Ватануки надеялся, у него выходит хорошо. И юноше всегда нравилось, когда люди получали удовольствие от его еды. Особенно, если это был Доумеки, хотя Кимихиро в этом себе никогда не признавался.
- Опять положил в бенто еды и для Юуко-сан? – чистый и звонкий голос Химавари грубо вышиб Кимихиро из оцепенения.
- М, - утвердительно кивнул он. Химавари не стоит знать, что эта еда вовсе не для хозяйки магазина.
- Ватануки, всё в порядке? – в вопросе девушки проскальзывали нотки беспокойства. – Ты такой бледный?
- Плохо спал, - соврал мальчик, откусывая небольшой кусок от онегири, который теперь казался ему совершенно безвкусным.
- Попроси Юуко-сан отпустить тебя пораньше и отдохни хорошенечко, ладно?
Ватануки только кивнул и сделал глоток холодного чая из кружки. Он бы с большим удовольствием выплеснул себе этот чай в лицо.
* * *
По пути в магазинчик Ватануки сделал крюк, заскочив в городской парк. В последнее время он привык ходить этой дорогой. Южная часть парка не пользовалась особой популярностью и вряд ли кто-нибудь заметит мальчика, который кормит птиц аккуратно приготовленным бенто.
У ворот парка Ватануки резко затормозил. «Опять?!» Злополучная парочка (как мысленно окрестил их Кимихиро) стояла у края пруда и, по-видимому, любовалась утками. Ватануки надоело вечно скрываться, к тому же Доумеки и его девушка стояли к нему спиной, так что он решил просто спокойно подождать, пока они не уйдут.
Влюбленные стояли совсем близко друг от друга, но всё же не соприкасались даже рукавами форменных пиджаков. Кимихиро не слышал, разговаривают они о чем-то или нет. Доумеки и его девушка были похожи на статуи – неподвижные и отстраненные они, казалось, не замечают ничего вокруг.
«Интересно, Доумеки счастлив?» - подумал Ватануки. В тот же самый момент девушка обошла своего возлюбленного и встала перед ним так, что Кимихиро смог разглядеть из-за спины Доумеки часть ее лица. По движению бровей и выражению глаз было понятно, что она что-то говорит, что-то очень важное. Затем девушка положила руки Доумеки на плечи и приблизила свое лицо к его.
Ватануки не мог больше стоять и смотреть. Наплевав на бенто, он развернулся и быстрым шагом, готовый вот-вот сорваться на бег, выскочил из парка.
* * *
Пройдя-пробежав, наверно, около километра, он остановился, чтобы перевести дух. Юноша сел на асфальт, положив рядом коробку с обедом, и привалился спиной к деревянному забору.
«Надо обдумать случившееся», - внушал себе мальчик. «В конце концов, что я так завожусь. Это нормально, когда девушка готовит своему парню обед, когда они вместе возвращаются домой из школы. Скорее, было странно, когда Доумеки делал это со мной. И уж тем более было бы нелепо, если бы он обнял меня и поцеловал…Стоп! О чем я вообще думаю!?» Ватануки с силой дернул себя за волосы, пытаясь отрезвить. «Я этого никогда не хотел, но…» Кимихиро не мог объяснить себе, что означает это «но». Просто только сейчас он, наконец, осознал, что теперь они с Доумеки больше не связаны. Теперь у Доумеки есть девушка!
* * *
Такой хороший день! Солнце приятно греет кожу. Но Ватануки этого не замечает. Ноги несут его по направлению к школе. Ногам все равно, что за борьба происходит в его мозге. Они выполняют свою привычную функцию. И рукам тоже безразлично. Несут себе портфель попеременно, то одна, то другая, то одна, то другая… «Боже! Я так точно с катушек съеду». Ватануки прикрыл глаза ладонью и остановился, чуть не дойдя до входа в главный корпус. Сквозь немного расставленные пальцы бил по векам свет. Неожиданно он замелькал, будто что-то приближалось. Кимихиро убрал руку с лица и тут же получил резкий толчок в плечо. Обернувшись, он увидел бегущую прочь фигуру. Это была девушка Доумеки…
- Ватануки!
Мальчик был несколько удивлен, увидев, что около класса его ждет Химавари. Обычно они встречались не раньше обеденного перерыва, а до него был еще один урок.
- Мне надо с тобой срочно поговорить. Давай выйдем во двор.
Наружи оказалось слишком оживленно, поэтому пришлось немного пройтись в сторону школьных ворот.
- Доумеки расстался с этой девушкой.
- Что?!
- Тсс, - Химавари зажала Кимихиро рот рукой. – Об этом еще пока почти никто не знает. Мне подруга сказала, она случайно увидела сцену их расставания. Я попросила ее, чтобы она не распространялась на этот счет.
По спине Ватануки пробежали мурашки. «Похоже у Химавари все подруги-шпионки. Или одна, но супершпионка!»
- Ну, я знал, что такого идиота никто долго не выдержит – ухмыльнулся Кимихиро.
