Если вы не боитесь темноты — значит у вас плохо с воображением. (с)
Название фанфика: Сны.
Автор: Узник
Ник автора на дайри и ссылка на его дневник: Узник
Фэндом: X/1999
Пэйринг: Сейширо\Субару
Рэйтинг, жанр: R, angst
Об авторских правах и обязанностях: разрешение на размещение получено.
Предупреждения и пожелания: автор более не пишет по Х. Сюжетно у данного фика было продолжение, но оно безвозвратно утрачено.
читать дальшеЧасть 1.
Как хорошо… Чьи-то руки осторожно перебирали его волосы, чьи-то губы ласково касались его лица… Нежность падала на лицо мягкими каплями дождя, а, может, чьими-то слезами. Земля под ним была усеяна лепестками. Время остановилось, уступив место блаженному покою, и только боль в груди отвратительным суфлером шипела, что он умирает. Но чей-то тихий голос заглушал боль.
Голос… такой знакомый. Кажется, он уже слышал его когда-то.
Сакуразукамори открыл глаза и, подняв голову, удивленно посмотрел на того, кто склонился над ним. Тысячи лиц промелькнули перед его затуманенным взором. Усилием воли он, как ему показалось, отогнал призраков. Место незнакомых несчастных людей с высушенными душами заняла та, кого…
- Мама? – почти беззвучно прошептал он, узнавая прекрасную черноволосую женщину. Убитую когда-то давным-давно. Нет, невозможно.
Но кто, кроме нее, мог бы так осторожно обнимать его, кому еще в этом мире он не внушал отвращения? Все они мертвы… давно мертвы…
Призрак рассмеялся, гортанно всхлипывая, и растворился в темноте, которая сгущалась вокруг него.
На миг он снова ослеп, а когда зрение прояснилось, он понял, что еще жив. Исчез и покой, и дождь, только чьи-то теплые руки продолжали успокаивающе гладить его волосы, перебирая темные пряди одну за другой, аккуратно и, как ему теперь показалось, бездушно. Да дикая боль в груди, набирала силу, разливаясь всему телу. Человек, склонившийся над ним…
- Субару-кун… что ты здесь делаешь?
Глава клана Сумераги поднял голову. Он подавился вопросом, который скапливался ядом на языке и закашлялся, непроизнесенные слова мелькнули в воздухе капельками крови и исчезли, впитанные алчными лепестками вишни, устилавшими землю вокруг. На все вопросы безмолвно ответило лицо Субару.
В его остановившемся взгляде не было ничего. Только пустота и отблески розовых лепестков в безжизненном правом глазу… И обычная вежливая улыбка, таившая в себе угрозу, о которой он раньше и не подозревал. Одежда, руки Субару были в крови… его крови. Почувствовав адскую боль в груди, Сейширо пустил голову. Он действительно умирал, а любимый голос теперь молчал, и ничто не могло остановить боль, скапливавшуюся незаметными слезинками в уголках глаз. Он умирал, а бесчувственный убийца гладил его волосы, держа во рту неизменную сигарету. Он умирал…
В своей холодной полупустой квартире, Субару Сумераги открыл глаза и сел на постели. Сон. Только сон. Очередной из странных кошмаров, которые преследовали его всю жизнь. Сон, который может не значить ничего…
Безумно хотелось курить. Пустая пачка сигарет валялась на столе томным намеком на то, что утром обязательно нужно сходить в магазин. Не только купить сигарет, но и какой-нибудь еды…
Субару встал и медленно прошелся по комнате. Где-то здесь обязательно должны быть еще сигареты, и не говорите ему, нет, не говорите, что больше ничего нет, потому что тогда он не дотянет, просто не доживет до утра, ведь уснуть ему не удастся, да и нельзя, надо подумать об этом сне, обязательно подумать, понять, что все это значит…
Мысли размеренно перекатывались в его сознании в такт шагам. Осторожно одна за другой, цепляясь за своих предшественниц, подтягивая за собой целую цепь… Он нашарил за слегка отставшими от стены обоями полупустую пачку, засунутую туда автоматически пару месяцев назад… Да, тогда, когда у него было еще два нормальных глаза…И с наслаждением закурил. Привычка делать такие маленькие заначки появилась у него давным-давно, еще лет семь назад, когда он, пятнадцатилетний, неуверенный в себе подросток, втихаря покуривал в своей комнате, стараясь подражать спокойной манере курить того, другого… Мысли привычно вернулись к Сейширо, и вот-вот должна была вспомниться смерть Хокуто, Субару задержал дыхание, ожидая прихода дикой душевной боли, ставшей такой знакомой, но от этого не менее сильной… Но ничего не было. Только в голове вертелись обрывки сна, где он убивал… он убивал… он убивал…
Мужчина в темном стоял в парке один и с нежностью поглаживал кору старого красивого дерева.
- Нет никакого повода для волнения, Госпожа, - тихо проговорил он, очевидно, обращаясь к дереву, так как в этот предрассветный час в парке никого больше не было. Он улыбнулся сакуре почти нежно и направился к выходу из парка, на ходу доставая сигареты. Когда он закуривал, его руки дрожали. Он вовсе не был уверен, что волноваться не о чем. Ему раньше никогда не снились кошмары. И хотя страх, как и все остальные чувства, был ему неведом, все же сон вызывал странное ощущение. С возрастом, постепенно, он становился все более человеком и все менее рабом сакуры. Еще не настоящие чувства, но и не полное равнодушие, как раньше, заполняли его дни. Сам того не желая, он начинал понимать, почему в клане всегда был только один человек и почему он убивал своего предшественника. Так случилось с его матерью. Существование в мире среди обычных людей превращало бесчувственных убийц в… Но он все еще мог контролировать себя, несмотря ни на что.
- Говорят, когда тебе снится какой-то человек, это значит, что вы скоро встретитесь. Но это не новость… У нас же сегодня свидание на мосту, свидание с летальным исходом, да, Субару-кун? – на этот раз он говорил сам с собой, по многолетней привычке обращаясь невидимому собеседнику, всегда одному и тому же, всегда молчавшему в ответ. Мужчина вышел из парка, и под светом невесть откуда взявшегося там фонаря стали видны пятна крови на его безупречном костюме. Сакуразукамори поморщился и подумал о том, что надо бы заскочить в гостиницу переодеться.
