[anime-x]

Название фанфика: Что было в начале
Автор: Айон Ран
Ник автора на дайри и ссылка на его дневник: Айон Ран
Фэндом: Tsubasa Reservoir Chronicle
Пэйринг: Курогане/Фай
Рэйтинг, жанр: G, зарисовка
Об авторских правах и обязанностях: не моё, не довелось
Предупреждения и пожелания: Мой взгляд на отношения этих двоих, которые принято романтизировать.

ознакомиться

Первый полёт сквозь измерения запомнился плохо – слишком сильно было чувство гнева, которое окутывало, подобно раскалённому воздуху, причиняя боль, не давая обращать внимание на что-либо во вне. А потом отрезвляет ледяной дождь, мгновенно промочивший плащ.
Остаётся только хватать ртом воздух, вырвавшись из оков жара, только злость, бурлящая в душе, не унимается. Злость, замешанная на непонимании, на обманутом доверии – самая страшная и жгучая, а Курогане до сих пор видел только образ Томоё-химе, какой он запомнил её в последний момент. Её печальные глаза, тонкие, бледные руки, хрупкая фигурка…и всё равно – он знал, насколько принцесса сильнее его. Не как воин, нет, но как личность, как человек мудрый, способный со всей серьёзностью брать на себя ответственность за принятые решения.
Но – всё. Она осталась там, в Японии, а перед ниндзя сейчас открывался новый мир, в котором следовало найти ещё эту ведьму измерений, или как её там. Кокон энергии вокруг него лопнул, в полной мере окатывая холодным воздухом, дождём, тревожным ощущением незнакомых звуков.
Такой же всплеск рядом – и оказывается, что он в упор смотрит на белобрысого молодого человека, закутанного, на взгляд Курогане, в излишне неудобную для передвижения шубу, которая намного проще подошла бы какой девушке, да только держался блондинистый так, что не поворачивался язык сказать что-то против его внешнего вида.
Помимо двоих вновь прибывших, на довольно небольшом клочке пространства находилось ещё несколько человек. Ближе всех – парнишка, прижимающий к себе потерявшую сознание девушку, чуть дальше – высокая, статная женщина в чёрном платье. Курогане нахмурился – именно она из всех присутствующих оказалась наиболее опасной – инстинкты просто кричали об этом, но следовало оставаться на месте, потому что именно она и есть та самая ведьма, которая вернёт его в Японию. Вернёт…
А женщина всё распиналась о том, что за каждое исполненное желание человек платит равнозначную цену. Хе, да чтобы вернуться домой, ниндзя готов был штабелями трупы укладывать несколько суток кряду. Только вот не потребовалось этого. Потому что опасная потребовала плату выше сил и времени. Выше чужих жизней, да и не удивительно – Курогане не считал тех, кто умирал от его руки, чем-то, хоть отдалённо приближенным к человеку. Она потребовала память, словно душу вынула. Меч. Единственное, что связывало Курогане с его прошлым. Впрочем, не одного его постигла такая участь – судя по тому, как побледнел и без того не сильно смуглый маг, тот самый блондин, его плата так же казалась ему баснословно высокой. Мимоходом отложилось в памяти, что зовут этого мага Фай. Ну, или как-то около того – непривычное сочетание звуков напрягало ниндзя.
Значит, выходило, что желание у них практически одно на четверых? С точки зрения ниндзя, проще было на два раскинуть – отправить этого пацана мелкого с девушкой за какими-то перьями, о которых он так взволновано говорил, а их с магом этим, который уже начинал раздражать, мгновенно исказив имя Курогане – в Японию. Как раз воину в родной мир, а этому – в «любой другой». Или у ведьмы на то есть свои причины, чтобы сваливать всё в одну кучу? Курогане злился, не желая мириться с тем, что всё складывается никак не в его пользу. Что там, в Японии, творится в данный момент? А если нападут? Если что-то случится с принцессой, пока её воин будет мотаться по мирам? Ведьму это определённо не волновало. А мириться всё равно не хотелось.
Когда мальчишка, прислуживающий ведьме, вернулся с их предполагаемым «средством перемещения», ниндзя окончательно убедился, что мир перевернулся с ног на голову: пушистый белый шар, который принёс парень, оказался мелким длинноухим существом, обладавшим, к тому же, на удивление звонким голосом.
А раз мир сошёл с ума, Курогане пришлось с этим смириться – просто чтобы не разнести всё к демонам. Просто чтобы вернуться домой и спросить у мудрой правительницы: зачем?