- Да нет, - возразила Куноги, - по словам подруги, это он бросил девушку.
- Послушай, Ватануки, - Химавари заколебалась, - не мог бы ты поговорить с Доумеки. Несмотря на то, что расставание произошло по его инициативе, Доумеки все равно сейчас должно быть очень тяжело.
- Почему это я должен с ним говорить? – подозрительно покосился на нее юноша.
- Я могла бы и сама. Но вы же оба парни, лучше друг друга поймете, - судя по хитроватому выражению глаз Куноги, девушка что-то недоговаривала.
- Ладно, я с ним поговорю. Если, конечно, найду его… - Ватануки почесал в затылке.
- Я знаю, где он, - радостно доложила Химавари, - из-за приближающегося турнира у него внеплановые тренировки, так что он в додзе. Сходи туда прямо сейчас!
Для пущей убедительности девушка стала подталкивать упирающегося Ватануки, и даже увещевания о том, что он пропустит занятия, на нее не подействовали.
* * *
Убедившись, что Химавари, наконец, позволила ему идти самостоятельно и скрылась за дверями здания, Ватануки замедлил скорость и погрузился в мысли, которые до этого ели удерживал в дальнем уголке своего сознания.
«Они расстались!»
«Они выглядели такими счастливыми, разве такое возможно?!»
Кимихиро совсем остановился и положил руки на сердце. Оно пульсировало со страшной силой, словно молотком долбили по наковальне.
Мальчик задержал дыхание, а потом выдохнул. Выдох был бесконечным и погрузил его на дно темного глубокого колодца.
Ватануки казалось, что он шел куда-то, шел давно и вот теперь дошел. Но не радости, не грусти это пока не вызывало.
«Сколько же они встречались? Ммм…если посчитать… Госпади, неужели всего две недели! Точно, я же должен подбодрить его!»
Еще 50 шагов и он открыл дверь в тренировочный зал лучников.
* * *
Стрела со свистом пролетела в воздухе и вонзилась в девятку. Следующая попала в ту же цифру, но с противоположной от десятки стороны. Для Доумеки такая стрельба была просто катастрофически плохой.
Поняв, что сегодня тренироваться бесполезно, он опустил лук и направился в сторону раздевалки.
Из другого конца зала ему наперерез вышла знакомая фигура.
- Привет! - голос Ватануки был необычайно дружелюбным, никакой агрессии при виде лучника.
- Ну? – вопросительно уставился на него Доумеки.
Такой невозмутимости Кимихиро уже не мог перенести. «Ты же должен быть подавлен, сволочь!»
- Я, между прочим, сюда специально шел, чтобы поговорить с тобой. Милая Химавари-тян беспокоилась, как ты переносишь разрыв! И ради нее, я, Ватануки великолепный, соблаговолил снизойти до тебя! – Кимихиро взвился в своей обычной манере, пытаясь испепелить противника взглядом.
- Вот как, значит, уже знаешь? Я в порядке, - Шизука сделал вид, что проверяет, хорошо ли натянута тетива.
- Судя по твоей стрельбе, так не скажешь, - процедил Ватануки. – Послушай, мы не первый день знакомы, и, хотя ты, как заноза в заднице, если хочешь выговориться, я соберу волю в кулак, и так уж и быть, выслушаю.
- Мне нечего сказать, - Доумеки оторвал безразличный взгляд от лука и перевел его на Кимихиро.
- Я так старался быть вежливым. Но ты непроходимый придурок! – заорал на него мальчик.
Какой-то старый рефлекс заставил Шизуку вовремя заткнуть ухо. От этого порыва в душе у него с болью разорвалась какая-то струна, и он невольно стиснул зубы.
Появившееся на лице друга напряжение сразу сбило с Ватануки всю спесь.
- Эй, Доумеки, - сказал он тихо. – Знаешь, пусть эти отношения и закончились, они же не последние в жизни. Зато у тебя остались прекрасные воспоминания: первые робкие прикосновения, первый поцелуй. Я даже немного завидую. Здорово, наверно, пережить что-то подобное.
- Ты следил за мной, – саркастически прокомментировал Шизука.
- Нет, дурак! Случайно увидел! - все теплые слова, которые он приготовил для этого козла, сразу куда-то испарились, и Ватануки по инерции стал браниться.
- И, в конце концов, ты мог бы встречаться с кем-нибудь посимпатичнее, - тут он осекся, поняв, что наговорил лишнего.
- Она красива. Очень! – резко одернул юношу Доумеки. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего.
Но у Ватануки еще не прошел запал, и он тут же среагировал на такой тон.
- Я в этом сомневаюсь! – сказал он, с вызовом глядя Шизуки прямо в глаза. – Если она, по-твоему, такая красивая, то почему же ты бросил ее?
- Потому! – Доумеки сжал кулаки, от обычного самообладания не осталось и следа. – Потому, что, несмотря на поразительное внешнее сходство, она – не ты!!!