- Являться на романтическую встречу, тем более после стольких лет разлуки, в таком виде просто невежливо, - заключил он и, улыбаясь своим мыслям, направился домой.
Где-то и когда-то, в ином «где» и «когда»… Хокуто Сумераги радостно смеялась и хлопала в ладоши. Они с Какё оказались на какой-то детской площадке, где девушка развлекалась тем, что раскачивалась на качелях, а светловолосый сновидец печально смотрел на нее влюбленными глазами.
- Так ты говоришь, что они думают о том, что им обоим снилось? Это же чудесно!..
- Не понимаю, с чего ты решила, что один сон может что-то изменить, - спокойно произнес Какё.
- Ты просто плохо знаешь их! – радостно заявила Хокуто, делая на качелях немыслимой сальто. Какё не стал напоминать ей о том, что ее брат очень изменился с тех пор, как она умерла, а о Сейширо она и подавно ничего толком знать не могла, учитывая, что все, что он говорил, в итоге оказалось ложью. В конце концов, она так радовалась своей затее...
- Субару будет невыспавшийся и некрасивый завтра, - тем временем продолжала Хокуто, справедливо полагая, что без памяти влюбленный Какё не пропустит ни одного ее слова мимо ушей. - Сей-тян это, конечно, заметит и скажет что-нибудь вроде «Ты плохо спал сегодня, Субару-кун? Мучают кошмары?»… И тогда они оба поймут, что им снился один и тот же сон, и не станут драться, потому что испугаются, что сон был вещий. А так, как говорить им особо не о чем, и убить друг друга они не хотят… все закончиться бурным примирением, думаю… - Хокуто удовлетворенно кивнула, представляя себе «примирение». – Пойми, я должна была попытаться, - тихо сказала девушка, вглядываясь в печальное лицо сновидца. – Иначе эти идиоты поубивают друг друга, вместо того, чтобы жить долго и счастливо.
- Умереть должен был только Сейширо… почему ты хочешь спасти его? Неужели ты не ненавидишь его после того, что он с тобой сделал?
- Нет, я, конечно, жутко зла на него за то, что он нам лгал, а теперь издевается и над Субару, и над собой… Но, на самом деле, я даже рада, что умерла, - весело заметила Хокуто. – Здесь можно путешествовать и поглядывать за братишкой, а он об этом даже не подозревает. Здесь я никогда не состарюсь и не потолстею, не надо сидеть на этой проклятой диете! Здесь можно одеваться так, как хочешь, безо всяких усилий! Здесь не надо искать себе мужа, - тут девушка бросила на Какё лукавый взгляд, от которого его бледное лицо слегка покраснело. – И, наконец, отсюда я легко могу устроить их свадьбу!
Хокуто радостно засмеялась, подставляя лицо теплому ветру с океана, неизвестно почему налетевшему на площадку. Какё лишь грустно покачал головой. Он не верил в счастливые концы, слишком хорошо зная, чем обычно заканчиваются человеческие истории.
Двое человек стояли на Радужном мосту. Им многое нужно было сказать друг другу, но на это уже не было времени. Будущее, которое Какё видел в своих снах, неслось на них неотвратимо, и не было ни малейшей возможности ускользнуть от него. Хокуто кое в чем ошиблась. Они давно бросили свои игры.
Субару поднял голову и посмотрел в глаза своему возлюбленному врагу.
- Твое желание – убить меня, Субару-кун? – чуть ли не ласково спросил Сейширо, вглядываясь в лицо так подросшего медиума. И в тот момент, когда он готов был услышать утвердительный ответ, ему вспомнился его странный сон и холодные пустые глаза Субару. Он почти испугался смерти, почти забыл о том, чем должен кончится сегодняшний день. Стоит Субару ответить «да», и ничто уже не спасет его от смерти. Ни умершая сестра с ее дурацкими заклинаниями, ни друзья-печати, ничто… В конце концов, существует тысяча способов убить человека. И вовсе не обязательно для этого расставаться с собственной жизнью.
- Нет.
…повязку подхватил ветер и унес куда-то, играя ее белоснежной плотью со следами кровавых слез. В одно мгновение решение было принято, и Сейширо резко поднялся вверх, чтобы Субару не заметил выражения его лица, чтобы не понял, что для Сакуразукамори больше не будет ничего, что он никогда не убьет ни одно живое существо, не коснется теплой коры своего дерева. Для него уже нет пути назад, потому что Субару, его преемник, почти идеален, и ему, наверное, никогда не грозит возвращение в мир людей, ведь он не родился бесчувственным, а стал таковым. А значит Сакуразуке пора уходить со сцены.
Сейширо усмехнулся. Ему не хотелось умирать, потому что, полуосвобожденный из-под власти сакуры, он вдруг почувствовал необъяснимую жажду жизни. И мальчик, который сейчас, сам того не желая, убьет его, должен был бы иметь к этой жизни самое непосредственное отношение. Но рука уже была занесена для удара.
Субару прекрасно видел хищную улыбку и будущий удар и свою смерть. Широко раскрытыми, как в детстве, глазами он следил за доведенным до совершенства от бесчисленных повторений движением, несущим смерть, и ему почему-то совсем не было страшно.
- Хорошо хоть этот сон не сбудется, - произнес он, прошептал, одними губами, одним выдохом, собираясь с силами, чтобы справится с неминуемой болью и успеть сказать…
Но смерти не случилось. Сакуразука, ждавший хоть малейшего повода предотвратить удар, прошил рукой воздух в миллиметре от плеча Субару и улыбнулся.
- Тебе тоже снятся кошмары, Субару-кун?
…Двое человек целовались на Радужном мосту. А где-то и когда-то, в ином «где» и «когда», Хокуто Сумераги радостно смеялась. И только сновидец печально смотрел в небо, зная, что будущее, которое он видел во сне, все равно настигнет этих двоих. Рано или поздно. Так или иначе.
