Название: "Раньше всё было проще".
Автор: йа.
Фандом: Tsubasa Reservoir Chronicle.
Жанр: angst, romance.
Пейринг: Куро/Фай.
Рейтинг: R?
Таймлайн: после Токио.
Посвящение: Satella
Читать.Раньше всё было проще. «Раньше» не имеет четких границ, «раньше» не измеряется временем. «Раньше» - это далеко позади, между мигом и вечностью, обретенным и потерянным. «Раньше» - гербарий, запрятанный в книге их бесконечного путешествия. Забытый, пересушенный кленовый листок.
Они всегда спят голова к голове. Старые привычки искореняются долго – «долго» по меркам любого, даже самого капризного к течению времени мира. Куроганэ не слышит дыхания спутника – Фай спит очень тихо – но может представить его мерно вздымающуюся грудь, щеточку ресниц на щеке, сведенные вместе брови. Он бездумно вытягивает руку: пальцы касаются шелковистых прядей. Бездумно – потому что мысли, сродни разговорам, имеют свойство всё портить. Не думать – универсальное спасение от определенного рода проблем.
- Куроганэ? – в произнесенном имени гораздо больше напряжения, чем хотелось бы им обоим. Ниндзя поджимает губы и слегка смещает ладонь. Большой палец проезжается по виску, и Фай едва слышно вздыхает. Небо здесь чистое, темное, бархатное, расшитое бриллиантами звезд. Он никогда не замечал этого раньше.
Шелестит сдвигаемый в сторону плед. Куроганэ чувствует, как по предплечьям бегут мурашки; ночной воздух обволакивает его холодной пеленой, вцепляется мертвой хваткой в колени, чтобы потом расползтись по всему телу. Он поводит плечами, прогоняя ощущение зябкости, и подбирается к магу. Глаза Фая горят золотом.
- Я не голоден, - говорит он, и его голос обманчиво ровен. Я вижу тебя, - торжествует Куроганэ, - я вижу тебя, омерзительная маска.
- На ладони царапина. Ты вздрогнул.
Фай шумно втягивает носом воздух.
Раньше всё было проще.
- Как его имя?
- Кого «его», Куропин?
Алкоголь мягко кружит голову, перед глазами плывет, и говорить становится чуточку легче. Он никогда не был красноречив, но сейчас это важно. Важно, черт возьми, - твердит себе Куроганэ, сопротивляясь укачивающей его колыбели сна. Он делает еще один глоток найденного в баре пойла. Напиток обжигает горло и свивается в желудке согревающей внутренности змеей. Приятно.
- Тот, от кого ты бежишь.
В воздухе не чувствуется льда, молчание не повисает между ними непреодолимой стеной, Фай не меняется в лице. Неправильные, лицемерные «не»!
- Уже поздно, - маг улыбается и поднимается с места, и ниндзя не может вспомнить, когда тот успел расстегнуть три пуговицы рубашки. – Нам нужно выспаться, завтра тяжелый день.
Куроганэ хочется рычать.
- Бесишь. Как. Же. Ты. Меня. Бесишь!
Можно было бы разбить бутылку – если бы не уснувшие на другом конце комнаты дети, он бы так и сделал. Ярость и досада мешаются в равных пропорциях, коктейль горчит. Губы Фая – не горчат, сладкие, почти приторные от съеденных пирожных – как он может есть эти невозможные сласти? – и терпко приправленные алкоголем.
- С тобой ничего не случится. Слышишь меня? С тобой ничего не случится.
Это похоже на горячечный бред. Он не знает, зачем повторяет это, как мантру, как отчаянное обещание – кому? Себе или ему?
- Куро-сама, - голос мага похож на шелест волн. Поэтичность никогда не была сильной стороной Куроганэ, но сравнение само легло на язык, - ты разбудишь детей.
- К черту, - сказано не сгоряча. Правда, к черту. К черту детей, осторожность, здравый смысл, гребаные перья, весь мир к черту. Всё, что сейчас имеет значение – это несвязное «Тебе больше не нужно бежать». Он не уверен, что маг понимает его, он не уверен, что вообще говорит это. Он думает, что раньше было проще. В том полузабытом «раньше», где его запястья не обнимали стальные браслеты симпатий и привязанностей.
Тело Фая плавится под его руками, становясь податливым, как пластилин. Куроганэ кусает его губы, уши, шею, гладит бока, мнет пальцами бедра. Он шепчет ему: «Ты – не его. Ты – мой, понял?», и подается вперед, так резко, что маг закатывает глаза.
Куроганэ любит так же, как сражается – неистово и беспощадно.
Когда их ладони соединяются, он хрипит: «Я защищу тебя».
И Фаю как никогда в жизни хочется поверить.
Порез наливается алым. Маг вздрагивает, когда с запястья срываются две капли и падают ему на колени, мгновенно впитываясь в темную ткань брюк.
- Пей уже.
Фай приникает губами к ранке, пробует ее языком. Куроганэ ловит себя на мысли, что это похоже на слабый электрический разряд, только в два раза острее. Он закрывает глаза, отдаваясь на милость вампиру. Пей, маг. Он всё еще называет его так про себя. Как будто и не Фай умирал на его руках и дышал тяжело, сбито, прося оставить вот так, с пустой окровавленной глазницей. Как будто и не Фай лишился половины своей магической силы; Куроганэ не знает, какова ее истинная мощь и не уверен, что хочет знать.
Фай медленно проводит языком по свеженанесенному порезу и мягко отстраняется. Ниндзя заворожено наблюдает за тем, как он облизывается, стирает пальцем кровь из уголка губ, поправляет завернувшийся внутрь воротник водолазки. Фай кажется ему очень хрупким. Куроганэ знает, что это не более чем иллюзия: он помнит, с какой силой могут сжимать тонкие пальцы, он помнит, что его плечи на ощупь как сталь, он помнит всё, каждую мелочь – и даже чуточку больше.
Ниндзя чувствует начинающееся головокружение.
- Я выпил слишком много, - говорит Фай, и горечь в его голосе слышится слишком явно. Он нарушает собственное табу, показывая больше, чем обычно. Невыносимые эмоции. – Раньше всё было проще, - маг криво усмехается, и Куроганэ чувствует, как падает внутри него незримая стена.
Фай не пытается вырваться из его объятий.
- Ничего не говори, ладно? – просит ниндзя, утыкаясь в светлое облако волос. Фай пахнет полевыми цветами и пылью дороги, корицей, мятой и кровью. Куроганэ жадно втягивает носом воздух, стараясь запомнить каждый нюанс его безумного, невозможного запаха.
Он никогда не узнает, что всё, что хочется сказать сейчас Фаю – это «Не оглядывайся назад».
End.