Ватануки как обухом по голове ударило. Уши заложило, и он только удивленно хлопал ресницами, глядя куда-то в пустоту.
- Черт! – раздосадованный на себя Шизука поспешил удалиться из зала.
Кимихиро, все еще пребывающий в ступоре, даже не подумал пойти за ним.
В каком-то полусне он вышел из корпуса и краем глаза поймал свое отражение в окне первого этажа. Щеки были пунцовыми, а на губах играла улыбка, как…как у смущенной влюбленной школьницы-малолетки, вот как!
Ватануки нахмурился и помотал головой, чтобы разогнать наваждение. Не хватало еще с таким дурацким выражением вернуться в класс!
* * *
Кимихиро закончил одинокий ужин в своей небольшой квартирке. Юуко-сан уехала на пару дней по делам, и поэтому он был свободен от работы.
Приняв перед сном душ, он остановился напротив зеркала в коридоре. С волос стекали капли воды, падали за ворот рубашки и приятно холодили кожу спины. Так как на Ватануки не было очков, он встал почти вплотную к зеркалу и разглядывал свое лицо.
«Она красивая. Очень!»
«…несмотря на поразительное внешнее сходство…»
Мальчик провел пальцами по губам, дотронулся до ключицы. Потом, будто стараясь убедиться, что это, действительно, он, положил ладонь на отражение. На поверхности остался влажный отпечаток.
«Ты считаешь меня красивым, Доумеки?!»
Кимихиро улыбнулся своим мыслям и побрел в спальню.
«У тебя ужасный вкус!»
* * *
«Сегодня этот гад будет есть мое бенто!» Ватануки разрывали на части эмоции. С одной стороны, он все еще не определился с тем, как ему разрулить ситуацию с лучником, а с другой – Кимихиро все-таки был рад, что теперь они снова втроем: он, Химавари и, да, этот противный Доумеки.
- А Доумеки-кун сегодня не пришел, – грустно заметила Химавари, когда они встретились под деревом, где обычно обедают.
- Смелости не хватает. Боится возмездия от бывшей возлюбленной, - не мог не съязвить Кимихиро.
- Не думаю, Доумеки же очень смелый человек и всегда отвечает за последствия своих поступков, - Куноги погрузилась в такую мрачную задумчивость, что Ватануки тут же пожалел о своей беспечности.
На ум пришло, что скорее, причина отсутствия третьего в их компании не брошенная девушка, а сам Кимихиро.
- Знаешь, эта девушка теперь распускает слухи, что сама бросила Доумеки, потому что он ее недостоин, - Химавари ковырялась палочками в земле, совсем забыв про еду.
- Недостоин! Ха! Да она ему в подметки не годится! – Ватануки схватил коробку с бенто и направился к выходу.
- Ватануки-кун, куда ты? – но тот, по-видимому, даже не услышал вопрос девушки.
Химавари облегченно вздохнула.
* * *
Кимихиро уже в который раз споткнулся об очередной камень, но это не уменьшило его решимости. «Девушка – дура! И этот Доумеки тоже хорош. Прячется у себя в храме, а я, между прочим, так старался, готовил его любимую еду! Неблагодарный!»
Погрузившись в мысли, Ватануки чуть не проскочил мимо ворот участка Шизуки. От резкого поворота подошвы ботинок оставили черные следы на асфальте.
Дойдя до середины дорожки, ведущей к дому, Кимихиро остановился, услышав, как раздвигаются двери. Одетый в домашнее кимоно Доумеки вышел на террасу. Лицо его выглядело как обычно, только под глазами появились едва заметные круги.
- Зачем ты пришел?
- В глаза тебе посмотреть, скотина! – взвизгнул Ватануки. – До скончания века теперь тут будешь сидеть? Я, между прочим, тебе сегодня бенто приготовил, а ты даже в школу придти не соизволил.
- Спасибо. Но я не хочу есть. Уходи, пожалуйста, - Шизука ответ взгляд куда-то в сторону.
- Наверно, та девушка готовила лучше, - Кимихиро сразу как-то поник, руки безвольно опустились вдоль тела.
- Ты вообще понял, что я тебе вчера сказал? – в голосе Доумеки послышалось отчаяние.
- Понял, не дурак, - огрызнулся Ватануки. – Но, - он вскинул на лучника глаза, в которых уже виднелся намек на слезы и продолжил чуть срывающимся голосом, - у меня в голове не укладывается. Зачем тебе встречаться с кем-то, похожим на меня?! Что за чушь! Ты ведь можешь быть со мной.
Не ожидав от себя такого, он замолчал. Виски заломило, но это было не страшно. Кимихиро почувствовал радость и облегчение. Теперь его путь, действительно, кончился, и, он знал, что это хорошо. Вокруг его талии обвились теплые и родные руки. Лицо Доумеки нависло над ним, и он немного неумело уткнулся губами в его губы. Шизука помог ему углубить поцелуй. Все-таки у него был кое-какой опыт.
Когда их губы разомкнулись, Доумеки склонился к уху Ватануки и прошептал:
- Она ужасно готовила.