Продолжение следует…
Часть 2.
Они шли рядом, так близко, что почти касались кончиками расслабленных пальцев. Нужно было уходить с моста как можно быстрее, пока не прибежали печати, ангелы, полиция, да кто угодно, любой случайный прохожий мог сейчас нарушить их хрупкое уединение. Это была только их ночь и чьи-то вопросы, любопытные взгляды, да просто чье-то присутствие рядом, могло все испортить… А может, и не могло, но не затем они столько лет бегали друг за другом, чтобы сейчас так просто рисковать.
Субару искоса взглянул на своего спутника и успел поймать его ответный взгляд и мимолетную улыбку.
- Куда ты хочешь пойти, Субару-кун? – голос Сейширо звучал совсем как когда-то давно, и Субару на мгновение испугался, что это все не более, чем очередная ложь, чтобы… Но, в сущности, ему уже совершенно нечего было терять. Жизнь? Какая глупость, учитывая, что сегодня он был готов умереть.
Несмело он взял убийцу за руку и улыбнулся в ответ на его недоуменный взгляд.
- К вам, - тихо сказал он. Сейширо еще раз удивленно взглянул на него. В голосе Субару прозвучали какие-то новые грудные нотки, а взгляд был полон решимости. Просто мальчик уже давно вырос.
Сакуразука счел за лучшее оставить свои комментарии при себе. В конце концов, разве это не то, к чему они шли с самого начала? Правда, идти пришлось чересчур долго.
Ночь осторожно ложилась на город, как какой-то исполин, примериваясь, ворочаясь, устраиваясь поудобнее, накрывала своим мохнатым брюхом улицы и дома, не обращая внимания на редкие фонари, врезавшиеся в ее плоть и рвавшие ее на куски пучками света. Они шли по темным улицам, держась за руки.
- Скажите мне это еще раз, - попросил Субару тихо. - Скажите это так, чтобы я поверил, что не сплю.
Сакуразука наклонился к самому его уху и, чуть прикусив мочку, прошептал что-то. Но предательский ветер, как всегда отнес слова в сторону…
- Не судьба, - заметил Субару грустно.
- Глупости. В следующий раз, я просто напишу тебе это на бумажке.
Они смеялись.
Так, смеясь, они и вошли в холл какой-то гостиницы, одной из тех, в которых останавливаются студенты да семейные пары среднего возраста, чтобы провести вместе ночь, первые от страха перед своими родителями, вторые – перед своими детьми. Равнодушные горничные, равнодушные коридоры, равнодушная комната…
Субару чувствовал некоторое смущение, и его щеки заливала краска. Он будто вернулся назад на семь лет, когда еще умел легко плакать и смеяться, когда краснел по любому поводу.
Сейширо застыл у двери, любуясь краской на щеках юноши, любуясь стройной фигуркой, любуясь тем, кто его сегодня чуть не убил. В голове вертелась странная мысль… он так и не рассказал Субару о том, что Хокуто наложила на него заклятие, они вообще не говорили об этом, притворяясь, что это было не с ними. Ему почему-то казалось очень важным, чтобы Субару узнал о том, кто из них сегодня был на волосок от гибели, но напоминать о смерти сестры, когда все идет так хорошо… наверное, стоило это сделать. Но он промолчал.
- Хочешь шампанского, ко… Субару-кун? – Спросил вместо этого Сакуразука, закуривая. Нужно было как-то расслабиться. Убийство какого-нибудь случайного прохожего сейчас расслабило бы его гораздо лучше любого вина, но об этом нечего было и думать. Собственные мысли очень ему не понравились… Он же почти освободился. Так почему же он продолжает думать так, будто… Или это просто привычка?
- Да, пожалуй, - притворно равнодушно согласился Субару. Так по-взрослому равнодушно… так по-детски притворно. Что-то ломалось, что-то происходило в нем, но Субару не обращал на это внимания. Потом, завтра, когда все это окажется всего лишь сном, очень ярким, очень счастливым сном, он подумает о том, почему так вел себя. Но сейчас ему хотелось шампанского и поцелуев, ему хотелось заснуть на плече этого человека, после того, как… и Субару еще больше краснел.
- Тебе удивительно идет краснеть, Субару-кун… - Сейширо присел на край гостиничной кровати, разлил шампанское по бокалам и жестом поманил юношу к себе. Тот медленно приблизился и взял бокал заметно дрожавшими руками. Сакуразука с интересом следил за тем, как постепенно разрумянивается от вина, а не от смущения бледное лицо Субару, как его движения становятся все более неуверенными и решительными одновременно.
Субару не очень хорошо соображал от шампанского, от тепла чужого тела, от близости смерти, постоянно напоминавшей о себе тонким вишневым ароматом, от всего… и в какой-то момент, осознав, что он лежит на постели почти обнаженный, а кто-то, нет, не кто-то, а тот, кто был ему ненавистней и родней всех в этом мире, нежно целует его, он, легко улыбнувшись, прижался ближе к своему врагу и, обняв его за шею, прошептал:
- Я люблю вас.
Они оторвались друг от друга только под утро, когда не осталось сил даже на то, чтобы сразу уснуть. Теплыми, безумными глазами смотрели в потолок, и курили одну сигарету на двоих, передавая ее друг другу, как самый нежный в мире поцелуй, и улыбались темноте.
- Это мне снится…- сказал Субару, устраиваясь поудобнее. Нет, не сказал – промурлыкал - и странно засмеялся. Он почти обезумел от нежности к этому человеку, который причинил ему столько зла… и столько боли, если уж на то пошло. Но боль была глупостью, простым физическим ощущением и, в сущности, не стоила даже упоминания. Субару сладко зевнул и закрыл глаза, он не хотел засыпать… он не хотел терять ни секунды, этого счастья, как будто что-то подсказывало ему, что оно будет недолговечно. Но глаза его слипались, и, закрыв их только на секунду, он вдруг провалился в глубокий сон, и во сне Хокуто, умершая, но радостная, как обычно, обнимала его и обещала, что кошмар закончился, и теперь все будет хорошо всегда, всегда, всегда… А печальный светловолосый человек молчал и смотрел в пустоту, будто вглядывался во что-то, ведомое ему одному.