И круговорот миров надолго закружил воина, не давая опомниться. Нелинейное время, попутчики эти психованные, каждый со своим сумасшествием. Парнишка, едва что не помешавшийся на своей цели, девочка-принцесса – дитё наивное, светлое. И маг этот, зараза блондинистая с вызывающей на эмоции усмешкой и ледяными глазами. Да что там ледяными, почти что мёртвыми. Только во время передышек, за стаканом чего-нибудь спиртного и оживал, словно отогревался немного.
С ним можно было коротать вечера, либо тихо, вполголоса переругиваясь по какой-то уже неписанной традиции, но тихо, чтобы не разбудить слишком устающих «детей», либо просто молча. Потому что это общее молчание приносило в душу умиротворение, которое воин не мог найти ни в битве, ни в служении своей госпоже.
Маг, чьё имя так и не прижилось в восприятии ниндзя, и когда тот выдумывал очередное прозвище для Курогане, тот уже не оставался в долгу, не самыми лестными эпитетами награждая смеющегося блондина. С такими же мудрыми глазами, как у Томоё. Но намного более взрослыми. Словно в какой-то момент замёрз маг изнутри и перестал меняться, так и оставшись почти что ровесником Курогане на вид, а тот едва разменял второй десяток лет. Разница чувствовалась только в эти вечера, потому что в остальное время ниндзя просто старался не размышлять о глупостях. Да и к чему высчитывать, сколько твой спутник уже раздражает этот мир своим наличием, если в бою он так легко подстраивается под тебя, а ты сам можешь мгновенно ощутить его намерения, едва что мысли не читая. Не доверие, но высшая форма понимания, потому что доверие пришло много позже, когда миры нитями сплели их судьбы окончательно. Накрепко соединили две души, и до того бывшие практически неотделимы друг от друга. Потому что противоположности, потому что вынуждены пока что быть постоянно рядом. Просто потому что такой взрослый, мудрый, беззаботный с виду маг мгновенно превращался в куклу, в марионетку, стоило только хоть малейшему намёку на какое-то глупое прошлое вклиниться в настоящее. И Курогане ненавидел это самое прошлое глупого мага, потому что оно отбирало у него Фая в настоящем. Потому что приходилось трясти и тормошить, едва удерживаясь от того, чтобы избить до полусмерти – не из ненависти, не от злости, а просто потому что боль возвращает в реальность радикальнее всего. И только боль физическая может заглушить боль моральную, которой у мага слишком много. Вышибать клин клином, ругаться, тянуть, а потом вновь и вновь хмуриться, огрызаясь на подначки. И не давать уйти от расплаты, сжимая ночами в объятиях.
Извращённая, безумная романтика, завязанная на судьбах и душах, замешанная на крови и боли. И никому не следовало видеть, как вцеплялись в плечи воина изящные бледные пальцы, как маг закрывал глаза, положив голову на плечо Курогане, словно ища защиты. Словно или нет, а только находил. И воин понимал, что не отпустит. Никуда от себя не отпустит этого ненормального, чьи глаза наконец начали оживать. Меньше льда, меньше улыбки, зато расправлялись плечи, словно сбрасывая непосильный груз. Потому что Фай мог быть уверен: когда прошлое предъявит свои права на его душу, Курогане прикроет спину и не даст потерять себя.
Потому что они не имели права на сомнения, романтику, промедление.
Потому что именно этот безумный полёт сквозь миры без гарантий на выживание, именно это испытание на прочность и есть их настоящая, искренняя, безумная любовь.