[anime-x]

Название фанфика: О предметах первой необходимости
Ник автора на дайри и ссылка на его дневник: [L]_Seishiro_Sakurazukamori_[/L]
Фэндом: Хэ
Пэйринг: Сейширо/Субару
Рэйтинг, жанр: "...флафф, как всегда флафф" (с)
Об авторских правах и обязанностях: все персонажи принадлежат КЛАМП
Предупреждения и пожелания: Сетсука-сан, помнится, вы желали видеть? Ну так смотрите, без вас и не закончил бы.



Он сидел на кровати, уперевшись локтями в колени, и смотрел на дым сигареты, поднимавшийся к потолку. Это успокаивало.

Медитация на табачный дым.

Он сделал затяжку и стряхнул пепел в баночку из-под кофе.
Он опять забыл купить нормальную пепельницу, хотя уже неделю как выходил из дома с этой мыслью. Ему нравились эти тяжелые стеклянные вещицы с желобками для сигарет, и иногда думал о том, что такая вещь, наверное, неплохо бы смотрелась в его полупустой квартире. Прозрачное стекло не нарушило бы ощущения простора и… полета, что ли…
По крайней мере, ему нравилось так думать.

Медитация на мысли о пепельнице…

Сигарета догорела и обожгла ему пальцы. Он выпустил ее, и она упала на пушистый светлый ковер, прожигая длинный ворс. В воздухе запахло паленой шерстью.

«Жаль ковер… Опять прожег. Скоро дом станет похож на третьесортный отель: прожженный ковер, железные банки вместо пепельниц… Да и сам я, небось, выгляжу весьма… третьесортно. Хотя до этого никому нет никакого дела. К счастью, наверное».

Медитация на мысли об одиночестве…

Он наклонился и подобрал тлеющий окурок, бросив его в баночку.

«Прямо сейчас пойду. Надоело. Кажется, супермаркет напротив дома круглосуточный…».

Он встал и пошел в ванную, на ходу взяв со стула свежую майку. Бросив ее на стиральную машину, он включил душ и несколько секунд бездумно смотрел на острые прозрачные струи, разбивающиеся об кафель в мелкие брызги. От воды поднимался тяжелый пар и на стенах начала собираться матовая испарина. Иногда крупные капли медленно сползали вниз, оставляя за собой неровные дорожки.
Он повернулся к зеркалу и рассеянно посмотрел на свое отражение.
Поблекшие и выцветшие глаза, когда-то ярко-синие и блестящие.
Теперь безразлично-спокойные и равнодушные.
Заостренное и осунувшиеся лицо казалось еще бледнее из-за иссиня черных волос.
Под глазами залегли глубокие тени, на висках желтизна…

«Замечательно. Выгляжу весьма потасканно… Вот тебе и тринадцатый глава клана Сумераги, самых могущественных онмъеджи в Японии.
Вырожденец.
Хотя кому какая разница..?»

Субару смотрел в глаза своему отражению, пока зеркало не запотело окончательно. Когда от его лица остался расплывчатый контур, он с облегчением отвернулся и встал под душ. Слишком горячие струи заскользили по коже, обжигая и оставляя красные следы. Он поморщился и сделал воду прохладнее. Спустя минуту, он тронул температурный регулятор, и вода стала медленно охлаждаться, пока не стала почти невыносимо ледяной. Почти.

«А еще Субару каждое утро обливается холодной водой. Я бы ни за что не смогла!»

Он закрыл глаза и подставил лицо под режущие струи.
Хокуто-чан…
Под холодным душем ему всегда вспоминался пронзительный голосок сестры и… и янтарные глаза, с незлобивой насмешкой наблюдающие за ними – тогда еще совсем детьми – из-под очков.
Вернулось такое привычное ощущение застарелой тоски и болезненного недоумения. Он часто думал о том, что его гнетущая пустота, поселившаяся в груди после смерти Хокуто-чан, возможно уже давно стала всего лишь привычкой. Или одним из проявлений шизофрении. Или паранойи. Или еще чего-нибудь подобного…
Субару совсем не отрицал возможность помешательства. Ему было легче думать, что все это потому, что он болен. Списать все на болезнь было гораздо проще, чем признаться себе в том, что до сих пор он просыпается от ощущения острой тоски и безысходности, потому, что рядом с ним не спит его особенный человек. Что чужие руки не поправляют отросшее пряди, заправляя их за уши. Что чужие губы не скользят по тыльной стороне кисти, очерчивая болезненно проступающие пентаграммы.

Лицо занемело от ледяной воды и он снова коснулся вентиля. Вода немного потеплела, и напряжение стало постепенно покидать сведенные от холода мышцы. Субару уперся одной рукой в кафель и опустил голову. Теплые струи упруго забарабанили по шее, стекая на грудь.

Теплые…

Словно чужие пальцы…

Он тяжело задышал и дернул головой, отбрасывая мокрые пряди с лица. Затем осторожно положил руку на живот и приоткрыл глаза, наблюдая, как вода струится поверх пальцев, стекая по бедрам вниз.