Сейширо очнулся от странного сна. Осторожно высвободил правую руку, на которой мирно спал Субару, встал с постели. Он подошел к окну и закурил, любуясь рассветом над Токио. Возвращаясь домой под утро, он почти всегда заставал рассветы… Но редко ему удавалось полюбоваться ими. Что ни говори, а он по-настоящему любил Токио, этот жестокий, полусумасшедший город, город, будто специально построенный, чтобы стать резиденцией Смерти…
Но утро очищало его, успокаивало после ночных безумств, утро открывало все секреты, утро освещало темные улицы и следы крови на тротуаре... впрочем, этой ночью, наверняка, кому-то очень повезло, а проклятое дерево в парке неподалеку осталось недовольным… Этой ночью, Смерть не вышла на работу, сказавшись влюбленной.
Но что-то подсказывало Сейширо, что его объяснения и оправдания не будут приняты во внимание. Сакура не прощает измен и никогда никого так просто не отпускает. Им удалось обмануть ее, им удалось ускользнуть, но надолго ли? Сакуразукамори задумчиво курил, а первые лучики солнца, игриво скользили по телу его возлюбленного. Субару, разметавшийся во сне, улыбавшийся, нежный, был потрясающе красив в свете утренних лучей…
Эта тонкая кожа со следами вчерашних поцелуев, эти хрупкие руки и трогательная святость чуть выступающих ключиц, это гибкое тело и спокойное, нежное, смягченное сном повзрослевшее лицо, эти веки, скрывающие сейчас его глаза. Когда-то они так доверчиво были распахнуты миру, теперь же большей частью полузакрыты, то ли от равнодушия, то ли от желания спрятаться от окружающего мира… Но вчера, одурманенные страстью, они снова раскрылись для него, широко-широко распахнулись, почти удивленные, почти испуганные болью, которую он наверняка причинил Субару… И все это теперь принадлежит ему. Не Сакуре, не Смерти, ему одному.
Мозг взорвала дикая боль, и, стиснув зубы, чтобы случайным стоном не разбудить так сладко спавшего юношу, Сейширо сдавил пальцами виски, как будто это могло хоть немного помочь справиться болью. С властью той, которая столько лет была его Госпожой, нельзя было справиться так просто… вероятно, с ней вообще нельзя было справится. Привычные образы стали заполнять его память, вытесняя воспоминания о прошедшей ночи. Жажда обладания не телом, а душой, в момент, когда человек смотрит в глаза смерти и узнает ее, строгая красота безумного дерева, его сила, его страсть… Ничто не могло сравниться с болью и восторгом убийства. Ничто так не пьянило, ничто так не влекло его к себе, даже юноша, распростертый сейчас на постели… и его красота и его сила, так давно привлекшие дерево снова стали его проклятием. Дерево, голодное, злое, жестокое, требовало тела, требовало души Субару, не собираясь отступать на сей раз.
Сейширо, шатаясь, поднялся и подошел к постели. Нет, он не может, не может, он должен, он не сделает этого, он обязан, нет, нет, никогда, но ему же и самому хочется этого, не так ли? О да, ему безумно хочется обнять это хрупкое тело, обнять по-настоящему, так сильно, чтобы услышать, как трепещет от страха его теплое сердце… ему хочется слить биение их сердец в один звук и, припав к мягким губам, которые он так неистово вчера целовал, вырвать сердце Субару из груди, чтобы насытить стать ближе, чтобы почувствовать его еще сильнее и напоить…
Власть сакуры… сильнее, чем он мог себе представить. Но Сакура не умна, она просто голодный зверь и она не понимает, что он еще может успеть… Да, бегство, да, трусость. Но как он может так поступить с Субару? Не может, конечно. Разве вчера он не собирался сделать то же самое?.. но то было вчера. Нет. Ничего не изменилось… Все изменилось…
Сейширо подошел к столику, приютившемуся в самом углу комнаты, и набросал пару строк на салфетке, в которую вчера была обернута бутылка шампанского. Потом подошел к Субару, спокойно спавшему, и нежно коснулся его обнаженной груди кончиками пальцев, надеясь не разбудить.
- Пусть только ты ничего не почувствуешь.
Резко отведенная назад правая рука и смертоносный удар в сердце. А потом только боль и непривычная темнота.
Субару резко вскочил с постели, он проснулся от резкой боли в груди… оглянулся. Комната была незнакомая… значит, не сон… но он был один… или все же сон?..
На столике, приютившемся в углу комнаты, белела салфетка, покрытая бурыми пятнами. Субару вскочил с постели, постепенно вспоминая все подробности того, что случилось вчера. Он покраснел и потянулся к записке.
«Я так и не смог сказать тебе. Поэтому пишу, как и обещал… Прости меня Субару-кун.. я действительно тебя…»
…В открытое окно ворвался ветер, с силой вырвал из рук юноши письмо, и унес его куда-то, играя его белой плотью со следами крови… И будто взамен, медленно кружа, опустил на пол блестевшие от росы и радости, сочные розовые лепестки вишни.
Утро славило рождение нового патриарха.
Автор: Узник
Ник автора на дайри и ссылка на его дневник: Узник
Фэндом: X/1999
Пэйринг: Сейширо\Субару
Рэйтинг, жанр: R, angst
Об авторских правах и обязанностях: разрешение на размещение получено.
Предупреждения и пожелания: автор более не пишет по Х. Сюжетно у данного фика было продолжение, но оно безвозвратно утрачено.
читать дальшеЧасть 1.
Все хотят спать, все уже уснули.
Я не исключенье, я тоже сплю.
Ты ко мне приходишь,
Ты меня целуешь…
Это только сон.
Ночные снайперы
«Колыбельная по-снайперски»
Я не исключенье, я тоже сплю.
Ты ко мне приходишь,
Ты меня целуешь…
Это только сон.