@темы: Watanuki, xxxHolic, Doumeki, Doumeki\Watanuki, PG

---

Clamp News

[Clamp news]

Размещено с разрешения администрации.

@темы: Реклама

---

Фэндомная битва. Обсуждение на радио

[gero_likia]

Надеюсь, приглашение к обсуждению не сочтут рекламой XD

04.09.2011 в 22:30

Пишет  Multi-Radio:

Фандомная битва. CLAMP vs. Breathe of Fire
6 сентября, вторник, 21:00

В прямом эфире Первого Мультифандомного Обсуждение Фандомной Битвы. Гости эфира  gero_likia (фандом CLAMP) и [J]Эхю[/J] (фандом Breath of Fire)
Свои вопросы вы можете оставить в комментариях, ICQ Радио (646095017) или Skype – multi-radio (туда же нужно звонить, если вы хотите попасть в эфир).
Желающие смогут задать их в прямом эфире.

С вами в эфире RJ  Ladinka

Свои вопросы, предложения, пожелания, если они у вас будут, оставляйте в оригинальной записи

запись создана: 04.09.2011 в 22:43

@темы: Реклама

---

[Akahane]

Название: Как открывались седьмые врата
Автор: Akahane
Фэндом: Gate 7
Пейринг: ээээ...
Рейтинг: PG
Жанр: юмор
Дисклеймер: Кламп
Размещение: нет
От автора: недавно прочитала фик о том, как Кламп Цубасу создавали. Захотелось сделать то же самое, но с Gate 7. Критика приветствуется.