Вниз…

Его рука соскользнула ниже. Он обессилено закрыл глаза, не удержав хриплого выдоха…

…

…

…

После тяжелого, вымученного оргазма пришло чувство опустошения и вины. Субару смотрел на свои дрожащие пальцы, все еще упираясь одной рукой в стену и чувствуя, как лицо краснеет, то ли от горячей воды, то ли от стыда. Он бросил взгляд на запотевшее зеркало. Силуэт, ссутулившийся и поникший, был едва виден, полускрытый испариной на стекле и белесыми клубами пара.
Субару сжал зубы и вывернул регулятор, вздрогнув от ледяного потока, обрушившегося на него. Ему казалось, что болезненные струи прошивали спину до самого позвоночника, но он продолжал стоять.

Заметив, что от холода зубы начали выбивать дробь, Субару выключил воду и потянулся за полотенцем. Наскоро вытершись, он натянул на влажное тело черную майку с блестящей пряжкой у горла и темно-синие брюки из какого-то фактурного материала. Субару даже не знал, как тот назывался. Иногда ему становилось неловко оттого, что он так мало знает.

«Жаль, что я бросил школу… Наверное, от стольких лет интеллектуального бездействия мозги просто теряют способность впитывать информацию. Ему было бы со мной совсем неинтересно. Думаю, что у нас даже общих тем для разговора не нашлось бы. О чем можно беседовать со мной? Ведь я даже школу не окончил… Хорошо, что я почти ни с кем не общаюсь – хоть краснеть не приходится… Чувствовал бы себя идиотом».

Он вышел из ванной и подошел к окну, отодвинув рукой тяжелую штору.
Город жил своей жизнью, впрочем, как и всегда. До темного силуэта в окне ему не было никакого дела. Впрочем, это было взаимно. Вежливое равнодушие, словно у соседей в новом доме, которые еще не успели толком познакомиться, да и, по большому счету, ни тем, ни другим это знакомство ненужно.
Неон, автомобильные клаксоны, музыка, темные ручейки людей, вытекающие из сияющих казино, ресторанов и прочих ночных заведений. И море запахов, переплетающихся, наслаивающихся друг на друга, растворяющихся и тут же преобразовывающихся в нечто новое… Вечное движение, перерождение…
Субару усмехнулся своим мыслям.

«Не стоит все так усложнять. Все мегаполисы пахнут одинаково – бензином и асфальтом, сухим или мокрым, в зависимости от погоды. Все остальное – воображение… или просто запах духов очередной женщины.
Или мужчины.
Духи и бензин.»

Он отвернулся от окна и вышел из комнаты, остановившись на пороге. Пальцы привычно легли на выключатель, рассеянно пробежали по гладкой пластмассе и скользнули вниз по стене.
Свет остался гореть.

Субару часто оставлял лампы включенным, когда уходил по делам. Возвращаясь, он останавливался перед домом и смотрел на окна, сияющие приглушенным теплым светом, пробивающимся из-за штор. Ему нравилось представлять себе, как в его квартире ходит, пьет кофе или просто сидит на диване с книгой его особенный человек, ожидая его, Субару.
Поднявшись на свой этаж, он подолгу стоял перед дверью, прислонившись лбом к прохладному дереву, с отчаянной надеждой присушиваясь, не раздастся ли за дверью мягкий звук шагов или шуршание переворачиваемых страниц. Он ненавидел себя в такие моменты, казался себе жалким и глупым… Но все равно, открывая дверь, он на миг закрывал глаза, представляя, как навстречу ему появляется на пороге комнаты знакомый силуэт.

«Я глуп. Я болен и глуп.»

Субару внезапно почувствовал то, что можно было бы назвать злостью, если бы это чувство не было бы таким бледным и выцветшим.
Он, не глядя, нажал на выключатель и вышел в прихожую.



Часть 2

Супермаркет – трехэтажная бетонная коробка, поблескивающая болезненно-яркими окнами-мембранами – действительно оказался круглосуточным. Только находился не через дорогу – Субару про себя с вялым удивлением отметил, что снова запутался в улицах.

«Да он без подробного плана никуда добраться не может!»

Снова Хокуто-чан.