Ночные снайперы
«Колыбельная по-снайперски»
Как хорошо… Чьи-то руки осторожно перебирали его волосы, чьи-то губы ласково касались его лица… Нежность падала на лицо мягкими каплями дождя, а, может, чьими-то слезами. Земля под ним была усеяна лепестками. Время остановилось, уступив место блаженному покою, и только боль в груди отвратительным суфлером шипела, что он умирает. Но чей-то тихий голос заглушал боль.
Голос… такой знакомый. Кажется, он уже слышал его когда-то.
Сакуразукамори открыл глаза и, подняв голову, удивленно посмотрел на того, кто склонился над ним. Тысячи лиц промелькнули перед его затуманенным взором. Усилием воли он, как ему показалось, отогнал призраков. Место незнакомых несчастных людей с высушенными душами заняла та, кого…
- Мама? – почти беззвучно прошептал он, узнавая прекрасную черноволосую женщину. Убитую когда-то давным-давно. Нет, невозможно.
Но кто, кроме нее, мог бы так осторожно обнимать его, кому еще в этом мире он не внушал отвращения? Все они мертвы… давно мертвы…
Призрак рассмеялся, гортанно всхлипывая, и растворился в темноте, которая сгущалась вокруг него.
На миг он снова ослеп, а когда зрение прояснилось, он понял, что еще жив. Исчез и покой, и дождь, только чьи-то теплые руки продолжали успокаивающе гладить его волосы, перебирая темные пряди одну за другой, аккуратно и, как ему теперь показалось, бездушно. Да дикая боль в груди, набирала силу, разливаясь всему телу. Человек, склонившийся над ним…
- Субару-кун… что ты здесь делаешь?
Глава клана Сумераги поднял голову. Он подавился вопросом, который скапливался ядом на языке и закашлялся, непроизнесенные слова мелькнули в воздухе капельками крови и исчезли, впитанные алчными лепестками вишни, устилавшими землю вокруг. На все вопросы безмолвно ответило лицо Субару.
В его остановившемся взгляде не было ничего. Только пустота и отблески розовых лепестков в безжизненном правом глазу… И обычная вежливая улыбка, таившая в себе угрозу, о которой он раньше и не подозревал. Одежда, руки Субару были в крови… его крови. Почувствовав адскую боль в груди, Сейширо пустил голову. Он действительно умирал, а любимый голос теперь молчал, и ничто не могло остановить боль, скапливавшуюся незаметными слезинками в уголках глаз. Он умирал, а бесчувственный убийца гладил его волосы, держа во рту неизменную сигарету. Он умирал…
В своей холодной полупустой квартире, Субару Сумераги открыл глаза и сел на постели. Сон. Только сон. Очередной из странных кошмаров, которые преследовали его всю жизнь. Сон, который может не значить ничего…
Безумно хотелось курить. Пустая пачка сигарет валялась на столе томным намеком на то, что утром обязательно нужно сходить в магазин. Не только купить сигарет, но и какой-нибудь еды…
Субару встал и медленно прошелся по комнате. Где-то здесь обязательно должны быть еще сигареты, и не говорите ему, нет, не говорите, что больше ничего нет, потому что тогда он не дотянет, просто не доживет до утра, ведь уснуть ему не удастся, да и нельзя, надо подумать об этом сне, обязательно подумать, понять, что все это значит…
Мысли размеренно перекатывались в его сознании в такт шагам. Осторожно одна за другой, цепляясь за своих предшественниц, подтягивая за собой целую цепь… Он нашарил за слегка отставшими от стены обоями полупустую пачку, засунутую туда автоматически пару месяцев назад… Да, тогда, когда у него было еще два нормальных глаза…И с наслаждением закурил. Привычка делать такие маленькие заначки появилась у него давным-давно, еще лет семь назад, когда он, пятнадцатилетний, неуверенный в себе подросток, втихаря покуривал в своей комнате, стараясь подражать спокойной манере курить того, другого… Мысли привычно вернулись к Сейширо, и вот-вот должна была вспомниться смерть Хокуто, Субару задержал дыхание, ожидая прихода дикой душевной боли, ставшей такой знакомой, но от этого не менее сильной… Но ничего не было. Только в голове вертелись обрывки сна, где он убивал… он убивал… он убивал…
Мужчина в темном стоял в парке один и с нежностью поглаживал кору старого красивого дерева.
- Нет никакого повода для волнения, Госпожа, - тихо проговорил он, очевидно, обращаясь к дереву, так как в этот предрассветный час в парке никого больше не было. Он улыбнулся сакуре почти нежно и направился к выходу из парка, на ходу доставая сигареты. Когда он закуривал, его руки дрожали. Он вовсе не был уверен, что волноваться не о чем. Ему раньше никогда не снились кошмары. И хотя страх, как и все остальные чувства, был ему неведом, все же сон вызывал странное ощущение. С возрастом, постепенно, он становился все более человеком и все менее рабом сакуры. Еще не настоящие чувства, но и не полное равнодушие, как раньше, заполняли его дни. Сам того не желая, он начинал понимать, почему в клане всегда был только один человек и почему он убивал своего предшественника. Так случилось с его матерью. Существование в мире среди обычных людей превращало бесчувственных убийц в… Но он все еще мог контролировать себя, несмотря ни на что.
- Говорят, когда тебе снится какой-то человек, это значит, что вы скоро встретитесь. Но это не новость… У нас же сегодня свидание на мосту, свидание с летальным исходом, да, Субару-кун? – на этот раз он говорил сам с собой, по многолетней привычке обращаясь невидимому собеседнику, всегда одному и тому же, всегда молчавшему в ответ. Мужчина вышел из парка, и под светом невесть откуда взявшегося там фонаря стали видны пятна крови на его безупречном костюме. Сакуразукамори поморщился и подумал о том, что надо бы заскочить в гостиницу переодеться.
- Являться на романтическую встречу, тем более после стольких лет разлуки, в таком виде просто невежливо, - заключил он и, улыбаясь своим мыслям, направился домой.