Самый обыкновенный день в студии Кламп…
Цубаки с шумом захлопнула книгу и отбросила ее подальше.
- Я больше так не могу! Черт побери, ни одной идеи! Ни одной!!!
Сацуки со вздохом взяла книгу и отряхнула ее от налипших конфетных фантиков.
- Мне уже надоело переписывать историю Японии. А Токугава мне уже вот где. – Цубаки со страдальческим видом схватила себя за горло.
- Ничего не поделаешь, это все, что нам остается, пока… - Сацуки замолчала и посмотрела на дверь.
Цубаки проследила за ее взглядом, встала и крадучись пошла к выходу. Потянув за ручку двери, она всунула голову в образовавшуюся щель.
- Яой!
- Сенен-ай!
- Нет, яой!
- Да что ты понимаешь…!
Сацуки еще раз вздохнула и помассировала виски.
- И так уже целый месяц! Ну когда же они договоряться! – прошипела Цубаки и вернулась обратно на свое место.
- И какая спрашивается разница? – обреченно сказала Сацуки. Подруги молча уставились друг на друга.
Внезапно дверь распахнулась и в комнату влетела Мокона.
- Я придумала!- в ее глазах горел безумный огонь, от которого у сидящих в комнате девушек по спине пробежал мороз.
- А можно мы сначала чего-нибудь выпьем, – осторожно поинтересовалась Сацуки.
- А ну стоять! – в комнату ворвалась Агэха. - Пришло время решиться.
- О, господи. – Цубаки залпом выпила чарку саке, заботливо поданную Сацуки.
- Чикахито будет с Сакурой. - Хищно улыбнулась Мокона.
- О, боже, - Сацуки не выдержала и хлебнула прямо из бутылки.
- Нет! – Завопила Агэха, – не трожь Тачибану и Сакуру, а Чикахито будет с Ханой и точка.
- Постойте,- сказала Цубаки, выставив свободную от выпивки руку вперед, – Хана – это мальчик или девочка?
В комнате наступила полная тишина. Затем Мокона и Агэха хором воскликнули.
- Девочка! – убежденно сказала Мокона.
- Мальчик! - безаппеляционно ответила Агэха.
В комнате опять наступила тишина. Слышался только кашель Сацуки, поперхнувшийся саке.
Мокона повернулась к Агэхе.
- Какой мальчик! Масамуне не гей!
- Да…! – с издевкой прошипела Агэха, – а кто тогда создал Кодзюро! Да и выглядит он как девчонка!
- А ну тихо! - закричала Цубаки, затем, успокоившись, добавила, – если Хана – мальчик, тогда у нас сенен-ай?
- Да! – обрадовалась Агэха.
- Нет! У нас будет яой! – завопила Мокона.
- Да какая разница! – взорвалась Цубаки, – Чикахито, Сакура, Хана… Смысл-то один!
- А вот и нет – возразила Мокона и протянула Цубаки листы, которые до сих пор держала в руке.
Цубаки начала внимательно разглядывать картинку. Ее лицо быстро порозовело.
- Дай глянуть, – попросила Сацуки и забрала листы. Ее лицо наоборот приобрело бледно-синеватый оттенок
- Нет, - выдохнула она, – Кламп не переживет этого!
- А мне нравиться, – захихикала Цубаки.
- Ну ладно, картинка красивая, – недовольно заметила Агэха, – но Чикахито будет с Ханой!
- Хватит растлевать ребенка! – разозлилась Мокона.
- А ты тогда как себе Хану представляешь?! – гневно спросила Агэха.
- Ееесть у меня одна идейка – протянула Мокона. От ее тона и голоса остальные трое поежились. –А почему бы нам не воскресить Юко?
Трехсекундная тишина была нарушена воплем Сацуки.
- Ни За Что! Только не это!
- Только не снова, – простонала Цубаки, обхватив голову руками.
- Я столько боролась за ее смерть, даже согласилась на отсутствие хеппи-энда в Цубасе! – Сацуки чуть ли ни с кулаками набросилась на Мокону. – А теперь!
- Ты же знаешь, дорогая, случайностей не бывает, есть только…
- Убью! – Сацуки схватила нож для резки бумаги и напала на коллегу.
Мокона успела выбежать из комнаты, Сацуки - за ней.
- Что будем делать? – спросила Цубаки, наливая себе еще саке
- Мокона сама виновата, – злорадно заметила Агэха. – А мы должны наконец решить. Короче, делаем сенен-ай.
Цубаки задумалась, глядя куда-то сквозь Агэхи.
- Нет, яой! – сказала она.
- Сенен-ай!
- Яой!
- Сенен-ай!...
Из коридора доносились вопли Моконы и довольный смех Сацуки, в комнате Агэха и Цубаки решали судьбы и пол несчастных героев Gate 7, а в дверь непрерывно звонили и кричали что-то вроде: «Откройте, полиция», - так закончился самый обыкновенный день из жизни Кламп.

@темы: Джен, Gate 7, PG

---

[Нуремхет]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[A. S.]