Двери разъехались, пропуская Субару внутрь, и сошлись с мягким шелестом за его спиной.
Как ни странно, не смотря на поздний час, люди сновали вдоль полок, словно в разгар дня. Субару медленно двинулся сквозь ряды, глядя в пол.
Такой большой магазин… Он никогда в жизни не найдет здесь то, что ему надо.
Полки сверху донизу были уставлены разноцветными бутылками с выпивкой – светлые вина, пестрые банки с коктейлями… Субару посторонился, пропуская развеселую компанию – они сбрасывали в тележку, как могло показаться, все, до чего могли дотянуться. Одна из девиц стрельнула глаза в сторону Субару, и расхохоталась вместе с подружками, когда тот вздрогнул и отвел взгляд. Они скоро исчезли за поворотом, оставив после себя запах алкоголя, пота и смеси туалетных вод. Субару посмотрел им вслед.
Наверно, если бы Хокуто-чан была жива, у них тоже была бы своя компания. А так… А так не сложилось.
Выйдя из отдела спиртного, Субару остановился и поднял голову, ища глазами указатель. Внезапно он услышал размеренные шаги за спиной. Даже не услышал – почувствовал, как собака чувствует шаги хозяина, безошибочно узнает их, выхватывая из круговорота звуков. Размеренные, мягкие… Прогулочный шаг. Почти… Различие лишь в том, шаги были слишком тихие, практически бесшумные. Этого человека никогда не окружало много звуков, он все делал бесшумно – ставил чашку на блюдце, вставал из-за стола, открывал дверь. И подходил тоже без единого звука, клал руки на плечи, ненавязчиво прижимая к стене, и выдыхал в лицо:
«Субару-кун, я симпатичный?»

«Он… здесь..?» - Субару вздрогнул и обернулся. Сердце билось в горле, руки дрожали.

Черный край плаща исчез за поворотом. В просветах между стеллажами Субару видел, как человек неспешно идет по проходу. Вот он остановился, наверно, разглядывая что-то на полках. Потом снова пошел.
Субару двинулся в том же направлении, что и человек в черном. Следя за ним глазами, Субару шел и шел, останавливаясь, когда останавливался тот, другой, все смотрел на него, вглядывался, кусая губы и нервничая. Он не знал, что будет делать, когда столкнется с ним к конце прохода. Скорее всего, просто замрет, не в силах пошевелиться, или же прошмыгнет мимо, стараясь казаться как можно незаметнее… А тот своим до боли в висках мягким и вкрадчивым голосом скажет: «Привет, Субару-кун, как же ты изменился…»

«Успокойся, может это не он…»

До угла оставались считанные шаги. Два… Один… Субару показалось, что у него разорвется сердце. Но он вновь увидел только край плаща, исчезающего за кассовой зоной. Субару бросился следом, оставив за спиной удивленных охранников, выскочил на улицу… Пусто. Абсолютно пусто, только далекие машины на автостоянке перемигиваются огоньками сигнализаций.
Так больно Субару не было давно.

«Обманул, обманул!» - скулил кто-то внутри, кто-то истосковавшийся и наивный до идиотизма, успевший уже придумать себе продолжение в виде разговора с ним, а возможно… А возможно даже и прикосновения…

«Привет, Субару-кун, как же ты изменился…»

Субару прижал кулаки к глазам и часто задышал. Больно до нехватки воздуха, до слез и криков. Он никогда не позволял себе делать то, что ему хотелось. Возможно от этого все и получилось так, как получилось. Отняв руки от лица, Субару положил их в карманы и медленно пошел прочь.

***

Остановившись возле дома, Субару поднял голову вверх, разглядывая окна. Все как всегда – шторы делали холодный комнатный свет уютно-желтым, складки мягко темнели оттенками охры. Дома кто-то есть. Кто-то ждет его, посматривая на часы и коротая его отсутствие за книгой.
Субару улыбнулся. Иногда ему удавалось поверить, даже казалось, будто бы изнутри на занавески ложиться тень… Вот и сейчас так… Шторы шевельнулись, словно кто-то оправлял складку, чужой силуэт четко проступил на светлом фоне.

«Я… Я же выключил свет…»

Улыбка исчезла.

«Не надо, пожалуйста, только не сейчас… Еще раз я не хочу… Вас ведь нет там…»

Взбежать по лестнице на второй этаж было делом нескольких секунд. Субару остановился только перед дверью, замер, прислушавшись. Тонкое сверло вошло в мозг и провернулось – головная боль уйдет теперь не скоро, но Субару был почти рад ее появлению. Более насущные проблемы, решение которых требовало весьма определенных шагов, действовали на него умиротворяющее – в такие моменты он переключался, и прошлое, которое было для него одновременно и настоящим, и будущем, ненадолго отпускало его.

За дверью кто-то был.
Это было такое откровенное ощущение чужого присутствия, какого Субару уже давно не испытывал. Ему не надо было слышать звуков, не надо было видеть тень на занавесках… Он, как ему показалось в тот момент, просто знал, что его ждут.
Повернув ключ, Субару зашел и медленно прикрыл за собой дверь. Коридор был темен, но вот из комнаты на пол падал прямоугольник света. Медленно разувшись и аккуратно поставив обувь на полку, Субару сделал несколько шагов и замер оттого, что в гостиной едва уловимо прошелестела ткань – словно человек задел краем одежды диванный валик.
Помедлив еще немного – Субару неосознанно хотелось запечатлеть в памяти чувство ожидания – он шагнул на порог…

Комната была пуста.
Только…
Нарушая привычную пустоту и гладкость столешницы, еще не вынутая из упаковочной прозрачной пленки, на столике стояла тяжелая стеклянная пепельница.