Где-то и когда-то, в ином «где» и «когда»… Хокуто Сумераги радостно смеялась и хлопала в ладоши. Они с Какё оказались на какой-то детской площадке, где девушка развлекалась тем, что раскачивалась на качелях, а светловолосый сновидец печально смотрел на нее влюбленными глазами.
- Так ты говоришь, что они думают о том, что им обоим снилось? Это же чудесно!..
- Не понимаю, с чего ты решила, что один сон может что-то изменить, - спокойно произнес Какё.
- Ты просто плохо знаешь их! – радостно заявила Хокуто, делая на качелях немыслимой сальто. Какё не стал напоминать ей о том, что ее брат очень изменился с тех пор, как она умерла, а о Сейширо она и подавно ничего толком знать не могла, учитывая, что все, что он говорил, в итоге оказалось ложью. В конце концов, она так радовалась своей затее...
- Субару будет невыспавшийся и некрасивый завтра, - тем временем продолжала Хокуто, справедливо полагая, что без памяти влюбленный Какё не пропустит ни одного ее слова мимо ушей. - Сей-тян это, конечно, заметит и скажет что-нибудь вроде «Ты плохо спал сегодня, Субару-кун? Мучают кошмары?»… И тогда они оба поймут, что им снился один и тот же сон, и не станут драться, потому что испугаются, что сон был вещий. А так, как говорить им особо не о чем, и убить друг друга они не хотят… все закончиться бурным примирением, думаю… - Хокуто удовлетворенно кивнула, представляя себе «примирение». – Пойми, я должна была попытаться, - тихо сказала девушка, вглядываясь в печальное лицо сновидца. – Иначе эти идиоты поубивают друг друга, вместо того, чтобы жить долго и счастливо.
- Умереть должен был только Сейширо… почему ты хочешь спасти его? Неужели ты не ненавидишь его после того, что он с тобой сделал?
- Нет, я, конечно, жутко зла на него за то, что он нам лгал, а теперь издевается и над Субару, и над собой… Но, на самом деле, я даже рада, что умерла, - весело заметила Хокуто. – Здесь можно путешествовать и поглядывать за братишкой, а он об этом даже не подозревает. Здесь я никогда не состарюсь и не потолстею, не надо сидеть на этой проклятой диете! Здесь можно одеваться так, как хочешь, безо всяких усилий! Здесь не надо искать себе мужа, - тут девушка бросила на Какё лукавый взгляд, от которого его бледное лицо слегка покраснело. – И, наконец, отсюда я легко могу устроить их свадьбу!
Хокуто радостно засмеялась, подставляя лицо теплому ветру с океана, неизвестно почему налетевшему на площадку. Какё лишь грустно покачал головой. Он не верил в счастливые концы, слишком хорошо зная, чем обычно заканчиваются человеческие истории.
Двое человек стояли на Радужном мосту. Им многое нужно было сказать друг другу, но на это уже не было времени. Будущее, которое Какё видел в своих снах, неслось на них неотвратимо, и не было ни малейшей возможности ускользнуть от него. Хокуто кое в чем ошиблась. Они давно бросили свои игры.
Субару поднял голову и посмотрел в глаза своему возлюбленному врагу.
- Твое желание – убить меня, Субару-кун? – чуть ли не ласково спросил Сейширо, вглядываясь в лицо так подросшего медиума. И в тот момент, когда он готов был услышать утвердительный ответ, ему вспомнился его странный сон и холодные пустые глаза Субару. Он почти испугался смерти, почти забыл о том, чем должен кончится сегодняшний день. Стоит Субару ответить «да», и ничто уже не спасет его от смерти. Ни умершая сестра с ее дурацкими заклинаниями, ни друзья-печати, ничто… В конце концов, существует тысяча способов убить человека. И вовсе не обязательно для этого расставаться с собственной жизнью.
- Нет.
…повязку подхватил ветер и унес куда-то, играя ее белоснежной плотью со следами кровавых слез. В одно мгновение решение было принято, и Сейширо резко поднялся вверх, чтобы Субару не заметил выражения его лица, чтобы не понял, что для Сакуразукамори больше не будет ничего, что он никогда не убьет ни одно живое существо, не коснется теплой коры своего дерева. Для него уже нет пути назад, потому что Субару, его преемник, почти идеален, и ему, наверное, никогда не грозит возвращение в мир людей, ведь он не родился бесчувственным, а стал таковым. А значит Сакуразуке пора уходить со сцены.
Сейширо усмехнулся. Ему не хотелось умирать, потому что, полуосвобожденный из-под власти сакуры, он вдруг почувствовал необъяснимую жажду жизни. И мальчик, который сейчас, сам того не желая, убьет его, должен был бы иметь к этой жизни самое непосредственное отношение. Но рука уже была занесена для удара.
Субару прекрасно видел хищную улыбку и будущий удар и свою смерть. Широко раскрытыми, как в детстве, глазами он следил за доведенным до совершенства от бесчисленных повторений движением, несущим смерть, и ему почему-то совсем не было страшно.
- Хорошо хоть этот сон не сбудется, - произнес он, прошептал, одними губами, одним выдохом, собираясь с силами, чтобы справится с неминуемой болью и успеть сказать…
Но смерти не случилось. Сакуразука, ждавший хоть малейшего повода предотвратить удар, прошил рукой воздух в миллиметре от плеча Субару и улыбнулся.
- Тебе тоже снятся кошмары, Субару-кун?
…Двое человек целовались на Радужном мосту. А где-то и когда-то, в ином «где» и «когда», Хокуто Сумераги радостно смеялась. И только сновидец печально смотрел в небо, зная, что будущее, которое он видел во сне, все равно настигнет этих двоих. Рано или поздно. Так или иначе.
Продолжение следует…
Часть 2.
Ветер и ночь, ветер и ночь, ветер и ты…
Ты, наконец, ты, наконец, вместе со мной.
Ночные снайперы
«Ветер и ночь»
Ты, наконец, ты, наконец, вместе со мной.