Название фанфика: Аравика
Автор: meh, i guess С:
Фэндом:TRC
Пэйринг: потенциальный курофай, мимоходом - шаосаку
Рэйтинг, жанр: ПЖ, Занавески. Мини.
Об авторских правах и обязанностях: выгод не извлекаю

Предупреждения и пожелания:
Во-первых, для автора это - своеобразный сонгфик. Идеей, содержанием и настроением он обязан двум песням: Аравике и Аравике (fortepiano mix) же Animal Jazz. Так что имеет смысл читать, хотя бы ознакомившись с ними.
Во-вторых, 'это' писалось еще во время выхода Нихонской арки. Так что последующие главы можно не учитывать. А можно учитывать.
100% натуральный, спойлеров не содержит.
Арка - Клоу.
В-третьих, не бечено, все написанное мной годами лежит "в столе" и переписываться не будет с приблизительной вероятностью в 97.68%.

тыц-тыц

Непривычно загорелый, с выгоревшими добела волосами маг притягивал взгляд, как магнит. Он стал ярче, он сиял своей новой, знойной гранью.
Золотая кожа ступней, обутых в нелепые туфли, покрасневшие от жары щеки, капелька пота, сбегающая из-под волос по шее; то, как он маялся днем и пытался при каждом удобном случае вытянуться во весь рост, то, в каком восторге он пребывал от танцев этой страны, ночи напролет таская Курогане по разным пирушкам; благо, с возвращением принцессы в Клоу, недостатка в них не было – ниндзя внимательно смотрел на мага и не узнавал его. Он встречал безмятежный взгляд, когда Фай танцевал с сотой по счету партнершей, пронзительно звеня монетами на браслетах, когда отдавал ему исходящий ледяной испариной бокал, когда легко касался его плеча узкой ладонью или желал доброй ночи.
Ниндзя терял нить беседы с Тоей, замирая и отрешенно наблюдая, как на лице мага рождается улыбка, как он немного наклоняется вперед, когда ему смешно, как розовый язык бегло обводит треснувшую от жары губу.
Курогане следовал за магом на все мероприятия, предвкушающие скорую свадьбу, однако, с приближением этого события, начал избегать встреч наедине.
Он благодарил господа, что долговязый больше не нуждается в его крови, и в то же время, жалел об этом. Если бы все было по-прежнему, не пришлось бы пытать себя вопросом, останется ли маг здесь, или… или у него другие планы. Как бы то ни было, магу нравилось здесь. У ниндзя же осталось еще одно невыполненное обещание; и не то что бы он страшился решения мага, конечно нет. Просто Курогане не привык выспрашивать о чем-то лишний раз. Там видно будет.

И, безусловно, его ничуть не обеспокоило исчезновение мага перед самой свадьбой. На это просто не было времени – вокруг них с парнем и королем вились толпы прислуги; упаковав Тою и Куроганэ в душные черные футляры, их выгнали на самый солнцепек встречать прошедшую обряд очищения невесту… Что ж, ниндзя уважал чужие традиции, но когда они такие идиотские... Щурясь от солнца, он мысленно завидовал булке, которая вместе с парнем ждала Сакуру в прохладном зале дворца, и, наверняка имела неограниченный доступ к прохладительным напиткам; постепенно погрузившись в подобные размышления, Курогане не сразу уловил, что зеваки, толпившееся у подножия лестницы, зашумели, приветствуя принцессу со свитой, состоящей из двух магов. Когда он опомнился, Сакура и Юкито были уже на середине лестницы, и, следуя церемониалу, сейчас нужно было преклонить колено, что ниндзя и поспешил сделать, после чего исподтишка покосился на Тою – не забыл ли чего. Король внимательно и немного напряженно следил за происходящим в подножии лестницы; Мечник перевел взгляд вниз и замер. Фай колдовал, самозабвенно выписывая странную вязь заклинания; несмотря на лукавую улыбку, было видно, что он чрезвычайно сосредоточен; почему-то на его пальцах и покрывале, скрывающем волосы, выступил иней. Вот он проказливо улыбнулся и подул, письмена лентой взвились в небо; черт, до чего же красиво! Секунду ничего не происходило, но вот скулы коснулось что-то холодное… снег? Курогане вздернул подбородок, наслаждаясь нежданной прохладой; в толпе раздались восхищенные вскрики. Боковым зрением, ниндзя заметил, что король легко поднялся, встав по правую руку от подошедшей девчонки, теперь нужно дождаться, пока пола его плаща исчезнет из поля зрения, и нужно будет встать и дождаться мага. Курогане был благодарен этому белобрысому придурку – в кои-то веки от его дурацких штучек была польза.
И уже у самого входа во дворец, Курогане понял, что привычно встал чуть позади мага, в непозволительной близости от него, что левая рука покоится на бедре, придерживая отсутствующие ножны. Он усмехнулся, и, опуская руку, задел рукав мага, тот оглянулся и, солнечно улыбнувшись, прошептал:
- Папочка счастлив, что дети женятся?
Ниндзя фыркает. Попытка следовать ритуалу с крахом провалена.