Ночные снайперы
«Ветер и ночь»
Они шли рядом, так близко, что почти касались кончиками расслабленных пальцев. Нужно было уходить с моста как можно быстрее, пока не прибежали печати, ангелы, полиция, да кто угодно, любой случайный прохожий мог сейчас нарушить их хрупкое уединение. Это была только их ночь и чьи-то вопросы, любопытные взгляды, да просто чье-то присутствие рядом, могло все испортить… А может, и не могло, но не затем они столько лет бегали друг за другом, чтобы сейчас так просто рисковать.
Субару искоса взглянул на своего спутника и успел поймать его ответный взгляд и мимолетную улыбку.
- Куда ты хочешь пойти, Субару-кун? – голос Сейширо звучал совсем как когда-то давно, и Субару на мгновение испугался, что это все не более, чем очередная ложь, чтобы… Но, в сущности, ему уже совершенно нечего было терять. Жизнь? Какая глупость, учитывая, что сегодня он был готов умереть.
Несмело он взял убийцу за руку и улыбнулся в ответ на его недоуменный взгляд.
- К вам, - тихо сказал он. Сейширо еще раз удивленно взглянул на него. В голосе Субару прозвучали какие-то новые грудные нотки, а взгляд был полон решимости. Просто мальчик уже давно вырос.
Сакуразука счел за лучшее оставить свои комментарии при себе. В конце концов, разве это не то, к чему они шли с самого начала? Правда, идти пришлось чересчур долго.
Ночь осторожно ложилась на город, как какой-то исполин, примериваясь, ворочаясь, устраиваясь поудобнее, накрывала своим мохнатым брюхом улицы и дома, не обращая внимания на редкие фонари, врезавшиеся в ее плоть и рвавшие ее на куски пучками света. Они шли по темным улицам, держась за руки.
- Скажите мне это еще раз, - попросил Субару тихо. - Скажите это так, чтобы я поверил, что не сплю.
Сакуразука наклонился к самому его уху и, чуть прикусив мочку, прошептал что-то. Но предательский ветер, как всегда отнес слова в сторону…
- Не судьба, - заметил Субару грустно.
- Глупости. В следующий раз, я просто напишу тебе это на бумажке.
Они смеялись.
Так, смеясь, они и вошли в холл какой-то гостиницы, одной из тех, в которых останавливаются студенты да семейные пары среднего возраста, чтобы провести вместе ночь, первые от страха перед своими родителями, вторые – перед своими детьми. Равнодушные горничные, равнодушные коридоры, равнодушная комната…
Субару чувствовал некоторое смущение, и его щеки заливала краска. Он будто вернулся назад на семь лет, когда еще умел легко плакать и смеяться, когда краснел по любому поводу.
Сейширо застыл у двери, любуясь краской на щеках юноши, любуясь стройной фигуркой, любуясь тем, кто его сегодня чуть не убил. В голове вертелась странная мысль… он так и не рассказал Субару о том, что Хокуто наложила на него заклятие, они вообще не говорили об этом, притворяясь, что это было не с ними. Ему почему-то казалось очень важным, чтобы Субару узнал о том, кто из них сегодня был на волосок от гибели, но напоминать о смерти сестры, когда все идет так хорошо… наверное, стоило это сделать. Но он промолчал.
- Хочешь шампанского, ко… Субару-кун? – Спросил вместо этого Сакуразука, закуривая. Нужно было как-то расслабиться. Убийство какого-нибудь случайного прохожего сейчас расслабило бы его гораздо лучше любого вина, но об этом нечего было и думать. Собственные мысли очень ему не понравились… Он же почти освободился. Так почему же он продолжает думать так, будто… Или это просто привычка?
- Да, пожалуй, - притворно равнодушно согласился Субару. Так по-взрослому равнодушно… так по-детски притворно. Что-то ломалось, что-то происходило в нем, но Субару не обращал на это внимания. Потом, завтра, когда все это окажется всего лишь сном, очень ярким, очень счастливым сном, он подумает о том, почему так вел себя. Но сейчас ему хотелось шампанского и поцелуев, ему хотелось заснуть на плече этого человека, после того, как… и Субару еще больше краснел.
- Тебе удивительно идет краснеть, Субару-кун… - Сейширо присел на край гостиничной кровати, разлил шампанское по бокалам и жестом поманил юношу к себе. Тот медленно приблизился и взял бокал заметно дрожавшими руками. Сакуразука с интересом следил за тем, как постепенно разрумянивается от вина, а не от смущения бледное лицо Субару, как его движения становятся все более неуверенными и решительными одновременно.
Субару не очень хорошо соображал от шампанского, от тепла чужого тела, от близости смерти, постоянно напоминавшей о себе тонким вишневым ароматом, от всего… и в какой-то момент, осознав, что он лежит на постели почти обнаженный, а кто-то, нет, не кто-то, а тот, кто был ему ненавистней и родней всех в этом мире, нежно целует его, он, легко улыбнувшись, прижался ближе к своему врагу и, обняв его за шею, прошептал:
- Я люблю вас.
Они оторвались друг от друга только под утро, когда не осталось сил даже на то, чтобы сразу уснуть. Теплыми, безумными глазами смотрели в потолок, и курили одну сигарету на двоих, передавая ее друг другу, как самый нежный в мире поцелуй, и улыбались темноте.
- Это мне снится…- сказал Субару, устраиваясь поудобнее. Нет, не сказал – промурлыкал - и странно засмеялся. Он почти обезумел от нежности к этому человеку, который причинил ему столько зла… и столько боли, если уж на то пошло. Но боль была глупостью, простым физическим ощущением и, в сущности, не стоила даже упоминания. Субару сладко зевнул и закрыл глаза, он не хотел засыпать… он не хотел терять ни секунды, этого счастья, как будто что-то подсказывало ему, что оно будет недолговечно. Но глаза его слипались, и, закрыв их только на секунду, он вдруг провалился в глубокий сон, и во сне Хокуто, умершая, но радостная, как обычно, обнимала его и обещала, что кошмар закончился, и теперь все будет хорошо всегда, всегда, всегда… А печальный светловолосый человек молчал и смотрел в пустоту, будто вглядывался во что-то, ведомое ему одному.
Сейширо очнулся от странного сна. Осторожно высвободил правую руку, на которой мирно спал Субару, встал с постели. Он подошел к окну и закурил, любуясь рассветом над Токио. Возвращаясь домой под утро, он почти всегда заставал рассветы… Но редко ему удавалось полюбоваться ими. Что ни говори, а он по-настоящему любил Токио, этот жестокий, полусумасшедший город, город, будто специально построенный, чтобы стать резиденцией Смерти…
Но утро очищало его, успокаивало после ночных безумств, утро открывало все секреты, утро освещало темные улицы и следы крови на тротуаре... впрочем, этой ночью, наверняка, кому-то очень повезло, а проклятое дерево в парке неподалеку осталось недовольным… Этой ночью, Смерть не вышла на работу, сказавшись влюбленной.
Но что-то подсказывало Сейширо, что его объяснения и оправдания не будут приняты во внимание. Сакура не прощает измен и никогда никого так просто не отпускает. Им удалось обмануть ее, им удалось ускользнуть, но надолго ли? Сакуразукамори задумчиво курил, а первые лучики солнца, игриво скользили по телу его возлюбленного. Субару, разметавшийся во сне, улыбавшийся, нежный, был потрясающе красив в свете утренних лучей…
Эта тонкая кожа со следами вчерашних поцелуев, эти хрупкие руки и трогательная святость чуть выступающих ключиц, это гибкое тело и спокойное, нежное, смягченное сном повзрослевшее лицо, эти веки, скрывающие сейчас его глаза. Когда-то они так доверчиво были распахнуты миру, теперь же большей частью полузакрыты, то ли от равнодушия, то ли от желания спрятаться от окружающего мира… Но вчера, одурманенные страстью, они снова раскрылись для него, широко-широко распахнулись, почти удивленные, почти испуганные болью, которую он наверняка причинил Субару… И все это теперь принадлежит ему. Не Сакуре, не Смерти, ему одному.
Мозг взорвала дикая боль, и, стиснув зубы, чтобы случайным стоном не разбудить так сладко спавшего юношу, Сейширо сдавил пальцами виски, как будто это могло хоть немного помочь справиться болью. С властью той, которая столько лет была его Госпожой, нельзя было справиться так просто… вероятно, с ней вообще нельзя было справится. Привычные образы стали заполнять его память, вытесняя воспоминания о прошедшей ночи. Жажда обладания не телом, а душой, в момент, когда человек смотрит в глаза смерти и узнает ее, строгая красота безумного дерева, его сила, его страсть… Ничто не могло сравниться с болью и восторгом убийства. Ничто так не пьянило, ничто так не влекло его к себе, даже юноша, распростертый сейчас на постели… и его красота и его сила, так давно привлекшие дерево снова стали его проклятием. Дерево, голодное, злое, жестокое, требовало тела, требовало души Субару, не собираясь отступать на сей раз.
Сейширо, шатаясь, поднялся и подошел к постели. Нет, он не может, не может, он должен, он не сделает этого, он обязан, нет, нет, никогда, но ему же и самому хочется этого, не так ли? О да, ему безумно хочется обнять это хрупкое тело, обнять по-настоящему, так сильно, чтобы услышать, как трепещет от страха его теплое сердце… ему хочется слить биение их сердец в один звук и, припав к мягким губам, которые он так неистово вчера целовал, вырвать сердце Субару из груди, чтобы насытить стать ближе, чтобы почувствовать его еще сильнее и напоить…
Власть сакуры… сильнее, чем он мог себе представить. Но Сакура не умна, она просто голодный зверь и она не понимает, что он еще может успеть… Да, бегство, да, трусость. Но как он может так поступить с Субару? Не может, конечно. Разве вчера он не собирался сделать то же самое?.. но то было вчера. Нет. Ничего не изменилось… Все изменилось…
Сейширо подошел к столику, приютившемуся в самом углу комнаты, и набросал пару строк на салфетке, в которую вчера была обернута бутылка шампанского. Потом подошел к Субару, спокойно спавшему, и нежно коснулся его обнаженной груди кончиками пальцев, надеясь не разбудить.
- Пусть только ты ничего не почувствуешь.
Резко отведенная назад правая рука и смертоносный удар в сердце. А потом только боль и непривычная темнота.
Субару резко вскочил с постели, он проснулся от резкой боли в груди… оглянулся. Комната была незнакомая… значит, не сон… но он был один… или все же сон?..
На столике, приютившемся в углу комнаты, белела салфетка, покрытая бурыми пятнами. Субару вскочил с постели, постепенно вспоминая все подробности того, что случилось вчера. Он покраснел и потянулся к записке.
«Я так и не смог сказать тебе. Поэтому пишу, как и обещал… Прости меня Субару-кун.. я действительно тебя…»
…В открытое окно ворвался ветер, с силой вырвал из рук юноши письмо, и унес его куда-то, играя его белой плотью со следами крови… И будто взамен, медленно кружа, опустил на пол блестевшие от росы и радости, сочные розовые лепестки вишни.
Утро славило рождение нового патриарха.
-
-
07.01.2006 в 15:41О том, что возможно, о чем мечтается. Это одна из реальностей, в многограннике судьбы.
Но хочу ли я, чтобы все произошло именно так?!
И да и нет.
Да, значит обрести на мгновение любимого, получить глоток счастья.
Нет, остаться с порванным кружевом мечты, разрушив две жизни сразу.
Вот и спрашиваешь себя, какая из двух Судеб лучше, какое становление нового патриарха проидет малой кровью.
Та, где он получил любовь, или та, где получил немое признание. Ответ не ясен, важен лишь конец: у моего клана всегда будет новый патриарх, а как уйду я, это решит каждый для себя сам...
Или только я?! Наедине с собой и мечтою.
Узник, спасибо за еще один призрак счастья в моей иллюзорной
вселенной!
Пиши, у тебя один из редких даров плести канву сна и реальности! Чувствую, что нити повествования не перепутаются
в твоих руках. Удачи и С Новым Годом!
-
-
09.01.2006 в 10:02