Булка, проедающая плешь своими восклицаниями о счастье и любви порядком надоела, как и куча незнакомого народу. Усталые, но счастливые дети силились найти предлог смыться; решив, что ему-то повод не нужен и не найдя в толпе ни мага, ни короля, Курогане прихватил с ледника бутыль и побрел в свои покои.
Хотелось наконец отдохнуть и набраться сил перед завтрашним перемещением. Воин не будет больше оттягивать неизбежное, столь желанное возвращение на родину. Как достойный вассал, он должен был чувствовать радость и спокойствие от осознания этого факта. Должен был… Да подвластны ли эмоции долгу? Самым логичным выходом из положения казалось напиться, и не мучить себя самокопательством. Курогане вздохнул и толкнул дверь, запоздало отметив, что внутри его уже ждут. Планы на вечер, похоже, стремительно менялись.
Маг приподнялся с кресла на террасе; на полу внушительной грудой лежали украшения и небрежно брошенная церемониальная одежда,- многозначительно покачал запотевшим кувшином в руке. Ниндзя усмехнулся и повторил жест бутылкой. Оставив свой не то сюртук, не то робу на кровати, он двинулся к магу. Опустившись во второе кресло, Курогане раскупорил свою бутыль и наполнил стакан, судя по всему заранее припасенный; Фай последовал его примеру. Они выпили – маг чуть пригубил, а ниндзя залпом опустошил бокал, и исподлобья взглянул на незваного собутыльника. Тот внимательно смотрел на искореженные руины и тискал бокал - прокручивал его на полный оборот в ладонях, потом проводил по ободку пальцем полный круг, и еще пол-оборота в ладонях – полукольцо пальцем… Курогане видел это в Ото, и в Пиффл, и в Инфинити… Это было неожиданно уютно.
- Эй.
Маг неохотно оторвал взгляд от руин, обернулся к ниндзя, чуть наклонил голову. Так же он делал в Ямано. Там же он начал собирать волосы в хвост.
- Куро-папа хотел что-то спросить?
«Ты остаешься?» «Какие у тебя планы на завтра?» «А не пора бы тебе…»
- Детки выросли и переженились. Так что никаких больше Куро-пап. – Ниндзя усмехнулся, стараясь, чтобы получилось как можно беспечней, и по ответной усмешке мага понял, что поздновато начал пытаться лицемерить. Фай поднялся, и, невесомо задев локоть сидящего бедром, зашел за спинку кресла Курогане, пальцы побежали по его левому плечу, деловито ощупывая – оно до сих пор ноет и отекает, если его не разминать – и замерли на шее. Ниндзя откидывается на спинку, жест скорее механический, обычно за ним следует укус… как же непривычно, что чертов придурок снова маг.
- Я помассирую плечо, если ты меня разбудишь к нашему "отъезду". – шепотом у самого уха.
Ниндзя прикрывает глаза и отрешенно любуется их общей аурой. Должно быть, он перестал отличать ауру мага от собственной еще в Токио; пацан решил, что это связано с кормлением кровью. Сейчас маг открыт, как никогда; он специально это делает, чтобы Курогане видел, что он честен, и, тем не менее немного нервничает. Что-то задумал? А когда было по-другому?
- Умеешь уговорить, - маг улыбается, Курогане чувствует это затылком, и, кажется, впервые воздух Клоу не кажется ему тяжелым и вязким.

@темы: Fay, Sakura, Гет, Kurogane, Tsubasa:RC, Syaoran, Яой, Kurogane\Fay, Syaoran\Sakura, PG

---

[HankAnderson]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра