[littlepolka]

Автор: Я
Фэндом: Tsubasa RC/xxxHolic/CCS
Пэйринг: Нету (почти, ну ШаоСаку, но это ведь уже такой канон что и упоминать не стоит?)
Рэйтинг, жанр: G, легкий ангст (а может и не легкий)
Об авторских правах и обязанностях: Ну кламп кламп и еще раз кламп) Ест наши мозги на обед завтрак и ужин.
Предупреждения и пожелания: Как я уже где-то обьясняла, я пишу только о том, чему по моему мнению не уделили должного внимания в каноне. В этом случае - каково было Сакуре-тян из мира ККС.
Для драббла великовато.. Поэтому опрос)
P.S. Все както молча голосуют и никто даже свою точку зрения не обосновывает) Все таки не поленитесь отписать нэ?



... Пыльный ад. Безжалостно палящее закатное солнце. Песок, хрустящий на зубах. Кровь внезапно брызнувшая из-под ногтей, её металлический привкус, с глухим стуком ударивший в голову. Снова и снова взбираться на эту вершину, срываться, сдирать локти в кровь, и все равно взбираться. Упрямо ползти дальше.
Из последних сил схватиться изувеченными руками за накалённый лучами железный поручень, торчащий прямо из земли... и снова сорваться вниз, широко раскрыв глаза от боли и страха.
- Шаоран-кун!...
Сакуре показалось что она сейчас задохнётся.
- Сакура...
Тёплый и любимый голос раздался прямо над ухом.
- Сакура, - голос казался обеспокоенным, - что случилось? Неужели опять?
Мутная серо-оражевая долина, пропахшая запёкшимся мазутом, расплылась в её глазах горячими слезами. Она же здесь, на своей кровати, в своей милой фланелевой пижамке, пахнущей земляничным мылом. А рядом сидит встревоженный Шаоран.
- Н-ничего... Шаоран-кун, - пробормотала девочка, судорожно стиснув своё одеяло, - Шаоран-кун... Ты ведь никогда меня не бросишь?
Он неловко обнял её за мелко трясущиеся плечики.
- Что это за глупости тебе снятся? И уже которую ночь подряд...
- Нет, ничего не глупости!! Это была я, только другая! И ты... Шаоран-кун, Шаоран-к-куун... - Сакура стала заикаться от слёз, - это было ужасно... Неужели такое может быть?
- Не знаю о чём ты, - проворчал Шаоран, укутывая её шерстяным пледом, - по-моему ты переутомилась из-за переводных экзаменов. Ну... Я на кухню. Пойду приготовлю чего-нибудь.
- А...я...
- Тебе лучше отдохнуть.
Когда шаги Шаорана смолкли, Сакура повернулась к открытому ящику комода, в котором спал странного вида зверёныш с золотой шерстью, и принялась тыкать его в бок.
- Сакура-а-а, - недовольно пробурчал Керо-тян, пытаясь лягнуть задней лапой свою повелительницу.
- Керо-тян, вставай!
Золотой комочек меха зашевелился, и наконец показалась заспанная рожица Солнечного Стража.
- А, уже утро... Ну ладно, - Керо широко зевнул, - ты о чем-то спросить хотела?
- Керо-тян, я...
- Что у тебя с лицом, Сакура?
- Керо-тян, - Сакура наклонила голову, стесняясь задать вопрос, - скажи мне пожалуйста... существуют ли на свете другие миры? Правда ли это? Клоу-сан...
Сакура слегка покраснела и твердо взглянула на Керо.
- Он должен был рассказать вам с Юэ!
Керо постарался дотянутся лапой до своей левой лопатки, но потерпев неудачу, стал тереться спиной прямо о комод.
- Только не говори что это из-за того, что ты теперь каждую ночь хнычешь во сне, - силясь разлепить сонные глаза, ворчал Страж.
Сакура смутилась и отвела взгляд.
- Ну ладно тебе, Сакура, - Керо-тян уселся на свой хвост и сочувственно посмотрел на девочку.
- Керо-тян, я...
- Ты задала правильный вопрос! - тоном не терпящим возражений перебил Керо.
- Я хотела спросить после первого же кошмара, но с самого начала я не была уверена в том, что это другая реальность...
Керо-тян кивнул.
- Когда-то Клоу жил с женщиной, которую все знали под именем Ведьмы Измерений. Ей известно всё о параллельных мирах...
- Значит, они существуют!?
- Ну да. Но что тебя удивляет, если ты сама владеешь магией, и можешь видеть будущее во сне?
- ...Я думала, что это просто ночной кошмар. Но теперь я знаю, - Сакура обхватила себя руками и уткнув подбородок в колени посмотрела в окно, - а эта женщина... Она еще живет на свете?
Керо выудил откуда-то огроное шоколадное печенье, и захрустел им на всю комнату.
- Чего не знаю, того не знаю. Это было так давно, что я уже ни в чем не уверен. Да и вообще - не советую тебе забивать этим голову. Какое нам дело до того, что происходит в параллельном мире?
- Керо-тян! - укоризненно воскликнула Сакура, и снова погрустнела.
- Она так плакала, так страдала... - пробормотала девочка.
Сакура уткнулась лбом в свои худенькие коленки и на пару минут замолчала.

- И она... тоже любила своего Шаоран-куна.
Голос Сакуры дрожал.
Керо отвлекся от своего печенья и посмотрел на хозяйку со страхом.
- И я не хочу, чтобы ей было плохо, - тихо добавила она.

To be continued?

Вопрос: Проду?

1. Проду! Проду!		13	(38.24%)
2. Можно и драбблом оставить.		21	(61.76%)
Всего:		34

@настроение: грустное

@темы: Кроссовер, Джен, Гет, xxxHolic, Tsubasa:RC, Syaoran\Sakura, G

---

"Ленты"

[Rei-chan.]

Название: Ленты.
Автор:  Rei-chan.
Фендом: Х/1999.
Персонажи: Араши, Юзурия, Сората, Камуи.
Жанр: general.
Рейтинг: G.
Дисклеймер: Все персонажи принадлежат CLAMP.
Предупреждение: Глубокого смысла в этом драббле не ищите.

Араши уже начинала думать, что они никогда не вернуться домой. Занятия закончились еще час назад, но Юзурия зачем-то потащила всех в какое-то близлежащее кафе. С трудом выдержав болтливую компанию Сораты и Юзурии и хмурые взгляды Камуи (которые, впрочем, ничем не отличались от ее взглядов), Араши почувствовала, как у нее начинает болеть голова. Слишком много шума, слишком много смеха, слишком много разговоров. И зачем только она согласилась?
- Араши, Араши, а мне пойдут длинные волосы, как у тебя? – Юзурия никак не желала замолкать. – Может, мне не стоит так коротко стричься, - задумчиво добавила она, машинально поправляя челку.
- Тебе пойдет любая прическа, - с улыбкой ответил Сората, - ведь ты такая красивая. И милая. Ты лучше скажи, мне пойдут длинные волосы?
- Тебе? – девочка рассмеялась. – А зачем тебе длинные волосы?
- Ну, вдруг Араши нравятся длинноволосые парни, кто знает. – Араши прикрыла глаза – голова почему-то заболела пуще прежнего. – И я просто не в ее вкусе.
Камуи тем временем рассуждал о том, каким образом можно будет впредь избегать общих прогулок «домой».
- Камуи, а ты что думаешь?
- Ничего, - Камуи вообще их не слушал. Впрочем, как всегда.
- Араши, тебе нравятся длинноволосые юноши? – с надеждой спросил Сората.
- Мне все равно.
Повисла неловкая пауза.
- Ну… Э… Может, Араши нравятся бритоголовые? – спросила Юзурия, как будто Араши не было рядом.
Камуи прыснул. И о чем они только думают? Как вообще можно рассуждать о такой ерунде, когда судьба всего мира висит на волоске и в буквальном смысле лежит на их плечах? Упс! Камуи внезапно поймал себя на мысли, что его все-таки беспокоит судьба мира. Странно, с чего это вдруг? Может, это какой-то обман сознания?
- У них головы на яйца похожи, - неожиданно для всех ответила Араши. Сората сложился пополам от смеха.
- Милая, почему ты раньше не говорила, что умеешь шутить?
- Я просто сказала очевидную вещь, - девушка пожала плечами. На самом деле ей не нравились ни длинноволосые, ни бритоголовые, ни обычные парни. Ее вообще это не волновало.
- Ну, может, тогда цвет? Брюнеты, блондины? Или рыжие? – Юзурия все еще хихикала, глядя на громко хохочущего Сорату.
- Я ведь уже сказала, мне все равно, - холодно сказала Араши. Нет, точно, сегодня домой мы к полуночи вернемся, подумала она про себя.
- Не верю! Ведь у каждой девушки замирает сердце, когда она видит молодого человека, соответствующего ее идеалам! Будь то брюнет, блондин, неважно… Главное – это чувства!
Что за чушь? Какие чувства? Какие парни? Араши вдруг ощутила себя лет эдак на десять старше их всех. Вот когда мне было четырнадцать лет, как Юзурии сейчас, я думала только о том, как бы получше катаной размахнуться, чтоб всех врагов разом порубить. А она…
- Араши, а почему ты все время носишь распущенные волосы? – неожиданно серьезным голосом спросил Сората. – Никогда не собираешь хвост, не вплетаешь ленты…
- С распущенными мне удобнее. Я с детства не люблю ни хвосты, ни косы, - ответила девушка, смутно припоминая ласковые мамины руки, заплетавшие длинные косы из ее уже тогда длинных волос. С тех пор как мамы не стало, она никому не позволяла притрагиваться к своим волосам – слишком дороги были воспоминания о маме, покинувшей ее так рано.
- В долгом пути я заплету волосы лентой… - пробормотал Сората. Он вдруг отчетливо представил развевающуюся красную ленту в густых волосах Араши.
- Что?
- Что? Ты заплетешь волосы лентой? – спросила Юзурия. Сората ухмыльнулся.
- Нет, как я ее вплету, с моими-то лохмами? А вот Араши вполне пошло бы. Да и тебе тоже, Юзурия.
- Мне? Да ну! Мои волосы слишком короткие, даже косички не плетутся!
- А если просто вокруг лба ее повязать? Тоже ведь красиво будет!..
- А еще на затылке бантиком завязать!
Араши обогнала их на пару шагов и шепнула Камуи, тихо шагавшему впереди:
- Слушай, пойдем отсюда, пока они увлечены своими воображаемыми лентами. Я больше не могу их бредни слушать.
- Абсолютно согласен.
Все-таки мы вернемся раньше полуночи.

@темы: Джен, X/1999, G

---

Урожай с клампофеста. Часть первая.

[littlepolka]

1 тур клампофеста завершен, поэтому теперь пожалуй раскрою карты XDD
По первому туру я выполнила 2 заявки. Одно получилось хумором, второе - романтикой с уходом в лёгкий ангст.
Вот первое я и опубликую, так как второй текст в данный момент бетится.

Итак, Заявка 1-14.

Автор: littlepolka
Фэндом:xxxHolic
Пэйринг: Соэль и Ларг, Юко и Клоу в роли мебели)))
Рэйтинг, жанр: джен, хумор.
Об авторских правах и обязанностях:Ну все КЛАМПовское, нимаё.
Примечания: События служат предпосыками к третьей (кажется) главе Холика, когда Ватануки впервые прибирался в Хранилище х)
P.S - нашла, вот оно =)

пынькс

Соэль лениво болтала лапками в воздухе. Клоу накормил её огромным клубничным пирогом, и ей уже не хотелось затевать никаких проказ. Ларг скакал по комнате обнюхивая каждый уголок и повизгивал словно маленький черный поросёнок.
- А что ищет Лааарг? – спросила Соэль барабаня передними лапками по белому животику.
- Юко где-то прятала саке. Определенно шесть бутылок первосортного ледяного саке. Ларг должен его отыскать! – воскликнул черный мокона, продолжая обшаривать все вокруг.
- Почему Ларг не хочет просто попросить Юко поделиться? – полюбопытничала Соэль, перевернувшись на животик.
- Однажды Юко и Клоу выпили двенадцать бутылок любимого ликёра Ларга, а самого Ларга не позвали! – возмущённо засопел Ларг еще яростнее озирая окрестности маленькими черными глазками, - и теперь пришло время моконьей мести! – хрипленько прорычал он.
- Моконьей мести! – радостно закричала Соэль, мигом вскочив и запрыгав до потолка, - Соэль знает, Соэль знает! Давай пойдем в хранилище! Соэль знает секретный уголок, где Юко прячет выпивку на чёрный день! Соэль знает, Соэль знает-знает!!
Ларг подпрыгнул к своей светлой половинке, и порывисто потёрся о нее щекой в знак благодарности.
- Соэль и Ларг знают, как бесшумно подкрадываться к нужному месту, - сказали они друг другу, понизив тон до заговорщицкого шёпота и радостно завиляв хвостиками.
…Осторожно ступая мягкими лапками по ковру, моконы высунули свои маленькие любопытные носы в дверной проем хранилища. Ларг чуть не вскрикнул, вздернув уши чёрными флажками, но вовремя прикусил свой язычок остренькими зубами. Соэль тихонько засопела носом, что означало у неё крайнюю степень любопытства.
- Это Юко там стоит, – тихо прошуршала она, постаравшись быть незаметной.
- Угу, - важным баском проворчал Ларг, - и Клоу. Они что, знали, что мы придём воровать их саке?
- Ш-ш-ш-ш. Кажется они нас не заметили, – дрожащим от радостного нетерпения голоском зашептала Соэль. Крайняя секретность их операции по похищению выпивки, забавляла её все больше.
- Ларгу кажется что Юко уже напилась, - заметил Ларг и тихо хихикнул, - значит ей больше не нужно её саке, и Ларг может взять сколько хочет!
- Чёрт тебя подери, Клоу Рид! – воскликнула Юко, - как ты смеешь что-то класть в хранилище без моего... ик… ведома!?
- Дорогая моя, похоже ты пьяна, – раздался его смеющийся голос.
- Ик… Мне все равно пьяна я или нет, – Юко потрясла пальцем перед его лицом, чтобы подчеркнуть важность своих слов, - мне важно, что какой-то - ик! – очкастый подлец занимает место в моем - ик! – хранилище!
- Но это всего лишь маленький магический жезл. Я думаю, другие вещи в сокровищнице не обидятся, если он полежит на полочке? Ведь такая прекрасная леди, пусть даже она и пьяна, не откажет старому очкастому подлецу? – прожурчал Клоу, поддерживая шатающуюся Юко одной рукой.
- Чёрта с два, Клоу! - Юко вырвала локоть, и метнула в него испепеляющий взгляд, - почему ты делаешь жезлы кому-то-там, а не мне!? У самого огромная дура с солнцем на макушке, а у меня всю жизнь никогда ничего не было! Вот что. Я заберу это, а кто-то-там может и перебиться! Вот. Заберу жезл в качестве арендной платы, да, да! Ик!
- Не вижу логики в твоих словах, дорогая.
- Мне плевать на - ик! – логику! Я так сказала. Ясно тебе? И к тому же, она мне нравится!
- Ты о чем?
- Об этой очаровательной палочке.
- Очаровательная палочка нужна для очаровательной девочки. А тебе, увы, больше подойдет метла, – раздался смешок.
Вслед за смешком раздался глухой удар.
- Быстрее, Соэль, быстрее! Пока они ссорятся, Ларг исполнит план своей мести!
Под шумок ссоры магов, два пушистых комочка очень шустро катали по полу продолговатые бутылки с бесценным саке. В конце концов в коридоре выросла маленькая бутылочная пирамида. Соэль уже приготовилась использовать секретную технику вакуумного-засасывания-в-рот-предметов-любой-величины, как вдруг….
- Ах ты маленькая негодная булка! Отдавай моё саке!!
…И ей ничего не осталось, как пуститься наутёк, попутно развалив эту милейшую стеклянную пирамиду. Из двери хранилища пулей выскочил Ларг, и полетел по коридору бешеными зигзагами, отскакивая от стен подобно огромному каучуковому мячику, а за ним из дверей на подворачивающихся ногах вывалилась Юко, похожая в этот момент на злобную фурию.
Проигнорировав валяющиеся на полу бутылки, Юко пустилась в погоню бранясь на чем свет стоит.
Когда моконьи визги, звон посуды и прочие звуки битвы смолкли, очевидно, завершившись примирением сторон, из дверей вышел Клоу, рассеянно потирающий ушиб на голове, и со вздохом принялся собирать с пола то, что осталось от драгоценной заначки…

@темы: Джен, xxxHolic

---

[Шинджи Гендович]

Название: Реквием по смерти.
Автор:[J]zetsubou-chan[/J]
Фэндом:Х/1999
пейринг: Субару/Сейширо.
Рейтинг: G
Жанр: ангст
Дисклеймер: всё CLAMPовское, ни на что не претендую)

читать

Солнце медленно таяло за горизонтом, в предсмертном порыве заливая кладбище своей багряно-золотистой кровью, с которой причудливо смешивались бледные мазки нежно розовых лепестков сакуры. Тишина и покой… Субару сомневался, что подобное возможно в этом мире, на миг ему показалось, что он находится в заботливо поставленном кем-то барьере, полностью ограждающим его от жизни. Такое странное ощущение…
Каменные надгробия, облитые красками заката, казались стражниками, охраняющими покой усопших. Наверное, поэтому ничто не смело нарушить эту звенящую тишину, даже ветер покорно лёг на землю, не решаясь вторгаться в это волшебное царство, созданное на границе двух миров.
И только сакурам позволялось оплакивать мёртвых, беззвучно роняя бледные слёзы.
Невольная улыбка скользнула по губам Субару, ведь судьба того, перед чьей могилой он стоял, была неразрывно связана с этим деревом.
-Сакуразукамори… - Едва слышный шёпот, как ни странно, ничуть не нарушает мертвенного покоя, и сакуры слегка склоняют свои ветви, будто стараясь приласкать юношу.
Сумераги протянул руку, чтобы поймать мягкий лепесток. Нежный и лёгкий, будто присланный из другого мира, он напоминал юноше собственное сердце, что несколько лет назад ещё билось в груди. Глупое влюблённое сердце, в одночасье умервщлённое бесконечным горем, что внезапно обрушилось на хрупкие плечи Субару.
Сумераги закрыл глаза и безжалостно смял лепесток. Нет больше его сердца, теперь вместо него в груди болезненная пустота, наполненная разрозненными каплями крови, которые медленно заполняют вены, чтобы хоть как-то поддерживать в этом теле жизнь.
Зачем? Субару не хотел этого. Все эти годы он лелеял одно лишь желание, только оно заставляло его идти вперёд, идти к нему…
Субару хотел, чтобы он исполнил его заветную мечту. Потому что лишь тот, кто убил его однажды, способен был подарить ему долгожданный покой.
Сейширо… Чёрная сторона Оммьо, тёмная сторона человеческих душ, тот, кто может только убивать. Пожалуй, ни одно живое существо добровольно не пошло бы в объятия смерти. И лишь Субару жаждал встречи с ним. Они много раз сталкивались, и Сумераги прекрасно знал, что Сейширо следил за ним, но для него это была всего лишь забавная игра в кошки-мышки. Юноша часто чувствовал на себе его пронзительный взгляд и много раз видел посверкивающие на солнце тёмные очки, что скрывали за собой невидящий глаз.
Сумераги почувствовал на щеке прохладную каплю, странное ощущение, он уже много лет не плакал. Все слёзы он посвятил сестре, и на себя их уже не хватало. Да и как может плакать тот, у кого мертва душа. Только почему глаза скрыла мутная пелена? Субару вздрогнул и обнял себя за плечи, в груди снова разливалось знакомое тянущее чувство.
-Сейширо…
Щеки коснулся падающий лепесток. Субару рухнул на колени и тихо всхлипнул. Впервые за долгое время он по-настоящему горько плакал.

-Ты никогда не сможешь убить кого-то. – Сакуразука улыбался так ласково и так искренне, и на мгновение Субару показалось, что они снова вернулись в прошлое. - А всё потому, что ты слишком добрый.
Сейширо даже не пытался зажать рану, будто не желал сопротивляться смерти. А может, он просто знал, что всё должно кончиться именно так?
-Знаешь, Субару, - слова уже давались ему с трудом, кровь всё сильнее лилась из растерзанного сердца,- я… тебя…
Бледные губы едва слышно прошептали последнее слово, самое важное, драгоценное слово, которого Субару ждал всю свою жизнь.

Сумераги захлебывался своими рыданиями, он комкал край некогда белоснежного плаща, сейчас уже окрасившегося в изумрудный оттенок травы, и не успевал смахивать солёные капли, быстро бегущие по лицу и капающие на пентаграмму на руке.
-Сей… широ… я… я… тоже… тебя…
Сакуры согласно качнули ветвями, наверняка прочитав по губам то последнее слово, что Субару никогда не решился бы сказать вслух.
-Дурак, какой же я дурак. – Горячо шептал юноша, уже не пытаясь больше сдерживаться.
Он знал, что всё это происходит последний раз. Это всё - просто реквием по его мечте, по тем, кто ему был дорог, может быть, даже по самому себе и по всем драконам небес. Теперь он чётко понимал, что больше никогда не сможет поставить свой собственный барьер. И всё лишь потому, что в этом мире ему больше некого защищать.

@темы: Seishiro, Other pairing, Яой, Subaru, X/1999, G

---

"Его забота".

[Rei-chan.]

Название: "Его забота".
Автор:  Rei-chan.
Фендом: Х/1999.
Пейринг: Сората/Араши.
Рейтинг: PG-13.
Жанр: general.

Дисклеймер: Все персонажи принадлежат CLAMP.

 

драббл

Звон разбившегося зеркала заставил Араши вздрогнуть.

- Ну и зачем так злиться? Это же не конец света.

Однако Сората как будто и не слышал этих слов. Осторожно отняв дрожащую руку от осколков зеркала, он подумал о том, что лучше бы это был конец света.

- Этот гад будет ходить по той же земле, что и ты...

Араши вздохнула и скрестила руки на груди. Другой реакции от него она и не ждала.

- И пусть ходит. Я не думаю, что он одумается и начнет вести праведную жизнь. – Араши посмотрела на окровавленные осколки, разбросанные по ковру. – Ему воздастся за грехи эти.

- Я хочу, чтоб ему воздалось прямо сейчас! – прокричал Сората, поворачиваясь лицом к девушке. Он, похоже, и не чувствовал, как три небольших осколка разбитого зеркала застряли в его ладони.

- Сората, твоя рука! – но юноша лишь нетерпеливо махнул здоровой кистью.

- Да плевать! Сейчас меня больше всего интересует, выпустят его или нет!

- Да выпустят, конечно. Его ведь по сути-то не за что судить. – Араши невольно вздрогнула, вспоминая тот поздний вечер и безлюдный переулок, где она ждала Сорату.

-Не за что судить? Не за что?! А то, что он пытался тебя изнасиловать, уже не считается, да?! – лицо Сораты исказилось от гнева. Но девушка лишь пожала плечами.

- Пытался, но не изнасиловал же. Кстати, спасибо, ты прибежал как раз вовремя.

- Не надо тут ерничать. Это тебе не шутка какая-нибудь

- Конечно, нет. Но все дело в том, что для него – да. Ты помнишь, каким тоном он отвечал на обвинения прокурора? «Я все отрицаю.» Сдается мне, у него в этом суде все схвачено. И судья, и адвокат...

- Урод, - процедил сквозь зубы юноша. – Ты ведь Дракон Неба, ты защищаешь всех этих людей! А этот... гад...

- А ты вообще его избил. Хорош защитник, - прыснула Араши. – Как бы он на тебя не подал в суд за это.

- Прекрати издеваться. Он это заслужил. И не смей говорить мне, что это не так!

- Возможно, и заслужил. Но... – девушка не успела договорить.

- Араши, милая, ты что, защищаешь его?

- Нет! – Араши вспыхнула. - Это ты все слишком близко к сердцу воспринимаешь! Сората, - девушка подошла к нему и осторожно взяла его израненную ладонь в свои руки, - успокойся. Со мной ведь все хорошо. А он... да черт с ним. У нас есть дела поважнее.

Сората вдруг расплылся в глупой улыбке. Араши мгновенно пожалела о своей последней фразе – уж слишком двусмысленно она прозвучала.

- Я имела в виду, что мы, как Драконы Неба, не должны обращать внимание на такие мелочи...

- Конечно-конечно, - Сората закивал головой, - но этого гада я после суда еще раз побью. Ай-ай-ай!

Араши осторожно вынула один осколок из его ладони и лукаво улыбнулась, глядя Сорате в глаза. И все-таки ей нравилась его забота.

- Хорошо. Только не переусердствуй.

@темы: Гет, Sorata\Arashi, X/1999, PG-13

---

[chastity_first]

Название фанфика: Следствия и последствия.
Часть 1. Рыцарь в «камелотах».
Автор: Male-Male
Фэндом: Tsubasa: RC
Пэйринг: в далеком будущем – Курофай, в недалеком – намеки на него же.
Рэйтинг, жанр: пост-Тсубаса, adventure, humour, кроссовер с «Королем Артуром». PG-13
Дисклеймер: дисклеймляю
Саммари: Во всем виновата судьба. И в том, что Ведьма Измерений спьяну поменяла местами могущественные артефакты из разных миров с вещами из своего дома – тоже. Но, как известно, с Судьбы не спросишь, поэтому исправлять все придется кому? Ну не Шаорану же и Сакуре, в самом деле!
Бредупреждения: Бред. АУ легенд о короле Артуре. Кроссдрессинг.

Пролог
Рыцарь в «камелотах». (1/2)

Рыцарь в «камелотах». (2/2)

Рыцарь в «камелотах» (2/2).

Утро встретило Курогане солнцем, слепившим даже сквозь дырявую занавеску, и жутчайшим похмельем, сопровождаемым фанфарами и яркими звездочками в голове ниндзя. Короче, недобро оно его встретило. Воин попытался было вспомнить, что было вчера, но голова (а также все остальное) работать отказывалась.
-…! – выразительно выхрипнул брюнет свое мнение.
Как оказалось, рот своего хозяина все еще слушался.
На то, что при наличии воображения можно было назвать просьбой о помощи, немедленно откликнулись – прохладная ладонь легла на лоб, а около рта оказался стакан с какой-то резко пахнущей жидкостью.
«Добить решили, - понял Курогане, - чтоб не мучился».
Однако, вопреки ожиданиям, в емкости оказался не вовсе не яд, а что-то менее смертельное. Но более отвратительное на вкус. Зато после этого «чего-то» головную и всю прочую боль как рукой сняло. Пошевелив снова двигающимися конечностями, воин сел и огляделся вокруг.
Первым, что он увидел, оказалось донельзя довольное лицо мага.
-Проспался? – радостно вопросил тот, - а я тут тебе рассольчик собственного приготовления сварганил.
Шиноби хмуро уставился на блондинистое недоразумение, надеясь, что оно окажется утренней галлюцинацией. Чтобы разуверить его в этом, недоразумение открыло рот и неприлично бодрым голосом сообщило:
-Доброе утро, кстати. Как спалось?
Ниндзя продолжал буравить мага взглядом. Тот недоуменно моргнул и стал разглядывать его в ответ. Постепенно взгляд Фая наполнялся все большей нежностью, а Курогане – угрозой. Наконец, брюнет открыл рот и мрачно сказал:
-Руку со лба убери.
На лице волшебника появилось выражение несправедливо обиженного ребенка.
-И это все, что ты можешь мне сказать? Неужели я не дождусь хотя бы простого «спасибо» за свою доброту? Ты просто зверь! – он начал размахивать одной рукой, так и не убрав другую со лба воина, - Только и слышу от тебя, что «Придурок», «Вали отсюда», «Заткнись», «Пошли в спальню», «Снимай штаны»…
-Ру-ку, - по слогам произнес Курогане. К счастью, последние две фразы он не услышал.
Маг обиженно насупился, но руку все же убрал. Потом отвернулся от ниндзя и отодвинулся на другой конец кровати. Воин почувствовал укол совести и, вздохнув, пробурчал:
-Спасибо.
На его беду, Фай это услышал и тут же, сияя как медный таз, перебрался поближе к другу.
-Рад помочь, Куро-тан!
-Ты прямо как жена… - брякнул «Куро-тан», разглядывая потолок, почему-то испачканный чьими-то ботинками. «Они что, специально сапог на палку надели и в потолок подошвой тыкали?» - удивленно подумал шиноби.
-Ну… после того, что вчера было, можно и так сказать… - глаза мага загадочно сверкнули.
Воин чуть не свалился с кровати и, заикаясь, спросил:
-А ч-что вчера было?
-Ты что, не помнишь? – с интересом поглядел на него Фай. Ниндзя отрицательно замотал головой. Улыбка мага превратилась в ухмылку, но он быстренько спрятал ее за гримаской разочарования и задумчиво поинтересовался:
-Мне, наверное, следует считать себя оскорбленным?.. - он сделал вид, что тоже рассматривает потолок, но на самом деле зорко следил за реакцией Курогане.
-Почему это? Что я… мы? делали?– загорелый брюнет на глазах бледнел и по цвету кожи уже сравнялся с Фаем.
Тот же выразительно посмотрел на мужчину и сделал лицо в стиле «Ну да, да, именно то, о чем ты думаешь».
-Ч-чу-чу-чушь! Ничего такого не было! – возмущенно завопил воин, хотя в его глазах ясно читалось: « Как я мог так спалиться?!!». Правда, эти свои эмоции брюнет пока не понимал, но Фай по этому поводу не беспокоился.
-Ну как же не было? Неужели мерлиновское пиво настолько крепкое, что ты совсем ничего не помнишь? – вкрадчиво выведывал волшебник, придвигаясь все ближе к ниндзя.
-Да что я должен помнить-то?!! – взвыл Курогане, все-таки падая с кровати в результате попытки бегства.
После звучного «Бэмц!» и печального хруста досок воин снова повалился на «ложе» (которое вполне могло оказаться местом развратных пьяных игрищ) и прошептал:
-Так что вчера было?
Фай ласково улыбнулся, положил руку шиноби на плечо и ответил:
-Секрет!
Полюбовавшись пару минут на лицо Курогане, отражавшее медленное погружение воина в пучину безумия, блондин «неожиданно» покраснел и хихикнул:
-Не заставляй меня думать об этом и… ой, хи-хи… и о том… Я хочу, чтобы ты сам вспомнил, - и, чтобы прервать дальнейшие возражения, добавил:
-Нам еще меч нужно вернуть на место. Пока ты спал, я тут сбегал на рынок, прикупил кое-чего…
-Чего? – уныло осведомился воин.
Фай вытащил из-под кровати холщовую сумку и принялся извлекать на свет божий ее содержимое. Некоторые вещи он заботливо прятал в карман, загадочно шепча «это личное», остальные же заняли свое достойное место на простыне (степень достойности простыни была под сомнением, поскольку было неизвестно, не подверглась ли она осквернению в прошлую ночь). Вещи разом развеяли печаль шиноби, заменив ее на дикое раздражение. Оживившись, брюнет со свойственной ему чуткостью спросил:
-Ты что притащил, придурок?
-Как это что? – удивился Фай, - Это вещи, необходимые нам для того, чтобы попасть в замок!
-Как женское платье и парик могут помочь нам попасть в замок? Туда что, нельзя просто пройти, вломиться, прокрасться, на худой конец?
-Нельзя, - огорошил его блондин, - Меч в Камне – сильнейшее оружие, поэтому, пока он находится в крепости, она защищена магическим барьером. И туда впускают и выпускают только по зачарованным пропускам, - видя, как ниндзя открыл было рот, волшебник быстро добавил:
-Которые нельзя украсть.
Курогане закрыл рот. Потом снова его открыл и ехидно поинтересовался:
-Ну а платье-то тут каким боком?
-О! – Фай явно обрадовался вопросу, - Хорошо, что ты спросил! У меня есть прекрасный план!
Воин страдальчески закатил глаза, но от монолога мага это его не спасло.
-В общем, план мой прост и, разумеется, гениален. В Камелот без пропуска не пройдет никто, кроме самого Мерлина. Им мы притвориться не можем, это понятно. Зато есть еще кое-кто, не менее могущественный.
-На себя намекаешь? – фыркнул Курогане.
-Конечно, нет! – вспыхнул Фай, - Я вне конкуренции, потому что не только сильный, но еще и красивый маг!
Не обращая внимания на скептическое хмыканье брюнета, он продолжил:
-Нашим выходом является Моргана! Сама она никогда сюда не придет, потому что с Мерлином у них отношения так себе, я узнавал. А мы что-нибудь соврем.
-Ага, врать-то ты умеешь, - согласился шиноби, - подожди. Ты хочешь сказать, что…
-Именно! – торжествующе воскликнул блондин, - Я притворюсь Морганой!
И тут Курогане все понял. И от этого понимания его почти что рыцарскую душу затопило чувство вины. Ведь, похоже, это он вчера нанес магу душевную травму, в результате которой тот окончательно сошел с ума. По правде говоря, ощущать себя виноватым воину не нравилось, поэтому, чтобы хоть как-то разрядить ситуацию, он решил подбодрить Фая:
-Слушай, маг, ты не расстраивайся. Даже если ведьма сдаст тебя в психушку, или в зоопарк, или в лабораторию на опыты, знай: я буду тебя навещать. По средам. Каждые два месяца. Сразу после трансляций футбольных матчей.
Догадливый Фай сразу же изобразил мучительные страдания и бросился к ниндзя на колени, всхлипывая:
-О, Куро-пу, это так благородно! Королю Артуру надо брать с тебя пример! Спасибо, спасибо тебе, Куро-пин!
Курогане мужественно похлопывал жертву душевной травмы по дрожащей спине и восхищался собственным героизмом. Эта трагическая сцена продолжалась до тех пор, пока порозовевший Фай не перестал обливать рубашку воина слезами благодарности и не сообщил безразличным голосом:
-Хотя я, вообще-то, серьезно. Сам посуди – у них в крепости сейчас что-то вроде консилиума по поводу Меча. Из магов – только Мерлин. Моргана, то есть я, приходит на этот консилиум под предлогом, что тоже этим заинтересовалась. Все, разумеется, дико рады или притворяются, что дико рады. А пока они радуются, я под шумок верну настоящий Меч на законное место.
Воин задумался. В этом способе было какое-то рационально зерно. По крайней мере, его участия в этом безумном плане не требовалось.
-А для тебя, Куро-ван-ван, - Фай разгреб кучу покупок и достал оттуда банку с черной краской, - у меня тоже есть роль!
Нет, мысленно вздохнул Курогане. Зерна не было. Ни рационального, ни иррационального. Один лишь бред.
-И что же это за роль? – неохотно поинтересовался он. Фай таинственно улыбнулся и подмигнул брюнету:
-Ну, надо же мне чем-то похвастаться перед Мерлином?


-Почему ты не выпил из меня всю кровь в Инфинити? Почему я не умер после Целеса от кровопотери? Почему тот чокнутый колдун с квадратным подбородком не прибил меня? Почему? Почему? – бормотал Курогане, пытаясь оторвать взгляд от мерно приподнимавшейся в такт шагам филейной части мага, обтянутой просвечивающей черной тканью.
-Потому, Куро-чу, - сообщила филейная часть голосом Фая, - что всю свою жизнь ты бессознательно берег себя для этой роли.
-Для роли демона, которого Моргана якобы смогла подчинить? – уточнил ниндзя.
-Именно, - утвердительно качнулась филейная часть, - и не отставай, а то поводок порвется.
-Не поводок, а оковы, - поправил, очевидно, безмозглую филейную часть воин.
-Ошейник, - хмыкнула та, - и скажи спасибо, что я не купил-л… ла плетку и чулки в сеточку.
-А сейчас на тебе что? – угрюмо вопросил Курогане, перемещая взгляд к разрезу платья на бедре «Морганы», сквозь который виднелись вышеупомянутые чулки.
-О чем… ой, Куро-гав, я не знаю, как они там оказались! – новоиспеченная волшебница неубедительно замахала руками, облаченными в черные перчатки.
-Черта с два...
-Стой, кто идет? – прервал их дискуссию строгий и даже не сонный стражник в парадных доспехах.
Курогане наконец перестал пялиться голодным взглядом на нижнюю (и, очевидно, лучшую) часть мага и посмотрел вперед.
А впереди был Камелот. Как ни странно, крепость не слишком отличалась от одноименной обуви. Впечатление мрачного средневекового замка портил только магический барьер Мерлина, окутывавший Камелот плотным облаком, покрытым радужными разводами. Зато теперь было понятно, почему сквозь него нельзя было пройти - сквозь подобную разноцветную хрень не то что проходить - стоять рядом противно было.
-Ох, мужчина, прошу вас, уберите свое… копье подальше. А то мой личный демон его вам откусит, - томно поприветствовал аборигена начинающий вживаться в роль Фай.
Стражник по непонятной для Курогане причине покраснел и убрал орудие, но с дороги не отошел и сурово спросил (не забывая, впрочем, с опаской поглядывать на хмурого воина):
-С кем имею честь говорить?
-Ох, о какой тут чести может быть речь, я ведь уже взрослая дама… Эй! Хватит топтаться на моих сапогах! – мужским голосом рявкнула «дама», отпрыгивая от своего «питомца». Заметив замешательство стражника, Фай поспешно исправил голос и пояснил:
-Я колдунья Моргана! Вот, случайно проходила мимо Камелота, знаете, прогулка по пыльным дорогам так бодрит… Смотрю – у вас тут реликвия какая-то нарисовалась, дай, думаю, на нее погляжу, себя покажу…

К концу объяснения стражник тихо заблагоговел.
-Госпожа Моргана… вы столь прекрасны… Великий Мерлин так много о вас рассказывал, и не всегда хорошее, но я знал, что все это сплетни!
-Мы можем пройти? – в лоб спросил «демон», прерывая поток комплиментов.
-Конечно, проходите!
-Вот беда – у нас нет пропусков! – вздохнула прекрасная «дева». Ее красноглазый охранник, со скучающим видом жевавший травинку, поспешно выплюнул ее и изобразил на лице вселенскую скорбь.
-Ничего-ничего, я все сделаю! – стражник поспешно достал из защищенного заклятиями сундука какой-то камень, что-то прошептал и махнул рукой почетным гостям, чтобы те заходили.

Спустя пятнадцать минут вокруг «колдуньи» собралась куча народа всех возрастов и должностей, выражавшая свое почтение. Вокруг Курогане же столпилась стайка восторженной малышни и, к радости брюнета, не менее восторженных девушек, шептавшихся о том, что демоны в Преисподней очень даже симпатичные. Когда же одна миловидная рыжеволосая британка вознамерилась проверить наличие хвоста, «колдунья Моргана» дернула за поводок, подтянув недовольного «питомца» к себе, отпихнула изящной ножкой очередного почитателя, намеревавшегося эту самую ножку облобызать, и изъявила желание увидеть Мерлина.


Парочка горделиво стояла на возвышении, оглядывая внимающие им лучшие умы Камелота. Точнее, горделиво стояла «Моргана», выставив на обозрение благодарных зрителей бюстгальтер с заботливо напиханными в него шестью пачками ваты, а Курогане скромно притулился в сторонке, за неимением лучшего разглядывая все ту же манящую филейную часть. Странно, но на бюстгальтер ему смотреть почему-то не хотелось.
-…и кормить его надо пять раз в день, и это не считая оплаты натурой! – жизнерадостно вещала «колдунья», - Но зато он прекрасно годится для работы по дому – дров там наколоть или воды принести…
Участники «консилиума» синхронно вздыхали и строчили что-то на пергаментах. Только Мерлин, оказавшийся молодым парнем с длинными уложенными в аккуратную прическу волосами и смазливым личиком, недовольно морщился, но тоже что-то черкал.
Воин не выдержал и, подойдя к краю импровизированного помоста и тем самым вызвав новый поток охов и ахов, заглянул в пергамент Мерлина, благо тот сидел в первом ряду. На листе великий волшебник задумчиво рисовал цветочек.
-А теперь, - провозгласил Фай-Моргана, - я проведу ритуал «командировка» и отправлю демона в Преисподнюю, чтобы он там набрался сил!
Присутствующие в зале возбужденно зашептались. Курогане только вздохнул – они с магом заранее договорились, что, после «изгнания», пока блондин отвлекает большую часть обитателей крепости, ниндзя поищет зал с Мечом в Камне.
Правда, они не договаривались, КАК будет проходить изгнание. А зря.
Волшебник, он же волшебница, отставил одну ножку, запрокинул голову, простер руку к потолку и начал выразительно зачитывать заклинание:

Рожу все врагам намоет
Куро-тан, их повстречав.
Или матом их покроет
Или врежет, не шутя…

Курогане сплюнул и, не дожидаясь, пока помещение заполнится непроницаемым черным дымом, начал спускаться с возвышения, продвигаясь к выходу. В кромешной тьме тонкий девичий голосок взвизгнул:
-Я чувствую, как тьма пролетела мимо меня! Она меня ущипнула за…
Насилие над поэзией на секунду прекратилось, и что-то больно ударило почти свалившего из зала воина по затылку. Кажется, это был сапог мага.
Бормоча нелестные эпитеты в адрес волшебника, Курогане-таки выбрался из зала и, на ходу стирая «охранные каббалистические руны», которыми разрисовал его Фай, отправился на поиски комнаты с Мечом.

Спустя какое-то время (минут десять примерно) блуждания по крепости, ниндзя понял, что искать дальше ему просто влом. В тот момент, когда Курогане начал присматривать стенку, с которой можно начать разрушение Камелота (так ведь легче! По крайней мере, в замке останется всего один этаж и ни одной комнаты), он нос к носу столкнулся с темноволосым парнем лет двадцати, несшим кучу книг и явно очень спешащим.
Эпическое столкновение двух брюнетов не прошло без последствий. Для книг, живописно рассыпавшихся по полу и для парня, последовавшего за ними.
-Простите, я вас не заметил! – поспешно извинился тот, неловко пытаясь собрать уроненное.
-Прощаю, смертный, - торжественно ответствовал ему незаметный Курогане, помогая юноше встать и попутно рассматривая чтиво. Надпись на обложке одной из поднятых им книг гласила: «Макияж в полевых условиях. Том третий. Атака дракона, нападение сарацинов, штурм крепости».
-Интересуешься? – шокировано спросил мужчина, брезгливо протянув парню книгу.
-Нет-нет, что вы! – поспешно замахал руками англичанин, - Это священные книги Мастера Мерлина, я еще слишком молод, чтобы постигнуть их тайны!
-О, - глубокомысленно кивнул воин, а потом выронил «Двести способов уложить волосы при помощи булавы и клеящей травы» и как бы невзначай поинтересовался:
-А тебя, случаем, не Артур зовут?
-Ой, а вы откуда знаете? – удивился ученик Мерлина, а потом испуганно воскликнул:
-Неужели это был ваш крем для лица? Я им случайно меч натер, честное слово!
-Чего? Я что, похож на блондинистого педиковатого мага?! – Курогане возмущенно уставился на Артура, прожигая его яростным взглядом.
Юноша пару секунд ошеломленно хлопал глазами, а потом с облегчением выдохнул:
-Нет, конечно, нет! - потом, вспомнив о приличиях, добавил:
-А как вас, кстати, зовут?
Этот, казалось бы, простой вопрос застал шиноби врасплох. А все потому, что некая вредная алкоголичка, по нелепой случайности ставшая Ведьмой Измерений, строго-настрого запретила им с Фаем оставлять какую-либо важную информацию о себе. Поэтому ниндзя пришлось, как последнему лох… конспиратору сделать лицо кирпичиком и таинственно сообщить:
-Мое имя не имеет для тебя значения. Я здесь по тайному заданию от общества анонимных алкоголиков и твоя помощь вернет нашей главной ее жезл, с помощью которого она не дает коварным трезвенникам пробраться в ваш мир.
Будь на месте Артура менее героическая натура, она бы ни слову подобной чуши не поверила, но будущий король с детства славился чрезмерной впечатлительностью и жаждой подвигов. А посему его глаза засияли, и парень восторженно вскричал:
-Конечно же, я вам помогу! Спасение мира – а особенно, от тряз… трез… березовиков! – дело, не терпящее отлагательств!
-Спасибо тебе, храбрый воин! – восхищенно (ну как же такой поразительной доверчивостью не восхититься-то?) воскликнул Курогане, сжимая тонкую длань Артура в стальной хватке. Так и не отпустив руку юноши, чтобы тот не сбежал, ниндзя деловито потребовал:
-А теперь отведи меня к месту, где хранится Меч в Камне.
-Зачем? – Артур подозрительно посмотрел на мужчину.
-Как это «зачем»?! – тот неверяще посмотрел на паренька - Это ведь и есть тот самый жезл зеленого змия, который нужно вернуть! Он просто замаскирован!
-А-а-а! – понятливо закивал ничего не понявший парень, - Так бы сразу и сказали! Пойдемте, я вам все покажу!

Как обнаружилось после десятка комнат, где зал с Мечом, Артур тоже не знал. Сначала, конечно, воин этого не замечал, но после того, как вместо нужной комнаты им попался сначала пустой аналог пыточной, потом розовое царство с огромной пушистой кроватью в центре (ученик мага довольно сообщил, что ложе Мерлина покруче будет), затем (совершенно случайно!) ванная комната, оккупированная той самой рыжеволосой девушкой, питавшей страсть к хвостам, рядом с которой брюнеты на какое-то время задержались и, наконец, комната, около двери которой столпились шушукающиеся и хихикающие обитатели крепости, отпихивавшие друг друга от замочной скважины, Курогане заподозрил что-то неладное.
Когда ниндзя уже намеревался спросить о точном маршруте Артура, тот споткнулся и нечаянно ввалился в еще одну комнату. Стоит ли говорить, что именно в ней находился Меч в Камне. А еще – Фай, присевший на краешек булыжника и с невнятными ругательствами стягивавший сапоги. Услышав, что кто-то вошел, маг поднял голову, на которую был по-прежнему надет черный парик, и радостно подпрыгнул:
-Куро-сама, ты пришел! Я уж заждался! – тут он заметил Артура и недовольно поинтересовался:
-Кого это ты тут подцепил? Меня тебе уже недостаточно?
-Уймись, ошибка природы, - сквозь зубы процедил мужчина, - это Артур, ученик Мерлина.
-Какой еще… - Фай вовремя перехватил многозначительный взгляд друга и исправился:
-А-а, Артур…
-Да, - с нажимом повторил Курогане, - Артур.
Тут взгляд воина упал на то, за чем они, собственно, пришли.
-Что это за фигня?
Маг, немного ревниво поглядывая на будущего короля, пояснил:
-Волшебный артефакт, что ж еще.
Курогане фыркнул и повернулся к ученику Мерлина:
-Вот, это тот самый жезл, который ты… хм… должен вытащить.
-Да вы что? – Артур неверяще перевел взгляд с ниндзя на блондина, потом на предмет, застрявший в камне, потом снова на воина, - Это ж пилка.
-Пилка? – недоуменно повторил Курогане, - В смысле?
Фай хихикнул.
-Ну, пилка, - вздохнул юноша, - Для ногтей. Мастер Мерлин такой пользуется.
-А! Теперь я понял! Все ведьмы и колдуны пилят свои ногти! – «догадался» Курогане, а затем с интересом посмотрел на волшебника, - У тебя тоже есть?
Тот покачал головой, пробормотал что-то вроде «это уже не лечится» и кивнул Артуру:
-Господин Артур, будьте добры, вытащите пилку из камня.
-Э-э? – промямлил «господин».
-Это на самом деле замаскированный жезл, - напомнил Курогане.
Парень просиял и бросился к камню, хватаясь за пилку, гордо торчавшую из камня. Та хрустнула, но поддалась. Повоевав немного с орудием маникюрного ремесла, Артур наконец вытащил пилку и победно вручил добычу Курогане, торжествующе сообщив:
-Мир спасен! И не надо благодарностей, ведь это мой долг!
За его спиной Фай невежливо фыркнул и, сунув руку в нагрудный карман, извлек оттуда безжизненный комочек меха.
-Моко-чан, мы нашли меч, можешь просыпаться.
Комочек сонно зашевелился, встряхнулся, потом грозно засверкал маленькими глазками и самоцветом во лбу и яростно заорал:
-АХ ВЫ СВОЛОЧИ!!!!!!!!
Артур зажал уши и приготовился к страшной смерти от вопящего пушистого монстра.
-Я ЗНАЮ, ЧТО ВЫ ЭТО СПЕЦИАЛЬНО!!!!!! НЕ ХОТИТЕ, ЧТОБЫ Я ЗАСНЯЛА ВАШЕ ХОУМВИДЕО И ПОКАЗАЛА ЮКО, ДА?!!!! – с этими воплями Мокона подскочила к невозмутимому Курогане и обвиняюще ткнула в него лапкой:
-Это ты, ты ей посоветовал меня усыпить, чтобы меня не заметили! Признавайся, что вы без меня делали, а?
Фай смущенно захихикал, а Курогане побледнел и сделал робкую попытку слиться со стенкой. Блондин, сжалившись над ним, погладил Мокону по голове и утешающе сказал:
-Прости, Мокона, но мы правда не могли допустить, чтобы кто-то тебя увидел. Честно-честно.
Артур сдавленно пискнул из угла.
Мокона же, смирившись со своей горькой судьбой, все-таки выплюнула меч и взамен проглотила пилку.
А Фай принял от Курогане эстафету по вешанию лапши на уши будущим героям.
-А это, господин Артур, ваша награда, - сообщил он, возвращая Меч на его законное место, - Когда придет время, ты вытащишь его из Камня и примешь великую судьбу…
-Грозы трезвенников, - вставил воин.
Фай открыл рот, чтобы возразить, но тут дверь открылась, и в комнату ворвалась стража, возглавляемая возмущенным Мерлином.
-Схватить захватчицу! Не дайте ей похитить меч!
Предприимчивая Мокона тут же начала телепортацию, и два прекрасных видения в лицах «Морганы» и ее «питомца» исчезли в яркой вспышке света, сопровождаемые криком белого существа:
-Делай что должно и будь что будет!
-Красивые слова… - задумчиво пробормотал будущий король все из того же угла.
Мерлин же яростно завопил:
-Я тебе еще покажу, Моргана! Никто не смеет быть красивее меня!!!

А где-то далеко-далеко от Камелота, в скрытом от людских глаз замке, колдунья Моргана, глядя в зачарованное зеркало, досадливо поморщилась и пробормотала:
-Опять нашел, как меня оклеветать. Гад ты все-таки, Мерлин.

@темы: Кроссовер, Kurogane\Fay, PG-13

---

Цикл Первый: Источник.

[HankAnderson]

Название: Вервольфова седмица.
Бета: Аш Малкавиан а.к.а. Маммон(Глава 1), Elain Eir(Глава 2)
Автор: Tsuiraku Yuki
Фэндом: Tsubasa RC
Пейринг/Персонажи: Курогане, Фай, Шаоран, Мокона...
Жанр: gen
Рэйтинг: G
Дисклэймер: мир и персонажи принадлежат не мне

Глава 1

www.diary.ru/~anime-x/p96642605.htm

Глава 2

Шаг за шагом.
Курогане поднял катану выше, боком чувствуя тепло прижимающегося к нему мага. Но не от страха; у Фая имелась другая причина встать под прикрытие товарища: он приценивался к силе приближающегося по алой тропинке света существу. Краем глаза воин видел, как быстро сменяется выражение его лица с напряженного на крайне изумленное. Невзирая на недавнее состояние, он весьма и весьма неплохо держался, однако, выглядел растерянным, попавшим в капкан. И в принципе так оно и было - они все угодили в один огромный капкан. Только больше чем им перепало мальчишке и неизменно болтливой маньчжу, канувшей в Лету и, до сих пор, не подававшей признаков жизни. Вобще никаких признаков.
Было бы до слез увлекательно, не стань путники сами заложниками незапланированной трагедии, и более того - ее главными участниками.
Снежный барс ощетинился... неестественно мраморную белизну кожи не затмило даже красное свечение луны, добавляющее иронии в и без того далеко не воодушевляющую атмосферу случившегося.
Курогане хмыкнул; если бы сущность вампира не была подавлена вернувшейся магией, привычно голубые глаза наверняка запылали бы золотом с вертикальным зрачком в центре. Ну чем не хищная, вышедшая на охоту кошка?
Впрочем, насчет того, кому отводилась роль жертвы, а кому охотника, шиноби сомневался.
Дернув плечом, тем самым приказывая магу отцепиться от судорожно сжимаемого рукава, он скользнул левой ногой немного вперед, принимая боевую позицию. Меч медленно пошел по дуге в сторону, готовый нанести сокрушающий удар, если приближающийся предполагаемый оппонент не оставит иного выбора.
Не прошло и минуты, как среди деревьев показалась размытая тень, уверенно вырастающая во вполне различимый силуэт. А затем, громко причмокнув, перед ошарашенными путешественниками вырос, словно преодолевший последние метры за долю секунды... старый сгорбленный дедок, подозрительно напоминающий представителя горного народа из детских сказок. То бишь гнома.
Курогане никогда раньше не видел гномов. Он о них слышал. Слышал еще от бороздившего сейчас просторы леса Шаорана, когда тот, будучи в здравом уме и памяти, в перерывах между прыжками по измерениям, делился с Фаем и Моконой услышанными или прочтенными мифами и легендами. Сам Курогане слушал в пол-уха, но общий смысл таки уловил. И теперь, пялясь на приветственно вздернувшего ладони дедка, понял, что такими, в общем-то, он гномов и представлял...
Маленький, не выше метра ростом, сморщенный будто сушеная слива, ссутулившийся, худощавый, и вероятно беззубый. Изборожденное глубокими морщинами лицо пряталось под густющей бородой - не седой, а скорее всего именно серой. Хотя при алом свечении проклятой луны разобрать было трудновато. Из-под не менее густых усищ растягивался кривой ухмылочкой рот, причмокивающий потрескавшимися сухими губами. Живые глазки-бусины сверкали из-под кустистых бровей. Одет был старик подобающе тому, за кого принял его Курогане, не имея более разумного объяснения сией неказистой внешности.
Дурацкая шапка-колпак, исшитая краеугольными узорами натягивалась на лоб, ложась слегка наискосок. Поверх какого-то длиннющего, ниспадающего до самих стоп халата, пестрела застегнутая на аккуратные петельки безрукавка. Талию перетягивал широкий пояс, со свисающей с кожаного ремешка карликовой секиркой. А ноги обуты в башмаки с загнутыми вверх носами.
Поборов желание протереть глаза, Курогане резко выдохнул, но меч не опустил, жизнь давно научила оценивать противника не только по внешним данным, чем мечник успешно пользовался и практически никогда не ошибался. Или - никогда не ошибался.
Этот старик... описать возникшее ощущение не удавалось, а чувство тревоги и не думало испаряться, уютно свив гнездышко в самом доступном уголке курогановского сознания. Сердце забилось о грудную клетку, умело имитируя барабанную дробь. В мозгу так же громко и отчетливо заливалось истерическим звоном то самое, что заставило его приготовить меч, пока они с магом приближались к корчившемуся в болевых судорогах Шаорану - опасность.
Мысленно костеря покрывающееся мурашками тело, мечник сглотнул, смачивая слюной пересохшее горло. Ноги согнулись в коленях; желание ударить прямо сейчас, без промедления, подавлялось с превеликой неохотой. А некий зверек внутри, под названием "второе зрение", отчетливо ловил исходящие от старика весьма впечатляющие эманации абсолютно неподдающейся описанию ауры. Курогане она просто пугала. А он ведь никогда и ничего не боялся, кроме как потерять самое дорогое... часть которого жалась к его напрягшемуся плечу, игнорируя недавнюю "просьбу" отпустить рукав.
Драматизма в общий котел подлил пробежавший между глазеющей друг на друга компанией холодный ветерок, шаловливо прокравшийся за ворот самураю и лизнувший щекочущим язычком по позвоночнику. Настойчиво взывал клацнуть зубами от нахлынувшего внезапной волной животного страха.
Аура старика была... была плотной, осязаемой, напирающей, отчего хотелось отступить, и не просто отступить, а развернувшись на пятках, позорно поджать хвост, стремглав кинувшись наутек. Инстинкты самосохранения давно били тревогу, пожалуй сильнее чем час назад, когда он нашел себя сидящим в болоте, памянуя мохнатую белую тварь отнюдь не лестными эпитетами.
Воину никогда раньше не доводилось встречать существ с подобной аурой. Если бы он был псом - как любил поименовать его маг, то шерсть на загривке давно встала бы дыбом, а угрожающий оскал дал бы фору последней "улыбке" мальчишки. Даже у демонов Сувы аура не имела "плоти", она была видима, но не более. У старика же...
- Опусти ножечек, мо'лодец, - продолжая успокаивающе держать раскрытые ладони проговорил незнакомец, - не то поранишь кого ненароком.
Голос звучал мягко и успокаивающе. Так обычно говорят знахари или ведуны. Первосвященники или волхвы. Однако шиноби отчаянно оттолкнул сползающее весенней оттепелью к бунтующему сердцу лже-спокойствие. Уж лучше собственными силами обуздать бравший контроль над разумом страх, чем поддаться увещеваниям внушающего приснопамятный же страх незнакомца.
- И вправду, Куро, опусти, - Курогане не заметил как разжались, наконец, чужие пальцы, а их обладатель, ободряюще хлопнув товарища по макушке, отпустил неизвестному вежливый поклон.
Дедок довольно клацнув языком, поскреб переносицу, поклонившись в ответ.
Поймав челюсть на полпути к матушке-земле, шиноби уставился в белобрысый затылок, убеждая себя, что это не есть галлюцинация - несносный маг изменился в мгновение ока, осмелел, оставив недавний недуг на попечение своему боевому товарищу.
Неужели капкан приоткрылся, позволяя кошке показать коготки?
- Эй..., - меч Курогане опустил с превеликой неохотой, не спешил прятать обратно в ножны - верный Гинрю готов был в любой момент взметнуться снова, дай старик для этого малейший повод.
- Прошу прощения за Куро-пона, - самурая передернуло - Фай говорил с ненавистной ему улыбкой, выпуская наружу достаточно лживой маски, которую уже давно не натягивал.
Явно перебирая на себя роль парламентера, волшебник выступил перед существом, предостерегающе надавив другу каблуком на носок ботинка, отчего тот возмущенно зашипел, но от комментариев воздержался.
- Полагаю Вам известно кто мы, и зачем здесь, - проговорил Фай, нарочито медленно произнося предложения. Правая кисть его исполнила круговое движение, повторяя путь меча ниндзя. На Курогане повеяло теплом, а между проворных пальчиков заклинателя промелькнула желтая искра; Фай читал исходящие от старика волны на свой манер. Однако, судя по напрягшимся желвакам, процесс шел не совсем так, как планировалось. Да и планировалось ли вообще? Мечник заподозрил, что тот действовал наобум, избегая сложных размышлизмов и теорий, а логику пнул подальше с билетом в один конец, полностью доверившись верной подруге - интуиции. И почему-то подумалось - правильно делает.
- Кто вы - мне известно, - добродушно промолвил дедок, поглаживая бороду, - Частично. А вот зачем вы здесь - спорный вопрос. Сюда путники не часто захаживают. Вернее - когда захаживают, то совсем не так, гм, картинно.
То что собеседники при этом понимали завязавшуюся осмысленным разговором речь не удивило, казалось, ни одного из них, хотя Курогане отметил про себя, что это не спроста, и ,возможно, близкое местонахождение Моконы здесь ни причем.
- Стало быть, Вам известно и то, - лучился дружелюбностью Фай, бесцеремонно проигнорировав попытку Курогане съязвить, - что случилось с нашим товарищем?
Старик поднял брови.
- Странно, милейший, не спрашивать в первую очередь кто Я, - рот его оскалился, демонстрируя ряд игольчато-острых зубок - все-таки не беззубый - выделяющихся в красном свете не хуже кожи мага.
- О! - Фай недвусмысленно кивнул, - это само собой, но сначала нам бы хотелось узнать, что произошло с нашим другом, куда мы попали, а уж потом - кто Вы, правда Куро-сама?
Маг обернулся к воину - его голубые глаза, словно впитавшие саму тьму, явственно предлагали "подыграть", держаться позади и ни при каких обстоятельствах не вмешиваться. Видеть бесстрастное - впервые настолько бесстрастное, - лицо спутника, Курогане было непривычно, непривычно неуютно. И этот приказ во взгляде... Черт! Ишь как быстро оклемался! Что же ты задумал, сволочь?! Что же ты такое понимаешь, чего не могу понять я?!
То, что роль лидера перетягивали самым наглым образом, задела мечника за живое. Оказаться слабаком в подвластной лишь волшебнику стихие, и это в неполный час пребывания в чужом и самом подозрительном мире ему вовсе не улыбалось. Тем не менее, приходилось признавать правоту некой блондинистой несуразности - что бы она ни затеяла, - и временно передать оной атрибуты "папочки", к коим воин, за долгое пользование, банально привык.
- Вервольфова Седмица, - текущие в черноволосой голове мысли прервал хриплый шепот старца, - Время Перемен изменило мальчика в то, что кружит сейчас по моим владениям.
- По вашим! - если бы Фай не был магом, то выкрикнутая фраза была бы произнесена в унисон, однако тот лишь поджал губы, позволяя Куро высказаться. - Да где же мы, черт побери, и кто ВЫ такой!
Вместо ответа старик проворно подскочил, преодолев разделяющие их метры одним плавным прыжком и, схватив шиноби за настоящую руку, жадно куснул указательный палец.
- Ты что, старый хрен, с дуба рухнул?! - опешивший мечник дернул конечность назад, чувствуя как жар охватывает кисть так же, как и при ранении когтями, порезы от которых - хоть и перевязанные заблаго припасенным запасливым Фаем бинтом, - все еще саднили.
- С него самого, - довольно жмуря маслянистые глазки, незнакомец с видимым удовольствием слизал с обветренных губ капельки крови, оставшиеся с прокушенной кожи, - сильная она у тебя, витязь - не волчья, но сильная. Поэтому не задело тебя Время Перемен.
- Чего?! - Курогане сжал поврежденный палец пальцами левой намереваясь залепить прыткому старикашке в челюсть, как еще недавно мечтал залепить магу.
Фай же, невольно усмехнувшись, покачал головой, жестами прося постепенно становившегося невменяемым спутника не делать глупостей.
- А того, - хихикнул старик, оборачиваясь к белокурому юноше и довольно мурлыкая, - На то она и Вервольфова Седмица - волчья. Ты же пес, - незнакомец вновь устремил свой взор на воина, - цепной пес - невольник собственного долга. Как бы ни длина была цепь, и как бы далеко ты не ушел от хозяина, ты все равно вернешься назад, пройдут годы или десятилетия - неважно. Не волчья у тебя душа - не свободная. Ведь нет в мире более свободного зверя, чем волк...
- Сколько бы волка ни корми - все равно в лес смотрит, - грустно так пояснил Фай отворачиваясь, - да?
- Да. Тот мальчик - волчонок в душе. Свободен, не окрепший будущий волк. Вот его и зацепило... Время Перемен. Вы так и не поняли куда угодили, верно?
В тот миг, когда алый свет неожиданно поблек, пропуская сквозь себя свет перламутра, не менее алые глаза "черного пса" прошлись по белой коже мага, впитывая образ смеженных век с подрагивающими ресницами и прикушенную нижнюю губу. Что-то влажное и прозрачное стекало по щеке.
Кровавая луна затягивалась. Над кронами печальных сосен повеяло зимним ветром, медленно оседающим вниз, к корням и травам, рисуя сверкающей палитрой изморози иней. Красное небо размывало синей акварелью, втягивая рубиновые оттенки широкой спиралью, сгребая невидимым водоворотом и комкая в исчезающий розовый клочок. Багряная ночь заканчивалась. На ее место ступала ночь синяя, синяя, как и в других мирах, синяя и непроглядная, а далеко в бесконечности, над синими же облаками, светила желтая луна... как и в других мирах, такая же желтая.
- Источник, - Курогане пришлось изрядно постараться, чтобы избавиться от наваждения. Старик с интересом следивший за его реакцией возвел указательный палец высоко над колпаком, призывая к вниманию. - Лес подстраивается под вас, меняется для вас, но против вас. Лес...
- Не хочу знать! - крик надломился, глуша короткий всплеск эмоций. Шиноби сорвался с места, и, добравшись до мага, схватил за подбородок, поворачивая к себе лицом - щека была сухой.
- Он тоже свободен, - усмехнулся старик - указательный палец переместился на молчавшего волшебника, - ему некуда идти, некуда возвращаться. Вот он и следует за псом. За волчонком. По собственной воле и неволе следует. Однако - не волк. Редкий зверь... вот и не трогает его Лес.
- Слушай, старый, - Курогане загородил товарища спиной, толкнув локтем, чтобы не вздумал припираться - атрибуты "папочки" перекочевывали к законному владельцу, - я же сказал - не хочу знать! Нам нужна информация о мелком, о том, где искать и как вернуть в прежний облик. Остальное нас касаться не должно.
"Куро-сама! Не смей! Не вмешивайся!"
Гулкое эхо ворвалось в голову, больно полоснув по нервам. Злобно оглянувшись на Фая, самурай оторопел: губы его были сомкнуты, а голос, ворвавшийся в мысли звуковой волной продолжал бродить внутри, выдавая новые и новые сердитые указания.
"Мыслеречь?! Какого дьявола, маг?!"
"Просто не лезь! Скоро я сам все объясню, а пока держи в узде свое негодование!", - и добавил уже мягче: "Возможность подраться представится тебе гораздо раньше, чем ты можешь вообразить".
- Лес, - багряный взгляд вернулся к незнакомцу, - мои владения. И, полагаю, один из вас догадался о том, кто Я.
- У меня возникли кое-какие предположения, - пальцы Фая повторно вцепились Курогане в плечо, однако фальшивая улыбка переросла в нечто большее чем то, что он привык видеть, - но смело заявлять их вслух я воздержусь, пока не получу подтверждение.
Зависла длинная пауза. Шиноби напряженно вдохнул морозный воздух. Повинуясь какому-то наитию, он осторожно провел свободной ладонью по лопаткам товарища и тут крохотный электрический разряд пробежал от ногтей к предплечью. Суставы протеза на миг пришли в неподвижность, потом же, очередным гонгом в мозгу накатило некое помутнение рассудка и краски "синей" ночи растеклись рябой лужицей, сужаясь до одной единственной точки - старика в нелепом колпаке.
- Что ж, - вышеупомянутый старик погладил бороду, привычно причмокнув, - тогда позвольте пригласить вас в мою скромную обитель, и там поведать вам то, что вы хотите знать, - засеменив короткими шажками, дедок прошествовал мимо замерших друзей, - а о пропаже не беспокойтесь, пока не минет Вервольфова Седмица, здесь не будет никого и ничего, во что бы он мог вонзить свои отросшие клычки. Ну, кроме вас, разумеется. Лес останется пустым.
- Кто ты? - низкое рычание.
"Он хозяин, Куро-сама", - голос Фая впился в сознание тысячью игл, заставив Курогане скрипнуть зубами едва ли не до привкуса эмалевой крошки: "Повелитель этого мира. Божество. Я еще не все понял, но мне кажется, я был тогда прав, назвав мир вакуумом, вместилищем чего-то..."
- Я божество, - словно ответом на мыслеречь послышался хриплый шепот, - но я не всесилен. Когда наступает Волчья Седмица, я всего лишь дряхлый старик, а баллом правит Лес. Вам не следует здесь оставаться. Ваш волчонок не первый, кого одурманило Время Перемен. Поэтому следуйте за мной, если не хотите пасть жертвой уже взрослого волка.
Не дожидаясь возражений, незнакомец засеменил дальше, сгорбившись в три погибели, напоминая теперь обыкновенного подкошенного старостью смертного, предлагающего ночлег заблудшим путешественникам.
"Маг?"
Руки Фая сомкнулись на широкой спине Курогане, крепко вжимаясь в ткань за широким воротом. Мочку уха обожгло горячим дыханием, а когда шею защекотали непослушные пряди светлой челки, слуха коснулся протяжный свист и плеснувшиеся освежающим приливом слова на наречии до тошноты знакомого языка, которым воин только учился владеть.

@темы: Fay, Джен, Kurogane, Tsubasa:RC, Syaoran, White Mokona, G

---

7:22 фанфик

[Helga_Zver]

Название фанфика: «…неравный бой между сердцем и судьбой…»
Автор: Lady_of_the_time
Бета: я да ворд.
Фендом: Хроники крыльев
Пейринг: КФ
Дисклеймер: всем поровну.
Предупреждение: Ничего на свете лучше нету, чем набить травою сигарету… Шучу. Работа вроде серьезная. И так как я выставляю свое творчество в первый раз – буду рада комментариям и критике.

полюбопытствовать

« Не пугайся слова «кровь» -
Кровь, она всегда прекрасна,
Кровь ярка, красна и страстна,
«кровь» рифмуется с «любовь»
Б. Окуджава.

- У тебя не спрашивают твоего мнения, просто скажи, ведьма!
В ответ лишь раздраженно хмыкают.
- Пожалуйста, Юко-сан! – наконец Фай опускается до мольбы.
Ведьма Измерений хмурится, кривя губы.
- Зачем тебе это? Хочешь, вновь сведу с Камуи и Субару? За определенную плату, разумеется.
- Нет. Помоги встретиться с другими вампирами. Я заплачу.
- Хорошо, - Юко прикрывает глаза. – У меня есть один знакомый вампир. Вернее, вампирша. В параллельном мире.
- Скажи, как ее найти и какова цена?
- Цена уже уплачена. Следуй за песней.
Связь прервалась, а Мокона сонно пошевелилась.
- Вы закончили? Все в порядке, Фай?
- Да. Можешь идти дальше отдыхать.
- Я пойду к Куропону. У него сегодня плохое настроение.
«Впрочем, как обычно. Из-за нас.»
Подождав, когда ушастый зверек скроется за дверью, вампир откинулся на подушки.
За окном чернела ночь, поглощающая любые звуки. Инфинити. Такая честная страна, поделенная на добро и зло. На черное и белое. Все предельно искренне и просто. Никаких полутонов. Все как ты любишь, Курогане. Так почему же тебе это место так не нравится? Потому что все здесь перестали притворяться? Скинули маски? Конечно, сложнее всех приходится мальчику с именем и внешностью Шаорана. Да и принцессе нелегко. Дети выросли. В глазах стоит недетская грусть, которая раньше не возникала ни при каких обстоятельствах. Во всяком случае, не задерживалась надолго. Они начали терять веру в то, что это путешествие закончится благополучно. И некому эту веру поддержать. Ну не глупым же взрослым, у которых нет сил справиться со своими проблемами? Не ему, вампиру, жаждущему смерти. Ведь именно за этим он ищет себе подобных. Потому что хочет узнать способ умереть так, чтобы в последние минуты не видеть яростных, полных боли, алых глаз. Вдали от них, иначе будет больно. Только так. Но как же найти эту вампиршу? Что значит «следуй за песней»? От тяжелых мыслей мага начало клонить в сон. Закрыв глаза, он погрузился во мрак. Послышалась тихая музыка. Зовущая. Фай потянулся ей навстречу. Вскоре в темноте вспыхнула яркая, реалистичная картинка. По небольшой, уютной кухне в теплых тонах, танцуя, двигалась невысокая девушка. И пела. Волшебно пела.
- В тень уйдя от света белого
И устав смешить людей,
Глядя в треснувшее зеркало,
Плакал пьяный лицедей…
Фай вздрогнул. Девушка тем временем успела расправить скатерть, задернуть занавески, зажечь свечи и поставить маленький чайничек.
- Чья судьба была им прожита -
Непонятно до конца,
Отличить и сам не может он
Свою маску от лица…
Она была одета в шелковый халат, больше похожий на кимоно. У нее были длинные, гладко зачесанные, черные волосы и безумно голубые глаза. Внезапно девушка повернулась к нему и улыбнулась.
- Кто поверит, кто поверит комедианту,
кто сотрёт с лица его не воду, а слёзы,
знает ли хоть кто-нибудь с чьим именем на губах
шагнёт он к барьеру?..
У блондина закружилась голова. За его спиной раздался ворчливый голос.
- Точно, все про этого глупого мага.
- Курогане?! – по лицу Фая впервые за долгое время скользнуло дикое изумление.
- Здравствуйте, гости! Что будете пить?
Вампир вновь подскочил. Странная девушка по-хозяйски раскрыла шкафчик с чашками и рюмками и выжидающе посмотрела на них.
- Желательно что покрепче, - легко нажав на плечо Фая, Курогане вынудил его опуститься на стул, сам уселся на соседний.
На столе возникли изящные хрустальные рюмки.
- Вижу, ты не особенно удивлена, - немного грубовато сказал нинзя.
- Вижу, ты не особенно удивлен, - в тон ответила хозяйка. – Ко мне часто заглядывают незваные гости, последовавшие моему пению. Можете звать меня… Юко. Это не настоящее имя.
- Ты вампир? – замер маг.
- В какой-то степени да, - хмыкнула Юко. – А вы Курогане и Фай, верно?
Они кивнули.
- Почему здесь Курогане? – появление нинзя никак не входило в планы Фая.
- Ты отозвался на мое пение, а так как у вас одна кровь на двоих, он тоже услышал его. Я думала, ты уже привык к тому, что вы в одной упряжке, - девушка достала одну бутылочку, понюхала ее, поморщилась, достала другую и начала разливать.
Фай отвернулся. Глаза Курогане говорили сами за себя.
- Что значит в какой-то степени вампир? – спросил брюнет.
- Хм… Фай, ты как маг, когда-нибудь слышал что-нибудь о ведьмах?
- Я знаю только одну. А на моей родине были сказки о шабашах и ведьмах, поклоняющихся Сатане.
- Фу, какая глупость. Сатаны, равно как и Бога, не существует. Это абстрактное Зло и Добро, придуманное для людей, чтобы им легче было определять где что. Чистого и полного Зла и Добра не существует. Есть только Судьба – переплетение этих сил. Хоть отдельные примеры есть. Таково Инфинити – целиком выдуманный и лживый мир. Такие миры хороши для тех, кто задумал поиграть в «хорошо-плохо». Кому лень выбирать. Кому страшно выбирать. Там все решают за вас. Вам нужно всего лишь выбрать цвет, в котором вы смотритесь более выйгрышно.
То, что ведьм много – тоже заблуждение. Существует Когорта – двадцать две ведьмы с сильными способностями с различных миров. Я – одна из них, как и Ведьма Измерений. Это мое главное предназначение. А вампир я уже второстепенно.
Юко села и запела.
- Время движется под музыку в ритме танго
Шаг вперед, шаг назад. То прыжок, то зигзаг…
Фай, ты знаешь, что раньше вампиры завлекали своих жертв чарующим пением? Сейчас так уже не делают, но манящий голос – смертельное оружие до сих пор. Мы по сути жуткая, но элегантная раса. Нельзя думать о вампирах как о чудовищах, жаждущих крови. Многие из них отзывчивы и благородны.
- Ты пьешь кровь? – наклонив голову, спросил Курогане.
- Нет. Из-за магических способностей мне это не нужно.
Ведьма соскользнула со стула и встала за спиной мага.
- Вы очень необычны. Ты, Фай, чарующе красив и очень силен, потому что пьешь живую кровь. Единственный, надо сказать. Во всех мирах вампиры нашли замену «естественного питания». Нет, - она заметила, как он вздрогнул, - ты не сможешь питаться ничем другим. Уясни, ты завязан на Курогане… Прости, на его крови.
Брюнету почудилось, что она неспроста обмолвилась. Ее взгляд переместился на нинзя.
- Ты же, воин, интересен по-иному. Есть немногочисленная группа людей, чья кровь считается «деликатесом». Их запах сводит с ума и нужна большая выдержка, чтобы не пойти на поводу.
- Я ничего не ощущаю, - глухо сказа Фай, стараясь не столкнуться взглядами с Курогане.
- Во-первых, ты не пробовал крови других. Тебе не с чем сравнивать. А во-вторых…- она наклонилась к уху мага и шепнула – разве ты уже не сошел с ума?
Юко засмеялясь и отошла.
- Падай рядышком со мной, мой падший ангел,
Не смотри в небеса, посмотри мне в глаза.
В их глубине немой вопрос,
В их глубине идет один и тот же фильм,
О том, как опытный игрок
Все проиграл, поверив призрачной любви…
Некоторое время все сидели молча. Не смотря на несколько неприятны разговор, на кухне было необычайно уютно. Курогане, расслабившись, потягивал какой-то алкогольный напиток. Фай тоже пил, но пил быстро, часто доливая. Ведьма разделывала гранат, взяв его откуда-то из воздуха. Рассыпавшиеся зерна алели на белоснежной скатерти, переливаясь в огне свечей.
- Ты любишь гранаты? – кажется, этот вопрос гости задали одновременно.
- Не знаю. Может быть.
…Спрячем слезы от посторонних,
Печали нашей никто не понял,
И слов не разобрать,
Когда в разгаре маскарад…
Она опустила ладонь на стол, нечаянно придавив несколько зерен. Брызнул сок. На скатерти остались красные пятна. Юко поморщилась.
- Вам пора. Фай, запомни: вампиры не становятся монстрами только потому, что пьют кровь. Особенно, если кровь они берут с согласия. Вампиры чуют ложь и категорически не могут лгать сами. Не верьте Инфинити. Не давайте верить в него своим спутникам.
Голос девушки стало слышно размыто, как сквозь толщу воды.
- И последнее. Вампир не может умереть, пока его кто-то ждет. И пока он сам кого-то любит.
Спрячем слезы от посторонних,
Простим друг друга и зла не вспомним
Никто не виноват,
Когда в разгаре маскарад…
Фай открыл глаза. Он лежал на кровати в своей комнате, скинув все подушки на пол. Легко поднялся, взглянув на стену. Два часа ночи. Прошел всего час с тех пор, как он заснул. Хотя было ли это сном? Во рту – вкус алкоголя, в теле – приятная расслабленность. На душе необычайно легко, в первый раз с посещения Кислотного Токио. В первый раз он не ощущает отвращения к своей вампирской сущности, к золотистому глазу, к отличной видимости в темноте, к чарующему голосу… Что там Юко говорила про волшебное заманивающее пение? Фай усмехнулся и, припомнив песни Целеса, тихо запел.
- Есть красота, подвластная времени
И вечная красота
Но нас подведёт наше слабое зрение
А тёмный инстинкт предаст

Есть вспышки, что длятся доли секунды
Есть свет, что будет всегда
Есть просто друг и есть друг, который
Никогда не предаст…
Фай даже не услышал шагов Курогане. Лишь шепот.
- А если не просто друг?
Дальше были поцелуи со сладким привкусом крови. Дальше были торопливые «прости» и сводящие с ума «прощаю». Дальше было так, что даже ночь насквозь лживого Инфинити не смогла поглотить все звуки. Этот мир содрогнулся до основания, потому что чувство любви для него – губительно, оно стирает грани добра и зла. Потому что когда любишь, прекращаешь обращать внимание на цвет…
Где-то далеко-далеко рассыпалась в прах девушка с фальшивым именем, которой на короткий час была дана власть самой Судьбой, чтобы свести тех, кто предназначен друг другу. Очередная Ведьма Судьбы, похожая на бабочку-однодневку, умирала – но с улыбкой на губах…
- Да, Когорта ведьм действительно существует. Но такой ведьмы у нас нет.
Фай бережно держал на коленях спящую Мокону и ласково перебирал жесткие черные пряди Курогане, который спал так крепко, что даже не слышал, как проснулся Фай и начал разговор с Ведьмой Измерений.
- Тогда кем же была эта девушка? Вы должны знать, раз отправили меня к ней.
- Меня попросили об этом во сне. Я ее не знаю. Но, должно быть, это была Ведьма Судьбы. Иногда появляются девушки, наделенные огромной силой и с определенной целью. Как только эта цель выполнена – они исчезают. Умирают. Ведьма Судьбы не может существовать постоянно. Она в любом случае будет человеком, а значит, будет иметь свое мнение и свои пристрастия. Судьба не может быть такой. Потому и появляются такие «однодневки». – Юко грустно улыбнулась.
- Она не знала своего имени, а еще не знала, любит ли она гранаты или нет, - с болью сказал маг.
- Это их судьба. Цена же встречи с ней была уплачена вами двоими. Вашими страданиями и бедами.
- Значит, это Судьба?
- Судьба…

- Изанами, означающее «влекущая к себе». Твое имя Изанами. – сказал маг, встречая рассвет. В ту ночь он так и не заснул…

А когда настало время очередной партии, Фай и Курогане с удивлением осознали, что границы квадратов шахматной доски стали размытыми, черный стал светлее, белый – темнее.
Инфинити рушилось.
- Говорите, совпадений не бывает, бывает только неизбежность? Значит неизбежно то, что мы продолжим с этим бороться. А остальные пусть сидят со своей Судьбой и не встают у нас на пути. Ведь так?
И увидев изумление и робкую надежду в глазах их Шаорана, ошарашенную улыбку их принцессы, ухмыльнувшись одобрительно улыбнувшемуся своему Куропону, Фай рванулся в бой.
Ведь до конца еще далеко, да?

Прости меня именно за то, что я выменял
Тебя на одну минуту прошлого.
За что на мою свалилась голову
Внезапная эта ностальгия?
Ты зрелая, смелая, чёрным по белому
Пишешь проверенные истины,
Они надоели мне немыслимо,
Опомнись, ведь мы же не такие!

Это был неравный бой
Между небом и людьми
Между сердцем и судьбой
Под названьем се ля ви.
Победитель будет прав,
Проигравший просто жить,
Остальное лишь игра -
Под названьем се ля ви.

От берега к берегу, как до Америки,
Пол океана самолётами.
Возьми мои крылья - хочешь ? Вот они!
Душа просит в небо - помоги ей!
Прости меня именно за то, что я выменял
Тебя на одну минуту прошлого.
За что на мою свалилась голову
Внезапная эта ностальгия?

Это был неравный бой
Между небом и людьми
Между сердцем и судьбой
Под названьем се ля ви.
Победитель будет прав,
Проигравший просто жить,
Остальное лишь игра -
Под названьем се ля ви.

@музыка: Настя Задорожная - Подруга

@настроение: отличное

@темы: Tsubasa:RC, Яой, Kurogane\Fay, PG-13

---

Role Model

[Yharnam]

Название фанфика: Role Model
Автор: himawarixxsandz
Оригинал: здесь
Перевод: VardaElbereth aka Цветок Коноплянника
Бета: Shinigami
Фэндом: Tsubasa RC
Пэйринг: Ашура/Фай
Рэйтинг, жанр: PG-13 (T) - для последней части. Первые три - PG
Дисклеймер: Все принадлежит CLAMP и автору
Примечание переводчика: Всем поклонникам Ашуры-о посвящается



1. Отец.

Когда Фай только привыкал к новому миру, Ашура был его отцом.
Он был единственным человеком, который обращался с Фаем соответственно его возрасту. Независимо от того, через какие ужасы ему пришлось пройти, ребёнок оставался ребёнком.
Маленький бледный мальчик сидел на постели, с отмытыми от крови волосами; его глаза – слишком светлые, чтобы быть сапфировыми, слишком красивые, чтобы быть просто синими – не выражали никаких эмоций. Поражённый. Отказывающийся верить.
Газовый балдахин над кроватью отгораживал его от остального пространства комнаты. И тут в дверь постучали. Фай поднял голову на шум, но больше никаких действий не предпринял. Не знал, что делать дальше. Затем вспомнил, что когда кто-то стучится, ты должен пригласить его или её войти. Но он привык к тому, что чаще люди просто вламывались в комнату с копьями и рассерженными криками.
- Войди… - Фай прикрыл глаза – Вой…ох, войдите…
Его голос прозвучал настолько тихо, что он не был уверен, что человек снаружи услышит его. Но он не знал, как сделать его громче. Ведь кто-то может выбранить его или даже дать пощечину – за то, что опять нарушает порядок.
Первое, что заметил Фай – глаза. Тёмно-серые, почти чёрные, но такие тёплые – такие добрые… и нежные. Фай никогда не видел таких глаз.
Следующая особенность – волосы. Полная противоположность Фаевым: не развевающиеся светлые, а тёмные, прямые. Но такие же лёгкие.
- Как мы поживаем? – поинтересовался, улыбаясь, Ашура. А вот голос у него был такой же – заботливый, мягкий.
Фай изумлённо посмотрел на мужчину – своего короля.
- Больно, - сказал он просто, почти шёпотом.
Его новый король присел рядом с ним. Это показалось довольно странным: такое пугающее вроде бы действие несколько утешило Фая – самого жалкого из всех живущих людей… если его вообще можно было назвать человеком.
- Я знаю.
Фай не думал, что Ашура знал что-либо.
- Я понимаю, что больно.
Фаю казалось, Ашура ничего не понимал вообще.
- Прости.
При этих словах глаза Фая расширились. Первые эмоции, которые он выказал с тех пор, как, всхлипывая, назвался именем близнеца.
Он был почти уверен, что Ашура действительно сожалел, хотя и не знал, о чем.
- Ты…вы извиняетесь…вы ведь не…не должны этого… делать? – выдавил Фай. Его взволнованный, слегка расфокусированный взгляд встретился с пронзительно-ясным Ашуры.
И каким бы странным это не казалось, Фай чувствовал, как его обнимают большие и такие надёжные руки. Никогда он не чувствовал себя в большей безопасности.
- Я знаю, что не должен. Я прошу прощения просто так.



2. Наставник.

Когда Фай был еще маленьким мальчиком, Ашура стал его наставником.
Он был замечательным – так высоко оценивал его Фай. В конце концов, король обладал не имеющей равных магической силой.
- Ваше величество, их так много, - пробормотал Фай, проведя маленькой бледной ладошкой по корешку книги толщиной, наверное, с него самого. – И это всё мне?
Ашура вскинул руку, указывая на просторное помещение библиотечной залы. Книжные полки возвышались до потолка; когда он шёл по переходу, они казались бесконечными.
- Для меня нет такого понятия, как «знать слишком много». Я отдыхаю во время чтения, оно буквально захватывает меня. Возможно, ты тоже найдешь это увлекательным? – улыбнулся он.
Когда Ашура так улыбался, Фаю нечего было возразить.
- Я уверен, что так и будет, - ответил Фай. Он хотел улыбнуться так же, как король. Но все, что смог сделать – склонить голову и прикрыть глаза. Изящные движения, но в них – ни капли теплоты. Мальчик прижал книгу к груди.
Ашура выглядел счастливым, потрепав мальчика по макушке и опускаясь на колени перед ним так, чтобы оказаться на одном с ним уровне.
- А может, ты хочешь, чтобы мы вместе почитали? В библиотеке по ночам довольно холодно, а твоей комнате теплее. Я могу приказать принести несколько моих личных книг… Ну так что?
Фай удивлённо моргнул:
- Ой... Ваши книги?.. – еще крепче прижал книгу к себе. – Да.
- Вот и славно, и замечательно.
Проведённое в наполненной трупами темнице детство особого толчка к саморазвитию не даёт. Но сейчас у Фая было предостаточно времени – и что же он обнаружил?
Он оказался на удивление прилежным учеником.
Однажды Фай сказал, что полюбит книги ради того, чтобы порадовать Ашуру. Но так получилось, что книги понравились и Фаю. Особенно посвященные магии. Даже магии исцеления. Но Фай был способен лишь разрушать.
Ничего удивительного.
Пусть Ашура не смог научить Фая исцелять, несмотря на то, что был замечательным учителем, кое-что Фай все-таки усвоил. И это полностью компенсировало его печальные успехи в лечебной магии.
Ашура научил Фая улыбаться.



3. Брат.

Когда Фай рос, Ашура был его братом.
Фай изучал магию. Все, что ему тогда требовалось – практика. Но он рос, это было неизбежно. И теперь ему был нужен не отец или наставник. А друг.
Тонкие лучи света следовали за кончиками его пальцев, закручивались вокруг него единым потоком. Взмах бледной руки – и руны замерли в нужном порядке; вода взметнулась вверх, как от взрыва – и вернулась обратно, в широкий бассейн.
Ашура поаплодировал ему. Улыбнулся – и сейчас Фай мог улыбнуться в ответ.
– Блестяще, - похвалил король. – Но… мне хотелось бы знать, что же побудило тебя создать бассейн?
- Озера постоянно покрыты льдом, - объяснил мальчик.
Про себя Ашура отметил, что его голос начал звучать иначе – почти как у мужчины.
– Я как-то слышал о магии, заключенной в воде… И я никогда еще не плавал.
Ашура приподнял бровь в изумлении:
- А ты хотел бы научиться?
Фай пожал плечами, усмехнулся:
- Я всегда смогу сделать это самостоятельно. Ваше величество, Вы уже научили меня всему.
Ашура чуть склонил голову: похоже, размышлял над словами мальчика…или уже юноши?
- Разденься, оставь только брюки. Это будет…несколько мокро.
Выражение восторга на лице Фая спрятать было трудно. Он скинул с себя шубу, куртку и снял рубашку. Обернулся – Ашура тоже уже был обнажён по пояс.
Казалось, что в помещении кончился кислород. Либо лёгкие Фая внезапно потеряли способность правильно функционировать. С глазами тоже было что-то явно не так: все, на что он мог сейчас смотреть – полураздетый Ашура: подтянутая фигура, длинные руки, бледная грудь и так далее. К тому же Фай никогда раньше не видел короля без одежды – и поэтому не смог удержаться от того, чтобы не скользнуть взглядом ниже.
Но опомнился – моргнул и скрыл смущение под улыбкой. Если бы он так же мог утаить странное ощущение тепла во всём теле…
- Так мы будем плавать? Или ты предпочтёшь так и стоять здесь до конца дня? – рассмеялся Ашура – перед тем, как грациозно нырнуть. Фай вновь улыбнулся и последовал за ним.
Замковая прислуга заканчивала выполнение своих ежедневных обязанностей под почти мальчишеский смех, плеск воды и шутки. Звуки доносились из главной залы, и это было ну очень похоже на короля и его воспитанника.
Звёзды Целеса, наблюдавшие за их развлечениями, смотрели сейчас на Фая, лежащего на краю бассейна – мокрого, взъерошенного, но счастливого. Ашура сидел, опустив ноги в воду, более спокойный, чем мальчик, но такой же мокрый и довольный.
- Ты быстро учишься, - заметил он.
- А Вы быстро плаваете, - ответил Фай. – Но я почти смог Вас догнать.
- Хм, а ты в этом уверен? – задумчиво поинтересовался Ашура.
Фай улыбнулся своему королю, отцу, наставнику – а теперь еще и брату.
- Ну конечно.



4. Любимый.

А когда Фай вырос, Ашура стал его любовником.
И это было вполне ожидаемо. Он вырос с Ашурой; он любил его как отца, наставника и брата. Влюбиться в него означало бы дополнить список.
Кроме того, Фай просто ничего не мог с этим поделать.

Ашура сидел на троне, размышляя о том, что скоро придет тот час – час, когда Фай должен будет уйти, когда Фай должен будет убить его. Вот об этом мальчик – хотя, теперь Ашуре не следовало бы называть его мальчиком, он стал уже юношей – еще даже и не подозревал.
Король удивился тому, что снова и снова продолжал думать о том, что теперь Фай прекрасный юноша, а вовсе не очаровательный маленький мальчик.
В дверь деликатно постучали.
- Пожалуйста, входи, - крикнул Ашура, и его голос отозвался эхом – тронный зал был огромным.
Двери раскрылись, пропуская шедевр – конечный итог всех многочисленных грубых эскизов Ашуры.
Никогда еще король Целеса не был так горд. Волосы Фая развевались в такт его шагам, глаза сияли, иногда скрываясь под ресницами. Вот только с улыбкой были некоторые проблемы, но даже величайшие произведения искусства имеют иногда свои недостатки.
Всем мальчикам присуща некоторая неуклюжесть – слишком длинные руки или ноги и непропорциональное сложение, проблемы с кожей. Всем мальчикам – за исключением Фая.
Его кожа была такой же чистой, как у ребенка, конечности – изящно-хрупкими. Сложением он напоминал ангела.
- Добрый вечер, Ваше величество, - улыбнулся Фай, преклонив колени перед Ашурой и скользнув ладонью по королевскому колену. Ашура коснулся кончиков пшеничного цвета прядей – да, волосы Фая были именно такими, - собственнически пропустил их между пальцами.
- Правда? – пробормотал король.
- Что именно, мой король? – поинтересовался, улыбаясь, Фай, но выглядел при этом несколько смущенным. Прикосновения короля заставили его опустить голову, и теперь пальцы Ашуры переместились ниже, слегка поглаживая шею. Рука мага, остававшаяся на колене Ашуры, скользнула вверх, к внутренней части его бедра.
- Не правда ли, чудесный вечер? – уточнил правитель Целеса.
Теперь Фай был в полном замешательстве.
- Ну… Думаю, да, - он быстро скрыл замешательство под улыбкой. – У моего короля есть какие-то планы на эту ночь?
Если бы улыбка Ашуры была еще чуточку шире, уголки его губ наверняка встретились бы где-нибудь на затылке.
- Действительно, есть, - он наклонился к Фаю так, что теперь их губы почти соприкасались, провёл языком по нижней губе. – Как ты отнесешься к предложению расстаться сегодня со своей невинностью?
Смущение Фая исчезло быстрее, чем появилось:
- Моей…невинностью?
У него не было необходимости переспрашивать это – но таким образом он мог потянуть время.
- Ради меня, - Ашура коснулся пальцами губ воспитанника, - сделаешь это ради меня?
Фай мрачно хмыкнул.
- Ваше величество, боюсь, это невозможно. Я потерял её еще до того, как Вы нашли меня. Разве может убийца брата быть невинным?
Ашура подумал, что после этого ему определенно потребуется новое лицо – улыбка была слишком широка, чтобы уместиться на том, что было дано ему от природы.
- Существует несколько видов невинности.
- Тогда я был бы счастлив лишиться любого, который еще остался. Если… если это будет ради Вас, мой король.
Нет. Так не пойдет. Этой ночью Ашура не желал слышать что-либо подобное. Он хотел слышать, как Фай выкрикивает его имя.
- Ашура. Сегодня я, как твой повелитель, приказываю тебе: зови меня Ашурой.
- Ну хорошо, - усмехнулся Фай. В твою или в мою комнату, Ашура?

Когда они наконец добрались до спальни Ашуры – это было жарко и неистово. Не было осторожных, бережных прикосновений – без оглядки на то, было ли это у Фая в первый раз или нет. Ашура желал услышать, как юный маг стонет – задыхаясь, умоляя о большем.
Он знал, что Фай на это способен.
Дверь с шумом захлопнулась.
Король наконец оторвался от губ Фая и присел на кровать.
- Раздевайся, - приказал он магу с улыбкой.
Улыбаясь точно так же, Фай повернулся к нему лицом – и исполнил приказ. Руки скользнули к завязкам плаща, расстёгивая их одну за одной. Он стянул шарф через голову и позволил ему упасть на пол. Плащ был брошен на ближайшее кресло.
Фай стащил перчатки – и отбросил их точно так же, как и обувь. Ашура поднял голову и улыбнулся, любуясь тем, как изменилось тело Фая за эти годы – из какого-то неопределенного и детского оно стало стройным, подтянутым. Прекрасно.
В тот момент Фай уже расправлялся с брюками. Глаза его, такие же ясные и безмятежные, как всегда, смотрели на Ашуру с таким выражением, как будто маг не делал ничего особенного – например, подавал королю чай.
Как только с брюками было покончено, Ашура схватил Фая за руку и толкнул его на кровать.
Теперь была его очередь раздеваться.
Фай не отводил от него глаз, следил, за тем, как он такое простое действие, как расстёгивание пуговиц, превращал во что-то полностью очаровывавшее. Дразнил превращением процесса раздевания в чувственное искусство. Но это не было излишне соблазнительно или даже пошло.
Это было настолько естественным, что выглядело возбуждающе.
Например то, как Ашура снимал рубашку. Едва коснулся первой пуговицы бледными тонкими пальцами. Пальцами другой руки дотронулся до нескольких пуговиц ниже. Расстегивал их как будто неуверенно, как будто колеблясь, прикрывая ладонями края рубашки. Затем эту же руку поднёс к губам, надавил несильно подушечками, другой в то же время медленно расстегивая пуговицы одну за одной – так искушающее.
Фай чувствовал, что некая пульсирующая часть его тела определенно вспыхнет – и даже раньше, чем Ашура закончит раздеваться.
Наконец Ашура присоединился к Фаю в постели, и его руки тут же заскользили по боку блондина. Король позволил своим губам задержаться у основания шеи Фая, заставив того запрокинуть голову.
- Я люблю тебя… - прошептал Фай.
- Я тебя хочу, - улыбнулся Ашура в ответ.

---

[chastity_first]

Название фанфика: Следствия и последствия.
Часть 1. Рыцарь в «камелотах».
Автор: Male-Male
Фэндом: Tsubasa: RC
Пэйринг: в далеком будущем – Курофай, в недалеком – намеки на него же.
Рэйтинг, жанр: пост-Тсубаса, adventure, humour, кроссовер с «Королем Артуром». Немного романса; пока G
Дисклеймер: дисклеймляю
Саммари: Во всем виновата судьба. И в том, что Ведьма Измерений спьяну поменяла местами могущественные артефакты из разных миров с вещами из своего дома – тоже. Но, как известно, с Судьбы не спросишь, поэтому исправлять все придется кому? Ну не Шаорану же и Сакуре, в самом деле!
Предупреждения и пожелания: Те, кто голосовал против продолжения – извините, вас задавили количеством. Те, кто голосовал за – извините, если не понравится.
Если будут несоответствия с каноном (я об «Артуре») – считайте, что это немного другой вариант мира.
Действие происходит до предыдущей части. Ну то есть до Пролога.

Рыцарь в «камелотах». (1/2)

Рыцарь в «камелотах». (1/2)

-Извиняйте, но демонов пущать не велено.
Путники, не сразу услышав слова сонного стражника, нагло попытались пройти через ворота в город, но путь им перегородило копье. Постучав пальцем по подгнивающему древку, один из новоприбывших – худой высокий блондин – с интересом спросил:
-Простите, а при чем тут демоны? Здесь только мы.
-Ну как же? – стражник настолько удивился, что даже соизволил поправить великоватый ему шлем и, выписывая все тем же копьем замысловатые узоры в воздухе, начал объяснять:
-«… глазища их полыхают, будто печи адские, из пасти оскаленной клыки торчат бивнеподобные, а кожа – черная, будто уголь…» - тут он ткнул пальцем во второго путешественника и сообщил:
-Сгинь, исчадие ада!
-Чего?!! Это у кого тут пасть, жертва стоматолога?! Я тебе сейчас так рожу исправлю – у тебя всегда от уха до уха оскал будет!!! – прорычал «демон», пытаясь дотянуться до флегматичного британца. На счастье стражника, блондин вцепился в руку разъяренного мужчины и зашипел:
-Тс-с, Куро-ня! Нам тут нельзя никого убивать – вдруг ему короля предназначено спасти, а мы все испортим? Нельзя нарушать баланс!
Уговоры помогли - брюнет разочарованно щелкнул действительно чересчур острыми зубами и, зловеще сверкая красными глазами, пробормотал:
-Я бы его сильно не покалечил… Пару ребер всего лишь…
-Вы уж простите его – мой песик такой темпераментный, - извиняющееся улыбаясь, пропел его спутник, пихая задремавшего стражника локтем в бок.
Тот резко поднял голову, как будто только что проснувшись и, оценивающе поглядев на говорившего, продолжил вещать:
-«…голос у него как рычание зверя бешеного, а рядом с ним рабыни человеческие для утех разных шляются»!
-Тише, маг, тише, нельзя нарушать баланс – а как же король? – насмешливо проговорило «исчадие ада», удерживая блондина на месте и не давая ему порвать британца на ленточки.
-Плевать на короля! Я ему покажу «рабыня»! Я ему покажу «утехи»! – вопил тот, кого назвали магом, размахивая ногтями в опасной близости от лица стражника.
Стражник же покосился на начинающее темнеть небо, зевнул и выразительно тряхнул связкой ключей. Путники тут же притихли, и первый, снова заулыбавшись, попробовал другую тактику:
-А может, вам показалось, что мы демоны? Разве у демонов есть три серебряных? А? А? Вы видели демонов с тремя серебряными?
Мужчина еще раз зевнул, чуть не вывихнув челюсть, и пробубнил:
-Четыре – и можете проходить.
Обрадованно пискнув, блондин достал из кармана увесистый кошелек и, порывшись в нем, извлек четыре серебряных монеты, по пути уронив на землю штук пять золотых. Извинившись и подобрав их, он положил в давно не мытую ладонь взятку, не заметив хищного взгляда глубоко посаженных глазок стражника.


-Да, коррупция, как я погляжу, существовала во все времена, - чему-то мечтательно улыбаясь, сообщил Фай, украдкой пытаясь взять ниндзя под локоток.
Если бы улыбался кто-нибудь другой, а не волшебник, окружающие могли бы задаться вопросом: чему можно так мечтательно улыбаться в захолустном средневековом городке, слушая гомон торговок, вопли нищих, плеск выливаемых из окон помоев и ругань тех, на кого эти помои попали?
Но на месте Фая был не кто-нибудь другой, а именно Фай, и сейчас перед его мысленным взором предстал во всей его роскоши и красоте будущий оплот мудрости и справедливсти – Камелот. Именно отсюда благородный король Артур начал свой путь героя, именно здесь он достал из камня меч, принесший ему славу и трон, именно…
…и именно в своей ванной нашла этот самый меч Ведьма Измерений, решившая ранним утречком принять душ. Сколько тогда было истерик, ругани и слез… Истерику закатил Фай, чей любимый шампунь канул в водопровод, потому что лезвие случайно перерезало тюбик; ругались Юко, севшая мягким местом на холодный меч, и Курогане, заснувший ровно двадцать минут назад; рыдал Ватануки, так как в доме не оказалось ни капли саке, чтобы залить им общее горе, и в результате парня обвинили во всех бедах, наградив его красочными эпитетами и кучей дел.
В результате всего этого переполоха, парочка оказалась в Камелоте, чтобы восстановить справедливость и баланс, вернув легендарный меч в легендарный камень. И сейчас маг, интересовавшийся легендами об Артуре, с восхищением разглядывал окружающий его шумный город.
К сожалению (или к счастью), рядом с Фаем был Курогане, у которого перед внутренним взором был взор внешний, и поэтому он, не отвлекаясь на достопримечательности, ловко избежал цепких лапок волшебника, одновременно столкнув его с пути очередной порции помоев.
-У нас никакой коррупции не было. Я всех коррупционеров перерезал, - коротко ответил шиноби, и на его лице тоже появилась мечтательная улыбка.
-Фи, Куро-пу, какой ты кровожадный! – блондин поморщился и патетически простер руку к небу, - лучше насладись красотами Камелота!
-Как можно наслаждаться красотами города, который называется в честь ботинок? – проворчал Курогане.
Волшебник, улыбнувшись еще шире, потрепал воина по щеке и пояснил:
-Глупенький, это ботинки назвали в честь города! Но главное не это, главное, что в Камелоте родилась легенда о короле Артуре!
-И еще в той подворотне кто-то, кажется, тоже рожает. Поэтому, пойдем отсюда скорее, - с этим словами брюнет схватил спутника за руку и потащил в неизвестном направлении, пытаясь не вслушиваться в оживленную болтовню мага.
-Ах, Куро-чу, какая башенка! Как думаешь, Меч в Камне находится в самом замке? Ой, Куро-пу, какие конфетки тут продаются! А мы сможем туда попасть? Вау, вот это платье! Я тоже хочу такие кружева! А где бы нам переночевать? А-а, какой симпатичный парень!
Вышеупомянутый симпатичный парень, явно куда-то очень спешащий, налетел на Фая и, пробормотав извинения, исчез за углом.
-И правда, темнеет уже. Надо найти какой-нибудь дешевый постоялый двор, - согласился Курогане.
-Дешевый? Юко ведь дала нам кучу денег, можно и потратиться немного! – Фай сунул руку в карман, доставая кошелек и…
…и не достал. Зато его улыбка стала еще шире.
-Что такое? – подозрительно спросил воин, помня, что, чем шире улыбка мага, тем серьезнее проблема.
Волшебник завозил носком ботинка по земле и смущенно хихикнул:
-Кажется, я деньги потерял…
-Потерял? – ниндзя тоже заулыбался, но немного по-другому. Маньячно так заулыбался, - Потерял? Ты размахиваешь перед носом у продажного стражника кошельком, полным золотых монет, потом на тебя натыкается подозрительный тип, лапает тебя, и теперь ты заявляешь, что, кажется, потерял деньги?!!
-Я думал, он просто извращенец, а я ему понравился… - расстроено пробормотал Фай.
-Кто здесь извращенец, так это только ты. Извращаешься над моими мозгами как угодно, - процедил Курогане, - вот где нам теперь достать деньги?
После волшебной фразы «где достать деньги» неизвестно откуда посреди улицы появился маленький человечек в богатом одеянии и неожиданно громким голосом завопил:
-Хочешь легко заработать? Негде переночевать? Только сегодня и только у нас! Прими участие в соревновании на выдержку и перепей всех! Победитель получает десять золотых! Спешите! Спешите! Крепчайшее пиво, сваренное самим Мерлином! Все желающие принять участие приглашаются в таверну «Пьяный дьявол»! Не пропустите!
-О! – оживился Фай, - отлично! Местное мероприятие – питейное соревнование с неплохим призом! Давай, Куро-рин, это по твоей части! Э? Куро-пу? Ты куда? Подожди меня!
Горластый тип, видимо, посчитал свою работу законченной, и направился вниз по улице - именно за ним устремился Курогане, надеясь, что незнакомец приведет его к нужной таверне, а вслед за ним поспешил и маг.
Как оказалось, пухлик (как нежно прозвал его про себя Фай), действительно шел к таверне, потому как через несколько кварталов перед троицей во всей своей красе предстало вышеупомянутое заведение - два этажа, забитых в стельку пьяными телами; на первом - еще шевелящимися, на втором - уже "никакими". Около таверны толпились желающие поучаствовать и просто поглазеть, дружными голосами ругаясь, переругиваясь, в общем, создавая загадочную атмосферу кельтской Британии.
Распихав зевак, Курогане бодро ввалился в шумную таверну, Фай же проскользнул внутрь, скромно укрывшись за широкой спиной шиноби.
«Мероприятие» только начиналось…

-Три, два, один – вздрогнули! – радостно завопил все тот же голосистый типчик – помощник хозяина таверны – взмахивая когда-то черной, а теперь дырявой, тряпочкой.
-Вздро-о-гнули! – поддержал его нестройный хор голосов, который непонятным образом перекрыло не слишком цензурное бормотание Курогане.
Если считать это за попытку деморализации конкурентов, то она удалась - один из участников, отхлебнув из огромной кружки, больше похожей на ведро, расплылся в счастливой улыбке и отрубился. Стол, об который выбывший ударился лбом, отозвался язвительным стуком (или это была голова участника).
Пока участники бодро вливали в себя бездонные кружки, Фай примостился за крайним столиком. Видя, что ниндзя пока неплохо справляется, маг аккуратно ткнул в живот представителя местной фауны (а может, и флоры), вежливо осведомившись:
-А правда, что эти люди получат бесплатную выпивку, а выигравшему еще и доплатят? Неужели трактирщики теперь настолько честны?
Представитель флоры (а может, и фауны), так же вежливо хрюкнул и сообщил:
-Как бы не так! Выпивку-то они, конечно, получат, но только кем эта выпивка предоставлена? Правильно – Мерлином. А Мерлин кто? Правильно – колдун. Кто знает, что он в это свое пиво понапихал? Правильно – никто. Поэтому сейчас хозяин и проверяет, можно ли людям давать это пойло, или лучше преступников им травить.
-То есть, - вполголоса пробормотал Фай, - фактически это как опыты над людьми. Или как испытание радиоактивных веществ на мышках. Или как проба косметики на собачках. Или…
Что было «или», он додумывать не стал, так как были более важные вещи, над которыми стоило поразмыслить. Например, подействует ли зелье на Курогане? И если подействует, то скоро ли? И если скоро, то как? А если Мерлин изобрел афродизиаки?
Фай побледнел. Потом покраснел. Потом представил все последствия детально и покраснел еще больше, потому что если это окажутся все-таки афродизиаки, то ближайшим… хм… объектом будет он, Фай, и тогда…
Хотя… можно ведь сплавить воина в какое-нибудь подходящее заведение, и тогда…
Фай посинел. От злости. Не от ревности, нет, конечно, нет. Просто его Куро-пу будут трогать какие-то средневековые баб… женщины. А вдруг они заразные? А вдруг они пошлые? А вдруг Курогане женщин окажется недостаточно, а потом ближайшим объектом окажется снова он, и тогда…
Определенно, первый вариант был лучше борделя. В конце концов, кто как не лучший друг поможет в трудную минуту? Пожертвовать собой, чтобы помочь близкому человеку, самому принять все тяготы, и невзгоды, и еще…
От героических восхвалений себя, любимого, Фая отвлек зычный голос ведущего, подпиравшего своей хилой тушкой пошатывающегося воина:
-И у нас, похоже, есть победитель! Эй, победитель, ты куда! Не падай, победитель!
Победитель стоять отказывался. То есть, сам-то он вроде как был не против, но ноги упрямо отказывались помогать ему. Хотя, после стольки выпитых кружек, они могли бы быть и посговорчивей, эти ноги.
Пока Курогане еще пытался удержаться, волшебник быстренько подскочил к толстику и выпалил:
-Позвольте, я отведу победителя в свободный номер, где он сможет отдохнуть после тяжелого испытания! Что это у вас, ключик? Очень хорошо, дайте его сюда…
Сопровождаемый странными взглядами остальных посетителей таверны, лучезарно улыбающийся Фай аккуратно потащил вяло сопротивляющегося воина к комнатам на втором этаже.

-Так, Куро-ня, давай – ножку туда, ножку сюда… - ласково бормотал блондин, пытаясь сдвинуть друга с третьей по счету ступеньки.
-Да не пьяный я! Мне уже нормально! – очень правдоподобно возмутился тот, отталкивая руку мага.
Фай остановился и недоверчиво посмотрел на брюнета:
-Правда? Ты трезвый?
-Как стеклышко! – клятвенно заверил его Курогане и тут же коварно попытался сползти на пол.
-Куро-пон, ты обманщик! – оскорбленный волшебник вовремя подхватил немаленького ниндзя и продолжил свой тяжкий путь наверх, - И ведь меня еще обзывал, а сам-то! Ты в сто раз хуже! Нет, в тысячу! В миллион! В… ой, что, мы уже поднялись?
-Чума-баба… - одобрительно пробормотал брюнет, пытаясь обнять стенку.
Дальше дело пошло на лад, поскольку дорога проходила по прямой. Уже через каких-то полчаса Фай повернул выданный ему кругликом ржавый ключ в еще более ржавом замке и зашел (ввалися, вполз, вкатился) в комнату, рухнув на показавшуюся ему королевской кровать.
На кровать.
На одну кровать.
На одну-единственную во всей комнате кровать.
И неудивительно, что на нее же повалился победитель питейного состязания, вырвав у оказавшегося погребенным под пропитанным парами алкоголя телом Фая полувсхлип-полувзвизг:
-Ну может, не сейчас Куро-гав, я так устал… - маг тут же замолчал, вспомнив свои недавние мысли насчет эффекта Мерлиновского пива. Хотя, вроде признаков активности воин не проявлял. Он вообще никаких признаков не проявлял.
-Э-э, Куро-мю, ты там живой? – обеспокоенно затряс брюнета Фай, попутно выбираясь на волю.
-Да в порядке я, в порядке, - Курогане отпихнул волшебника подальше от себя и устало вздохнул. Что странно, голос его звучал вполне трезво, - на что только не пойдешь ради этого дурацкого артефакта…
-Ага… - согласился маг, на всякий случай отодвигаясь подальше от шиноби, - и все из-за Юко… если бы не она…
В комнате повисло неловкое молчание. Маг поспешно обдумывал пути отступления (и вообще, стоило ли отступать), в случае, если он был прав насчет зелья, а ниндзя, похоже, хотел что-то сказать, но отчего-то не решался.
Когда волшебник опять начал беспокоиться за состояние брюнета, тот все-таки решился и заговорил:
-А знаешь, – голос воина звучал как-то глухо, а сам он даже не смотрел на собеседника, - я даже рад, что ведьма послала нас искать ее вещи.
От удивления Фай чуть не свалился с кровати, забыв о своих опасениях.
-Рад? Почему?
-Ну… - Курогане на секунду замялся, но все же продолжил:
-Ведь это последний раз, когда мы с тобой путешествуем. До того, как…
Блондин замер, боясь пошевелиться.
-…расстанемся, - закончил ниндзя и, похоже, отрубился.
А Фай так и остался сидеть, шокировано глядя на воина и обдумывая его слова.
Расставание… Думал ли об этом он сам? Нет. Он с легкостью попрощался с Сакурой и Шаораном, позволив им жить своей жизнью, зная, что у них все будет хорошо. Но даже представить, что когда-нибудь в радиусе трех метров не будет его вспыльчивого песика, было довольно трудно. А ведь песик, судя по всему, с самого начала предполагал, что их пути разойдутся.
Фай вздохнул, комкая в руках простыню.
Ну что ж, у него ведь есть принцесса Томойо, и он ясно дал понять, что хочет к ней вернуться – ведь именно таким было его желание, не так ли? Глупо было ожидать, что, когда они помогут Юко, то все равно останутся жить в ее мире. Нет, это уже его мечта. Если Курогане решил вернуться в Нихон, то пусть возвращается – он даже порадуется за друга.
Маг немного посидел, просто глядя в одну точку и не думая ни о чем, а потом, неизвестно откуда, накатила обида.
А как же он? Неужели воин так просто расстанется с ним, забыв все, что их связывало? Он мог бы хотя бы предложить ему пойти вместе – теперь, когда король Ашура мертв, он может оставаться где захочет. Но нет, этот… этот… кобель бесчувственный! Этот кобель бесчувственный даже не спросил!
Фай с обидой и гневом посмотрел на мирно посапывающего брюнета, подавив желание пнуть того куда помягче. Обида уступила место отчаянию – что он будет делать дальше? Ведь именно благодаря воину он смог забыть о прошлом, пересилить себя и перестать прятаться за бесчисленными масками. А если Курогане уйдет… что будет с ним? Он снова начнет скрываться от всех за улыбками? Ведь это единственный выход…
Простыня с треском разорвалась в руках волшебника.
Это неправильно, неестественно, не по-настоящему! Черт возьми, он не позволит их истории закончиться просто так! Это путешествие – не конец, а начало, и если этот идиот не хочет этого понимать, то он заставит его понять. Осталось только придумать, как…
Маг победно улыбнулся и снова взглянул на Курогане – тот заворочался во сне, пытаясь устроиться поудобнее. Незаметно для самого Фая, его улыбка стала чуть нежнее.
Ты тоже не можешь определиться?
Я помогу тебе.
Ведь для этого нужны… друзья?
Волшебник наклонился к воину и провел ладонью по его непослушным волосам, прошептав:
-А все-таки жаль, что Мерлин не изобрел афродизиаки…
Ведь так было бы гораздо легче.

---

Цикл драбблов: «Шаги», выпуск первый

[medb.]

Название: Шаги
Автор: medb
Фэндом: Tsubasa RC
Персонажи: Курогане, Фай, Шаоран, Мокона и другие
Жанр: джен, action, humor
Рейтинг: G
Саммари: Пост-эндинг. Цикл коротких не связанных между собой зарисовок о втором путешествии, без соблюдения хронологической последовательности.
От автора: За ключевые слова официальная благодарность объявляется Морфи., в честь чего (и не только этого) ей же сей цикл и посвящается =^^=
Примечание: Кто опознает аллюзию на одну экранизацию русских народных сказок – молодец
Дисклэймер: Персонажи принадлежат не мне.

Иду и иду,
А сколько еще идти да идти
По летним полям.
Бусон

1. Кот

852 слова

- Они предпочитают подкрадываться к жертве сзади, - с неимоверно серьезным видом сообщил Фай.
Сидевшая у него на коленях Мокона подпрыгнула и пискнула в испуганном восторге, повторив:
- Сзади?!
Маг кивнул с прежней серьезностью и развил свою мысль:
- Вероятно, сзади жертва кажется им аппетитней и... мягче, - он откинул со лба волосы и задумчиво заметил. – Во всяком случае, гигантские снежные барсы у нас в Целесе хватали зазевавшихся барашков именно сзади.
- Бедные барашки! – тут же прослезилась Мокона и громко всхлипнула, полная неподдельного сочувствия.
- Ага, при этом вчерашние бараньи отбивные ты преспокойно умяла за милую душу, еще и мои стащила, - вполголоса проворчал себе под нос раздраженный Курогане, но его нахально проигнорировали.
Дерево покачнулось от сильного удара, и их тряхнуло, как спелые груши.
Шаоран едва не сорвался, но все же сумел восстановить равновесие, перевел дух и с некоторой опаской уточнил:
- А пастухов они не трогали?..
Фай беспечно улыбнулся и махнул рукой:
- Да нет, пастухи им казались слишком тощими, да вдобавок их от одежды очищать чересчур долго и хлопотно!
Подобная осведомленность о гастрономических пристрастиях кошек-переростков не могла не настораживать.
Особенно в контексте того, что они втроем (вчетвером, если считать тупую манчжу) сидели на толстой узловатой ветке могучего дуба, а внизу под ними рычала и бесновалась как раз кошка-переросток, размером с быка и с характером пираньи.
Курогане вздохнул и возвел взгляд к сумеречному небу, которое бледно просвечивало сквозь переплетение ветвей.
Видимо, им все же стоило послушать старуху-гадалку, которая утверждала, что в заброшенный храм в горах давно никто из деревенских не ходит, потому что на нем лежит загадочное и неведомое Проклятие Зверя. Однако, разумеется, они в своем поиске не могли проигнорировать храмовую библиотеку. Правда, полезной информации в итоге не отыскали, зато нашли себе очередные неприятности.
Дерево вновь ощутимо тряхнуло. Курогане, сидевший между Фаем и Шаораном, ухватился за ветку покрепче и негромко проворчал:
- Вроде ведь всякими развалинами и прочими фрагментами истории всегда интересовался другой пацан, ты был практичнее. На фига тебе вдруг понадобился этот памятник старины?
Шаоран пристыженно покраснел и низко опустил голову. Маг ткнул воина кулаком в плечо и укоризненно протянул:
- Куро-рин, ты не понимаешь!
- Куро-рин бука! – радостно подхватила Мокона, перепрыгнув ему на голову.
Тот, досадливо зарычав, смахнул ее и мрачно уставился на Фая:
- Ты прав, не понимаю! И вообще, хватит дергаться и раскачивать ветку, а то скину!
Он притворно замахнулся, однако маг даже и не подумал испугаться, спокойно глядя прямо ему в глаза с открытой улыбкой. Потому что прекрасно знал, что никто никуда его не скинет.
Мокона обиженно пискнула и демонстративно спряталась в капюшоне Фая.
Курогане нахмурился и отвернулся.
Кошка продолжала с разбегу биться головой о дерево, чем еще больше увеличивала свое сходство с быком. Она была черная и блестящая, из гладкого отполированного металла, в щелях сочленений бурлила раскаленная лава, точно так же светились маленькие хищные глазки на оскаленной морде. Во лбу посверкивало пустое углубление, в котором раньше красовался ало-рыжий прозрачный рубин размером с кулак.
Теперь означенный рубин нервно крутил в свободной руке Шаоран. Собственно, как раз после изъятия самоцвета кошка, бывшая до этого обыкновенной статуей в храме, внезапно ожила и мгновенно взбесилась.
«Все же довольно оригинальный способ защиты от воров», - уже в который раз подумал Курогане и опять мрачно покосился на Фая. Тот улыбнулся еще шире и наконец пояснил:
- У этого камня огромная магическая сила! Я почувствовал это сразу, и Шаоран-кун тоже...
Воин фыркнул и закатил глаза:
- В таком случае, логично было предположить, что без охраны такой талисман не оставят.
Маг выразительно развел руками, чуть не сверзившись вниз, в ждущие стальные зубы – пришлось привычно ловить его за воротник.
Шаоран встряхнулся и устремил на своего наставника предельно виноватый взгляд:
- Простите, Курогане-сан... Я непозволительно увлекся и не подумал о последствиях.
Воин в ответ только хмуро вздохнул.
Хуже всего было то, что на тварь не действовали заклинания ни мага, ни пацана, да и к атакам мечом она отнеслась совершенно равнодушно – лезвие со скрипом скользило по гладкой шкуре, не оставляя ни царапины. Так что им пришлось срочно ретироваться из храма и лезть на ближайшее дерево.
Эти интеллектуальные посиделки продолжались уже второй час. На исходе первого кошке надоело изображать быка и она вообразила себя бобром, то есть начала с повышенным энтузиазмом грызть ствол дерева. Стальные челюсти громко клацали. Мокона заскучала и в итоге беспечно задремала на коленях у мага.
Наконец Курогане весь этот идиотизм осточертел совершенно, да и ноги здорово затекли – не говоря уж о том, что ствол стремительно истончался у основания и дерево начало опасно крениться набок – поэтому он прямо спросил:
- Ладно, про великую магическую силу я понял. Лично нам от этой штуковины будет какая-то практическая помощь в нашем деле?
- Эээ... - глубокомысленно протянул Шаоран и растерянно переглянулся с Фаем.
Воин устало потер висок, потом забрал камень – неожиданно горячий – из рук пацана, тщательно прицелился и с силой метнул. Рубин со свистом влетел кошке прямо в лоб, попав на свое прежнее место, и прилип. Кошка застыла, словно задумавшись, потом с презрением выплюнула очередную порцию щепок, развернулась и, гордо помахивая хвостом, удалилась обратно в храм.
Курогане по очереди одарил каждого из своих спутников, в том числе спящую Мокону, суровым взглядом и бескомпромиссно подытожил:
- Все, больше никаких шуток с местными богами.
Разумеется, легче сказать, чем сделать.


2. Дерево

1 125 слов

Сильно пахло чем-то паленым, и эта настойчивая вонь здорово раздражала. Даже, пожалуй, больше, чем снисходительная улыбка противника, господина Крючконоса Девятого.
Колдун – нужно сказать, имя ему дали вполне заслуженно, ибо нос его, весьма впечатляющих размеров, так сильно загибался книзу, что кончик почти касался губ – пощипывал седые волоски у себя на подбородке и задумчиво щурил бесцветные глаза. Был он невысокий, полноватый, с тщательно расчесанными золотыми – на полном серьезе золотыми – волосами, кутался в дорогой парчовый халат и казался вполне довольным собой.
- Ну что, еще партию? – с ленцой предложил он, неспешно смешивая шашки.
Курогане недолго подумал и кивнул. Больше делать все равно было нечего.
А все потому, что чертова манчжу опять умудрилась по прибытии в новый мир выплюнуть их в разных местах. Воин оказался в глухом дремучем лесу, на редкость мрачном, пыльном и заросшем паутиной, проблуждал там полдня, оголодал, едва не озверел и наконец набрел на особняк, тоже пыльный и заросший паутиной. Однако жилой. Живые рыцарские доспехи без шлема с лязгом и грохотом проводили его в покои к хозяину, господину Крючконосу, ужасному колдуну и талантливому звездочету (во всяком случае, так отрекомендовался он сам). Окинув нежданного гостя внимательным и несколько ехидным взглядом, хозяин с удовольствием покряхтел, потирая руки, после чего предложил:
- А не сыграть ли нам в шашки?
Курогане настороженно огляделся по сторонам, с удивлением обнаружив в парадном зале прямо на дорогих коврах целую рощу низких сучковатых деревьев без листвы, потом пристально посмотрел на колдуна. Тот, не дождавшись ответа, широко улыбнулся, словно добрый щедрый дядюшка любимому наследнику, и продолжил:
- Коли выиграешь, я тебя сытным обедом накормлю и велю слугам дорогу из леса показать. Старый я стал, люди чужие тут редко бывают, словом не с кем перемолвиться, тоска берет жуткая!
Курогане задумался. Заметив его колебания, колдун улыбнулся еще шире и совсем уж сладко пропел:
- А ты, коли проиграешь, уж не обессудь, заберу я в качестве платы меч твой знатный...
- Нет, - мгновенно отрезал воин, не дав хозяину договорить.
Тот запнулся, встретив столь решительный отпор, потом с притворным вздохом пробормотал:
- Первый раз на веку своем витязя встречаю, который столь в своей победе не уверен... - однако под пристальным взглядом Курогане поспешил предложить альтернативу. – Тогда я заберу жизнь твою!
- Идет, - невозмутимо согласился воин, про себя индифферентно подумав: «Попробуй».
Крючконос осекся и в свою очередь тоже задумался, потом вздохнул и покачал головой, причмокнув губами:
- Вот дела, жизни ему своей не жалко, а меча жалко... Витязь, истинный витязь, давно не видал я таких!
И кликнул очередные пустые доспехи, велев принести шашки.
Сухие деревья едва заметно закачались, взволнованно поскрипывая, словно шептали что-то друг другу.
Курогане досадливо поморщился, смахнул с кресла груду каких-то бумаг и сел.
Он чувствовал, что его спутники где-то неподалеку – последнее время он научился ощущать их присутствие безошибочно – значит, нужно просто подождать, пока они отыщут его с помощью своей дурацкой магии.
Они уже успели сыграть три раза, и все партии выиграл Курогане. Его досыта накормили – подаренный магом талисман позволил определить, что яда и чар в еде нет – обещали проводить на опушку и вдобавок вручили мешочек золотых монет. Причем колдун выглядел на редкость самодовольно для человека, который продул подчистую, так что воин оставался настороже и в любой момент ждал какой-нибудь подлянки.
Деревья громко скрипели, раздражая и отвлекая внимание на себя.
Наконец подошла к финалу и четвертая партия, с тем же результатом. Крючконос вдруг посерьезнел, неподвижно сидя в кресле и пристально глядя на игральную доску, а после вдруг грузно упал на колени и с откровенной театральностью возопил:
- О горе мне, горе, погибель моя пришла! Нечем мне больше платить за проигрыш, только самое главное мое сокровище и осталось! Ах, судьба моя горькая, судьбинушка!
Курогане взирал на этот фарс с раздраженным недоумением и собрался уже было подняться на ноги, чтобы покинуть гостеприимного хозяина, как тот вдруг проворно вскочил с колен и с поклоном протянул ему сверкающую стеклянную сферу:
- Вот, витязь славный, прими это яйцо, но смотри не разбей! Ибо хранится в яйце этом смерть моя!
Воин скептически взглянул на «яйцо», хмыкнул и резонно поинтересовался:
- Ну и зачем оно мне?
Крючконос пораженно уставился на него и от изумления аж рот приоткрыл. Деревья взволнованно зашумели, изображая хор в античном театре (в прошлом мире они случайно попали в Древнюю Грецию на постановку «Лягушек» Аристофана, и Курогане остался под сильным впечатлением). Наконец хозяин справился с собой, прижал сферу к груди, как младенца, и недоверчиво спросил:
- Как?! Ты, разве, не за моей смертью пришел?..
Воин раздраженно закатил глаза:
- Сколько раз мне еще повторить? Я здесь просто заблудился!
- Конечно, конечно, все вы так говорите... - недоверчиво протянул колдун, задумчиво теребя нижнюю губу.
В это мгновение где-то в коридоре послышался грохот, двери в зал резко распахнулись, и на пороге возник запыхавшийся взъерошенный маг.
- Куро-сама! – с отчаяньем воскликнул он, от избытка чувств бросаясь воину на шею.
- Куро-сама! – тонким истеричным голосом вторила ему Мокона, и это было действительно плохо, потому что обычно тупая манчжу предпочитала другие суффиксы, этот являлся персональной визитной карточкой придурочного мага.
Курогане не успел увернуться: Фай налетел на него и повалил на пол, в следующую секунду на лицо ему приземлилась Мокона. С трудом отцепив ее от себя и держа в стороне на весу, воин мрачно уставился на мага, который невозмутимо расселся прямо на нем, упираясь ладонями ему в грудь, и счастливо улыбался. К сожалению, второй руки все еще не было – до Пиффла они пока не добрались – так что отпихнуть придурка было нечем.
В двери влетел Шаоран с пылающим мечом в руках и встревоженно потребовал ответа:
- Курогане-сан, Вы в порядке?! Жители деревни, что на опушке леса, рассказали нам столько ужасов про этот особняк!..
Позади него по коридору пьяной походкой прошелся пустой доспех и, споткнувшись, развалился на части. Судя по всему, спасатели прорывались с боем.
- Ох, ох, сколько народу, сколько гостей сразу на мою седую голову! – взволнованно пробормотал Крючконос, все так же прижимая сферу к груди одной рукой, а другой тщательно приглаживая свои золотые волосы, чтобы замаскировать лысину.
Потом пристально оглядел означенных гостей, цепко подмечая малейшие детали.
- Сплошь добры молодцы, - наконец изрек он, на мгновение задержал на Фае взгляд, который воину очень не понравился, и сокрушенно вздохнул, закончив, - и ни одной красной девицы...
- Мокона девочка!!! – тут же с праведным возмущением воскликнула манчжу.
Колдун не нашелся, что можно на это ответить.
Неизвестно, чем бы продолжилась эта своеобразная сцена, но тут, неожиданно кстати, засияла ровным голубоватым светом сережка Моконы.
- Пууууу, пора в путь! – радостно оповестила манчжу, отращивая крылья и взлетая в воздух.
Через минуту на память о гостях остался только беспорядок в виде развалившихся доспехов и раскатившихся по полу шашек.
Крючконос сокрушенно покачал головой и задумчиво причмокнул губами по своей давней привычке:
- Вот ведь витязи какие странные пошли нынче...
Деревья, некогда тоже бывшие витязями, в свое время пытавшимися предательски разбить доверчиво предложенное в качестве платы за выигрыш «яйцо» (оказавшееся фальшивым), согласно зашумели, скрипя ветками.
Давно в Тридевятом Полесье не происходило ничего столь занимательного.


3. Огонь

1 665 слов

Из огня да в полымя – так, кажется, иногда оговорят? Ну, они умудрились попасть прямо из горячей схватки с разбойниками на пожар. И счастье еще, что перепуганные жители деревни были слишком заняты своей бедой, чтобы обратить внимание на странных чужаков, в прямом смысле свалившихся прямо с неба посреди площади.
Деревушка оказалась совсем небольшая, но довольно опрятная, с зажиточными чистыми домами, побеленными совсем недавно. Вокруг возвышались могучие черные сосны, на горизонте виднелись острые пики гор, а в темное ночное небо радостно взмывали рыжие искры от полыхавшего буйным пламенем общинного амбара.
Путешественники переглянулись – и присоединились к борьбе с пожаром. Не только из человеколюбия, но и просто потому, что никакой толковой информации они от убитых горем местных жителей не добьются.
Общими слаженными усилиями с пламенем все же удалось справиться. Фай и Шаоран тайком применили свою магию – делать это в открытую они с некоторых пор опасались: кто знает, как тут относятся к подобным чудесам... а то пару миров назад их угораздило столкнуться с инквизицией, которая всех пойманных колдунов пытала до полусмерти, после чего торжественно сжигала на костре. Так что осторожность никогда не помешает.
К счастью, люди спохватились вовремя, и весь урожай удалось спасти. Теперь только жители деревни как следует рассмотрели странников, особенно много внимания уделив раздувшейся от гордости Моконе... однако чужаки помогли в беде, поэтому на них уже взирали с умилением, как на своих, а на парочку подозрительных взглядов Курогане ответил такой хмурой гримасой, что сомневающиеся поспешили убраться прочь. Староста, подбросив шапку в воздух, на радостях велел выкатить на всех бочку свежесваренного пива, и народ принялся праздновать.
Где-то ближе к полуночи Шаоран, с измученной улыбкой старательно отказываясь от дармовой выпивки, наконец рискнул спросить, что же послужило причиной внезапного пожара.
Все голоса и музыка – в какой-то момент появились гусляры – рядом затихли. Однако не успели путешественники сообразить, что, видимо, задавать такой вопрос не следовало, как на них со всех сторон обрушился гвалт возбужденных голосов:
- Все дракон, все он, окаянный!
- Летает к нам почитай каждый день, падла!
- Никакого спасу от него нет!..
- Ох и за какие же грехи нам это наказание тяжкое?!
Из этого шквала жалоб в итоге с трудом, но все же удалось извлечь рациональное зерно: пару лет назад в округе завелся огнедышащий дракон. Людей он не трогал, однако каждую неделю утаскивал то овцу, то корову, да вдобавок время от времени безо всякого повода плевал огнем в какой-нибудь дом... С ним пытались сладить, да куда с демонической тварью тягаться простым крестьянам! Несколько раз мимо проезжали знатные рыцари, но они либо заламывали за свои услуги слишком высокую плату, либо оказывались не в состоянии справиться с драконом, еле ноги уносили.
Тут в разговоре вдруг снова образовалась пауза, после чего староста снова сорвал с головы шапку и со слезами на глазах взвыл:
- Благодетели вы наши!..
После чего путешественникам неожиданно предложили победить дракона.
Какая-то гибкая ветка едва не ударила его с размаху по лицу, Курогане еле успел увернуться и мрачно нахмурился, столь бесцеремонно вырванный из воспоминаний. Вокруг дурманно пахло хвоей, в небе над головой весело светило солнце, в кустах беспечно стрекотали какие-то сверчки – а они вдвоем с Шаораном тащились сквозь лес совершать очередной бескорыстный подвиг. Фай и Мокона остались в деревне, помогать перестраивать попорченный огнем амбар.
Второй раз мелькнула невольная мысль, что, если б с ними была принцесса (любая) или другой пацан, они непременно согласились бы помочь сразу же, слишком добрые и мягкие, чтобы отказать прямой просьбе. Этот Шаоран был более решителен и сосредоточен на своей цели, он не любил отвлекаться на посторонние задачи, однако в итоге настойчивые просьбы жителей деревни все же заставили его почувствовать себя неловко... так что результат все равно тот же. Впрочем, возможно, повлияло также то, что, по словам старосты, в деревне осталось несколько книг одного странствующего мага-лекаря, которые местные жители счастливы были бы сбыть с рук в качестве благодарности.
Путешественники тащились по лесу примерно час, когда начали попадаться выжженные проталины и следы старых пожарищ... а потом лес как-то очень быстро закончился, сменившись невысокими, но крутыми скалами.
Отыскать жилище дракона оказалось не столь уж сложно – путь указывали все те же подпалины (создавалось впечатление, что рептилия просто частенько бывала простужена и чихала огнем), а также кости животных и довольно сильная вонь сырого мяса и чего-то горелого.
Остановившись перед невысокой черной пещерой, охотники переглянулись, пытаясь решить, что им делать дальше. Однако дракон решил за них, внезапно с яростью обрушившись сверху.
Чудовище было размером с лошадь, возможно, немного больше, грациозное и гибкое, с длинными когтистыми лапами, шипастым хвостом и перепончатыми крыльями. Морда напоминала ящерицу, покрытая гладкой черно-красной чешуей.
Впрочем, особо любоваться противником времени у них не было: тварь шипела, проворно вертелась, пытаясь достать их когтями, и время от времени плевалась небольшими огненными шарами. Расслабляться не приходилось, хотя Курогане случалось бывать и в куда более жарких (как в переносном, так и в буквальном смысле) схватках, так что в итоге Шаорану все же удалось накинуть на тварь магическую сеть – повезло, что его основной стихией был как раз Огонь – и Курогане замахнулся, собираясь одним ударом перерубить гибкую змеиную шею... как тварь вдруг открыла подозрительно умные ярко-зеленые глаза и, уставившись прямо на воина, произнесла приятным сопрано:
- Пощадите меня, благородные воины, я за это отдам вам в услужение моих деток!
Курогане застыл, вскинув над головой руку с мечом. Потом, разобрав наконец сквозь гул крови в ушах приглушенный встревоженный писк, медленно опустил взгляд.
У его ног вились и копошились крошечные драконы, размером с котенка, подрагивали слабыми недоразвитыми крылышками и все норовили куснуть его сапоги. Голова очень быстро закружилась от лихорадочного мельтешения самых разных ярких цветов – алого, изумрудного, фиолетового, оранжевого... Точно такая же неизвестно откуда и когда взявшаяся куча обвивала ноги Шаорана. На лице пацана отображалось искреннее ошеломление, которое, Курогане не сомневался, украшало и его собственное лицо тоже.
Дракониха вздохнула, совсем как человек, и томно откинула голову на камни:
- Выслушайте же мою историю, благородные воины.
Оказалось, что она и не думала причинять жителям деревни вред, напротив, ее народ привык жить в мире с людьми. Однако один колдун приковал ее любимого супруга к скале магическими огнеупорными кандалами (в это мгновение из пещеры донесся глухой низкий рык, от которого по коже невольно побежали мурашки), она не могла его ни освободить, ни бросить, поэтому вынуждена была добывать в одиночку пропитание на всю семью.
- Но зачем в таком случае деревню палить? – с подозрением уточнил Курогане, все еще не спеша убирать меч в ножны и носком сапога отпихивая в сторону особенно нахальных детишек. Дракончики уже поняли, что убивать их маму не собираются (пока, по крайней мере), так что повеселели и принялись радостно исследовать гостей, порываясь взобраться по ним, как по столбам.
Дракониха приоткрыла один глаз и одарила Курогане печальным взглядом:
- О, я глубоко сожалею, что пришлось прибегнуть к столь варварскому методу. Однако мне необходимо было привлечь к нам внимание людей. Я надеялась, что какой-нибудь благородный воин сможет освободить моего супруга, и тогда мы свободно улетим отсюда, из этих проклятых наскучивших мест! – призадумавшись, она сокрушенно вздохнула: – Правда, прежде почему-то все благородные воины в панике убегали прочь, стоило только мне заговорить...
Курогане фыркнул себе под нос и раздраженно повел плечом:
- Ха, нам довелось повидать побольше чудес, чем говорящие рептилии.
Шаоран молчал, предоставив переговоры старшему товарищу, и разглядывал дракониху с подозрительным исследовательским интересом.
Наконец, после довольно продолжительной дискуссии, магическая сеть все же была снята. Дракониха уселась совсем по-кошачьи, грациозно обогнув хвост вокруг лап. Детишки тут же поспешили к ней, прячась под крыло. Курогане вздохнул и пошел в пещеру.
Вместо традиционных гор золота и драгоценностей, обязательного атрибута каждой сказки, повсюду были только груды самого разного бесполезного храма. У дальней стены возлежал темно-зеленый дракон. Он был покрупнее своей супруги, однако здорово исхудал и ослаб. Окинув воина внимательным мудрым взглядом, он молча вытянул передние лапы, надежно скованные черным металлом с руническими надписями.
Возможно, кандалы правда были огнеупорными. Однако могучий удар мечом – не исключено, что просто из-за преклонного возраста – они не выдержали и раскололись на части. Освобожденный дракон недоверчиво выпрямился, оглядел себя и внезапно издал громкий ликующий клекот, после чего с непривычки раскашлялся, едва не подпалив Курогане плащ случайно прорвавшимся пламенем.
Далее последовала шумная сцена счастливого семейного воссоединения. В итоге «благородным воинам» все-таки удалось отделаться от предложения взять в качестве благодарности несколько детишек (всего дракончиков было десятка два, но они перемещались так быстро и шустро, что сосчитать точно не представлялось возможным), однако совсем без награды драконы их отпускать не хотели, и Шаоран наконец попросил отдать ему какие-то завалявшиеся в пещере свитки, брошенные одним неудачливым охотником на драконов. После чего счастливые родители погрузили детишек себе на спины и, не мешкая больше, поспешили улететь прочь, на прощание благословив своих доблестных спасителей.
В деревню они возвращались в задумчивом молчании. Там их встретили обильные слезы радости и активная подготовка к праздничному пиру: оказывается, люди видели улетавших драконов, и прорицательница – ветхая беззубая старушка, слову которой верили беспрекословно – сообщила, что больше они сюда не вернутся.
Пробраться сквозь шумную толпу благодарных жителей деревни, окруживших героев, само по себе было изрядным подвигом. Однако Фай все же как-то умудрился справиться с этой нелегкой задачей и теперь стоял напротив Курогане, улыбаясь столь безмятежно и довольно, словно он сам лично срежиссировал все удивительные события дня. Хотя, кто разберет этого придурочного мага, может, и правда...
Мокона перепархнула с его плеча к Шаорану, чмокнула пацана в щеку и воскликнула:
- Расскажи, расскажи, как оно все было! Ты так хорошо умеешь рассказывать, Мокона знает!
Шаоран смутился и растерянно что-то забормотал, явно не испытывая особого желания откровенничать под таким шквалом восторженных взглядов.
Курогане снова обернулся к магу и собрался было что-то спросить, но неуловимое изменение в лице Фая заставило его мгновенно насторожиться. В следующее мгновение он почувствовал на своем плече что-то постороннее...
И резко повернул голову, готовый разразиться залпом самых страшных ругательств, потому что уже догадывался, что именно увидит.
Дракончик. Маленький, лазурно-голубой, как ясное небо в летний полдень, дракончик с нежной полупрозрачной чешуей, отливавшей перламутровым блеском, с тонким гибким хвостиком, цепкими белыми коготками, гребнем на голове и крошечными недоразвитыми крылышками, как у цыпленка. Он окончательно выбрался из капюшона, в котором прятался, поудобней устроился на плече, перебирая лапками, и прищурил крошечные глазки, внимательно оглядываясь. А потом остановил подозрительный взгляд на изумленном лице мага и вдруг звонко чихнул, плюнув в него крошечной синей искрой.
Курогане молча хлопнул себя ладонью по лбу, с досады проглотив все ругательства.
И это было только начало.

---

CLAMP Fest

[CLAMP Fest]

Появилось новое сообщество - CLAMP Fest! Фест по самым популярным произведениям группы мангак CLAMP! Первый тур не за горами! ^_^

 

[URL=http://www.diary.ru/~clamp-fest/][IMG]http://i068.radikal.ru/1004/26/725554b168e7.jpg[/IMG][/URL]</p>

Согласовано с администрацией

---

[HankAnderson]

Название: Quaint.
Бета: Аш Малкавиан а.к.а. Маммон
Автор: Tsuiraku Yuki
Фэндом: Tsubasa RC
Пейринг/Персонажи: Курогане, Фай, кроссовер, вобщем...))
Рэйтинг: NC - 17, предполагается)
Жанр: всего понемногу, я думаю, а там видно будет.
От автора: альтернативная вселенная. Я подумала, как славно бы было, если всеми любимые персонажи могли бы пожить жизнью, не обремененной всякими проклятиями и тому подобной чернухой. Но не лишенной приключений, каверзного вмешательства судьбы, и прочего, к этим каверзам прилагающегося)))
Дисклэймер: мир и персонажи принадлежат не мне.

Глава 1: Query

Пустота медленно и небрежно рассасывалась, позволяя сознанию покинуть вязкие воды сладостного забытья, вырваться наружу, вторгаясь в отчаянно сопротивляющийся пробуждению разум, ломая барьеры спасительной темноты, мягко окутывающей, позволяющей окунуться в ласковый обманчивый сон, отрешиться от мыслей, забыть об обжигающей тянущей боли... Отступала, вынимая коготки, чей яд сковывал чувства, сжигал их, отключал желание бороться, а только плавно тонуть, забывая о холоде, звенящей тишине, жажде...
Язык прошелся по нёбу, неприятно царапая. Хотелось пить. Не хотелось открывать глаза. Да и зачем? Темнота ушла лишь внутри, снаружи ее царству не было конца, а в воздухе висел запах сырости и плесени, как в затхлой тюремной камере. Если судить по жесткому каменному полу - это она и была.
Первые попытки пошевелиться вырвали громкий стон сквозь плотно стиснутые зубы - слабость и ломота, смешанные с той самой тянущей болью, режущей и беспощадной. Стоит успокоиться. Прислушаться к ощущениям - они расскажут все, что нужно знать. Вот так. Постепенно, неторопливо, привыкая к ноющему телу, избитому - били его по всей вероятности с остервенением и с вожделенным удовольствием, - но не сломанному, не покоренному.
Глубоко вздохнуть, пусть тошнит от застоявшегося воздуха - легким нужна свобода, а желудок выдержит - выворачиваться все равно нечем. Вон как старается, урчит. Силой воли поднять руку, раскрытой ладонью провести по обнаженной груди - защитный доспех отсутствовал, не иначе похозяйничали те же, кто бил, - липко, свернувшаяся кровь вперемешку с потом размазана по коже, из некоторых ран все еще сочится сукровица. Ссадин много, невероятно много, несколько порезов от мечей жутко горели, однако ему не впервой - выдерживал травмы пострашнее. Слегка напрячься. Замечательно - кости, голова целы, внутренних повреждений нет; плохо старались ребятки. С потрескавшихся губ слетел злорадный смешок: тело не подвело, бесконечность раз доказывая приобретенную жизненным опытом выносливость. Да больно, но боль проходит - надоедливое жалящее насекомое, которое возможно прихлопнуть, слегка надавив пальцем. Чертов обморок едва не пустил прахом годы тренировок. А ведь даже валяясь в полуотрубленном состоянии с обломком копья в боку у границ Лураны, он не сдавался, не скулил забитым щенком, а поднялся, сумев-таки уложить пытавшихся его добить противников, имея при себе один единственный поломанный клинок. И выкарабкался, разогнав через двое суток докторов. Вновь вышел на поле боя.
Еще усилие - шевельнуть ногами. Тоже целы. Что ж вы так, родимые? Или не за душу мою старались?Правой лодыжке что-то мешает. Согнуть в колене, подтянуть поближе, провести дрожащими в ознобе пальцами по чему-то твердому, с гладкой поверхностью. Стальной обруч! Значит, на цепь посадили, сволочи!? Разбитые губы непроизвольно растягиваются в кривой усмешке, быстро перерастающей в безумный хохот - никто ведь не услышит. Если догадка верна, его бросили в местную тюрягу на самый нижний уровень. Как преступника бросили, как собаку полудохлую! Ну уж нет! Смех прервался в хищный оскал; не смотря на безвыходность ситуации, несмотря на унижение - он не умрет, и те, кто посмел обойтись с ним подобным образом, заплатят сполна. Ох, как заплатят!Но сперва собраться. Обдумать. Вспомнить из-за чего он здесь...
Ресницы мгновенно распахнулись. Как и ожидал - темно, словно в могильнике.Теперь приподняться на локтях - ни звука больше с уст, недопустимо! - отползти к ближайшей стенке, прислонившись спиной к неровной выщербленной поверхности. Хоть какая-то опора. Уже лучше, уже совсем хорошо! По крайней мере, мыслил он трезво...
Стоп!
Курогане едва не подбросило. Сонм воспоминаний о недавних событиях обрушился снежной лавиной, сметая остатки сонливости. Пазл рассыпанной картинки уверенно обретал целостность, предоставляя хозяину осознать всю глупость нынешнего положения, заставляя кулаки сжиматься и разжиматься в приливе бессильной ярости...Хотя почему же бессильной?! Теперь он вспомнил причину своего заточения, а если имеется причина, то выход найдется сам собой, главное не теряться, приложить малость усилий - какими бы толстыми ни казались здесь стены, каким бы недостижимым ни казался бы свет в конце тоннеля, он выберется. И произошедшее вчерашним вечером останется для него невзрачной нелепостью, для виновных же в этом - страшнейшим кошмаром. Улыбка вновь коснулась губ Курогане - свежие раны
свидетельствовали, что прошло часа три с его злоключений. Значит, у него есть время.
Вчера...


Когда страны на грани войны, а Империя разваливается под управлением рвущих ее на куски лидеров, простым солдатам нет дела до междоусобиц и не поделенной власти. Мало кто интересуется политикой и замыслами верхушки правления. Вступать в сражения по приказу, убивать по приказу и по приказу же умирать - таков удел тех, кто взял оружие не для того, чтобы защищать, а потому что так хотят другие. Подавшихся в солдаты наемников было больше, чем добровольцев. Больше, чем тех, кто шел в надежде сохранить мир. Сдержать поток непокорных за пределами фронта удавалось лишь немногим, истинно великим воинам, понимавшим толк, стоявшим во главе легионов и личного императорского войска - специально обученных воинскому ремеслу для элитных отрядов. Охранять же границы от вторжения и подавлять восстания собирались в основном отбросы, вроде бывших разбойников и оправданных заключенных, переквалифицировавшихся в солдат из-за нехватки людей. На запад, с Пустоши, рвалась нечисть - эта напасть наемникам оказалась бы не по зубам.
Чтобы выжить им приходилось пересиливать себя, забывать о привычках до вступления в армию, учится беспрекословно подчиняться любым приказам, отдаваемым капитанами - то, что спасало многих от гибели в первых сражениях. Ведь умения и силы недостаточно, когда в игру вступает мощь, лежащая за пределами человеческого понимания, мощь, для победы над которой недостаточно физической подготовки и стальной выдержки. Ответственность за потери и за жизни подопечных тяжким бременем лежала на плечах командиров, поэтому, волей-неволей, приходилось исполнять требуемое.
А после побед ли, поражений ли, когда отводилось время на отдых, подступали дни безделья, пьянства и морального разложения. Что-что, а на выплачиваемое регулярно жалованье казна не скупилась.
На прикордонной полосе Симфилии - восточного королевства, граничившего с Лураной, - щедро были раскиданы маленькие городки с территорией для полигонов, где всегда находилось место кабакам, тавернам и борделям с отменными шлюхами. Где уставшие и изголодавшиеся по ласке солдаты развлекались, прогуливая деньги до последней монеты, чтобы потом ни под звоны мечей, ни под крики раненых, ни на смертном одре не жалеть ни о чем. Ибо никогда не знаешь, ждет ли тебя завтра повышение по службе или нож под сердце.
Курогане ненавидел восток. А больше востока - все, что с ним связано. И тем не менее...
Несмотря на младость лет, он успел вырасти в капитана главной, защищавшей северо-восточную часть Симфилии, сотни лучших, несмотря на происхождение, вымуштрованных им же бойцов. От нее, сотни Черного Демона, без преувеличений говоря, зависела вся восточная линия фронта. Вспомогательным загонам, зачастую, приходилось лишь разгребать трупы, оказывать медицинскую помощь да поставлять людей для отбора на места погибших. Понимали - исход сражений зависит в основном от умения капитана держать порядок, вести в бой и выводить как можно больше уцелевших... Именно благодаря Курогане потери за случившиеся за прошедший год с начала войны 14 сражений сводились к минимуму, а сама сотня добилась расположения правительства - многие из переживших этот год смело могли рассчитывать на повышение и прибавку к жалованью, многих везунчиков перевели в легионы под управлением самого Императора. Слава о Черном Демоне разлетелась за пределы воюющих стран и многие мечтали бы заполучить его в союзники. Неподкупность, прямолинейность и честность, в сочетании с невероятной силой, делали его героем, выступающим под стягом Красного Феникса, порой безумцем, умеющим обойти ловушки любых бывалых, и никогда не ошибался в расчетах.
Но, как ни странно, ни повышение, ни предложения возглавить лучшие легионы в звании генерала не прельщали молодого воина. Он предпочитал оставаться на востоке, сдерживать редкие нападения всяческой нечисти, нежели купаться в славе и богатстве, а также самому выступать в качестве дополнительной силы другим отрядам. Глубокое презрение читалось в его рубиновых глазах, при каждом упоминании о повышении и очередной попытке заграбастать его на север, поближе к столице Лураны.
Те самые дни, когда солдаты пропадали по кабакам и борделям, он проводил за тренировками или тихо ужинал в маленьких тавернах, никого к себе не подпуская, избегая компаний приставучих девиц - все-таки заядлым посетителем сомнительных заведений он не являлся. Хотя никто не знал наверняка, коротает ли он ночи один или же в объятиях распутной жрицы любви; публичные дома с более изысканным обслуживанием были не каждому по карману. Довольствоваться засаленной бабенкой или истратить месячную зарплату на одну ночь с искусной рабыней - каждому свой выбор.
Но тем вечером - через неделю после крупной битвы с демонами дальнего востока, севернее к полосе, разделявшей Лурану и Симфилию, и за неделю до жесточайших тренировок перед броском к загону генерала Моно - Курогане распахнул двери одного из кабаков, где обычно собирались любители легких развлечений и выпивки. Никто бы не обратил внимания на еще одного случайного гостя, однако капитан в заседавшую там толпу явно не вписывался. Оставалось только гадать, как такой человек вообще удостоил своим вниманием сие, пропахшее перегаром, заведеньице.
Игнорируя любопытные и недоброжелательные взгляды, он гордо прошествовал к барной стойке, усевшись на стул почище - о влажной уборке здесь видимо не слышали, - и заказал стакан вина. Гул, царивший до его прихода, как-то осел, можно спиной было почувствовать заинтересованные взгляды и горевший в них вопрос: что Черный Демон забыл в этой забегаловке?
Еще бы! Высокий, статный, загорелый, с багряными глазами. Черные волосы, черный отполированный доспех, меч с серебряной рукоятью в черных же ножнах и черный длинный плащ - демон и бог воплоти. От него просто веяло силой и уверенностью.
Не обращая ни на кого внимания, Курогане неспешно потягивал вино - не самое вкусное из тех, что ему приходилось пить, - излучая прямо-таки королевскую хладнокровность. Половина находящихся здесь входили под его командование, поэтому не ясно было, пришел ли он следить за солдатами, чтоб не хватанули лишка перед завтрашними тренировками, или же просто занимался тем, чем занимался - пил.
- Решили, наконец, присоединится к всеобщей гулянке, капитан? - багряный взгляд скользнул на говорившего, подсевшего поближе, солдата.
- Не часто озаряете вы подчиненных своим присутствием вне лагеря, - второй говоривший подсел с противоположной стороны, заискивающе улыбаясь полным гнилых зубов ртом.
Ламми и Сагга. В ближнем бою от них толку как от козла молока. Оба субтильные, низкорослые - такие ничего тяжелее полуметрового клинка в руках не удержат, не говоря уж о рыцарском панцире. Однако для разведчиков и наемных убийц подходили идеально, особенно с прилагающимся талантом стрельбы из арбалетов; сбить блоху с собачей холки на расстоянии ста метров ни для кого из них не составило бы труда. Вдобавок ловкостью и пронырливостью дали бы фору самым изворотливым гадюкам и крысам. Отсюда тщеславие, безмерная самоуверенность и далее по списку - только и жди отравы в суп или дротик в лоб в глухой подворотне.
Обычно эти двое не подходили к Курогане ближе, чем на размах меча, даже когда следовали прямым приказам. Плечи капитана напряглись - изменение в поведении солдат, причем резкое изменение ничему хорошему не предшествовало, а инстинкты подсказывали ждать неприятностей. Поэтому он, лишь скептически выгнув бровь, промолчал, да и не о чем было ему говорить с типами, у которых на него имелся приличных размеров зуб. Курогане успел усвоить, что мести от этих просто за косой взгляд стоит ожидать прежде всего - четверо людей из загона уже умерли при загадочных обстоятельствах полугодом раньше. Однако, как говорится в народе - не пойман, не вор. Уличить неразлучную парочку никому пока не удавалось, да никто и не рвался - себе дороже. В отряде они сохраняли подчинение, но вне вряд ли б упустили шанс взяться за старое, радуясь абсолютной безнаказанности. А ведь мотивчик для мести - хотя и весьма мелочный, - валялся в захлопнутом на петельку ларце третий год с их первого поступления на службу. Впрочем, для бывших уголовников со стажем припомнить "наболевшее" было бы легче пареной репы...
- Капитан изволит отмалчиваться? - скривился тот, что слева.
- Я лишь зашел выпить. А где именно пить - не имеет значения, - ответил капитан.
- О! - отозвался второй, - но ведь для такого важного человека, не слишком ли, хм, расточительно пить по захолустным кабакам...
Намек в скрипучем голосе прозвучал явственнее некуда. Курогане опустил стакан, медленно повернув голову.
- Все мы - люди, - логически заметил он, заставив нежелательного собеседника отодвинуться на несколько сантиметров, - не важно, где пить и с кем, даже если отличаешься по званию.
Была бы на то воля Курогане, он уже давно отправил бы этих двоих на виселицу за все прежние прегрешения, но правда в том, что они были незаменимыми разведчиками, хотя Курогане и придерживался мнения, что незаменимых не бывает.
Дальше продолжать разговор не имело смысла - эти двое явно что-то замышляли, поэтому стоило допить вино и просто уйти - портить настроение перед предстоящим броском очень не хотелось. Но не успел Курогане расплатиться, как вновь хлопнула дверь кабака, и внутрь плавно проскользнул закутанный в мешковатый балахон незнакомец. Прошествовав по прокуренному помещению, он уселся по соседству. Капюшон, скрывающий верхнюю часть лица, незнакомец снимать не стал. Только золотистые пряди невероятно длинной челки выбивались наружу. Сам не зная почему, Курогане заказал еще стакан и изучающе уставился на новоприбывшего, который, в свою очередь, попивал какое-то коричневое пойло. Что так привлекло его в вошедшем, капитан не понимал, хотя тот, невзирая на довольно ветхого вида одеяние, так же как и сам воин, совершенно не вписывался в обстановку кабака. Но это было отнюдь не ощущение тревоги, что-то иное. Вот только что?
Курогане насторожено смотрел на сидящего неподалеку человека, на миг забыв об еще двух присутствующих здесь лицах. Затем, словно спохватившись, поднялся и, расплатившись, покинул помещение. Что произошло дальше, Курогане помнил плохо; когда за ним захлопнулась дверь, реальность будто отделилась. Мир померк и растекся лужей смешанной акварели. Мечник помнил лишь, как прошел первые кварталы, а затем на глаза упала черная пелена. Смутно, сквозь непроницаемую завесу наваждения, он ощущал, как его грубо сбили с ног и повалили на землю, потом куда-то потащили, яростно сдирали одежду и били, били, били, зло матерясь. Ударов не жалели, били куда попадали, сам же избиваемый боли почти не чувствовал, так - притупленное ощущение временного неудобства. Злобное пыхтение, прикосновение металла к коже, там, где защитный доспех скреплялся с наплечниками - все, что помнилось. Затем наступило то самое забытье...

- Черт! - несмотря на зверский холод камеры, тело покрывалось испариной, и мужчине пришлось провести обеими ладонями по намокшим участкам, дабы хоть как то сбить отвращение от липкого пота.
- Опоили, значит...
В памяти всплыли лица солдат. Ламми и Сагга. Они - нет сомнений. Значит, не забыли. Отомстили.
Надо быть глупцом, чтобы нападать столь бесчестным образом на капитана. Его скоро хватятся, но смущал тот факт, что эти двое не настолько глупы, подставляться самим. Здесь крылось еще кое-что. Уж действовать вот так, в одиночку, они не стали бы - кишка тонка. А еще тот странный незнакомец... Курогане решил, что придумает наказание позже. Сейчас стоило подумать, как выйти из сложившейся ситуации, но не успел он проникнуться обнадеживающей мыслью, как почувствовал чужое присутствие. Резко вздернув голову, едва не ударившись затылком о стенку, он устремил взгляд в темноту и тотчас зажмурился от яркой вспышки света.
- А, ты очнулся гораздо раньше, чем я ожидал, - оповестил мягкий голос с нотками сдерживаемой улыбки. - Как самочувствие?
Привыкнув к свету, Курогане уставился на стоящего на расстоянии полуметра незнакомца. Того самого, из кабака - трудно было не узнать в трусливо отползающей от свечения темноте мешковатый балахон с капюшоном.
- Что за... - вырвалось было, когда незнакомец приблизился, опустившись рядом на корточки и потянулся к зажатой обручем лодыжке.
Воин дернулся. Этот тип не мог просто попасть сюда вот так - чугунная восьмисантиметровая дверь, комнатушка где-то не более пяти метров в радиусе. Что-что, а проникнуть сюда незамеченным ни для стражи, ни для самого капитана, он не мог. Даже если бы подкупил охрану, на что Курогане весьма сомневался. Вдобавок этот свет... На протянутой ладони незнакомец держал нечто на подобие перламутровой сферы, с детский кулачек размером. Очень напоминало керосиновые лампы новой модели, с единственным отличием - сфера парила над раскрытой ладонью незнакомца.
- Т-ты кто? - произнес воин, когда указательный пальчик того прошелся по обручу.
Сталь с лязганьем опала, освобождая лодыжку от неудобной ноши.
Человек улыбнулся. Теперь, привыкнув к странному свечению, мечник мог немного разглядеть пришедшего. Капюшон его был откинут за спину, и светлые волосы, не настолько длинные, чтобы спадать с плеч, но и не слишком короткие, перехватывались небрежно завязанной лентой в маленький хвост, четко вырисовываясь при слабом свете сферы. Кожа отдавала непонятным мраморным оттенком - разглядеть полутше мешало перламутровое свечение, - какой не встретишь ни у одной девушки. Ни единого изъяна. Казалось, если прикоснуться к щеке, почувствуешь, насколько она нежна. Большие, темного цвета, глаза и широкая улыбка - не успокаивающая, а какая-то...задорная.
- Вот, Куро-сама, - вымолвил незнакомец, разглядывая настороженного капитана.
- К-как ты меня назвал? - только и выдохнул тот, растирая затекшие конечности.
- Куро-сама, - улыбка на лице незнакомца сделалась шире и доброжелательней, - я отвечу на все твои вопросы, которые наверняка тебе не терпится задать, только сначала давай-ка выберемся отсюда, а?
- Мне больше интересно, как ТЫ сюда попал, - зарычал Курогане разминая лодыжку, а затем поднимаясь в полный рост - благо потолки строились достаточно высокими.
Нежданная усмешка коснулась губ воина; стоявший перед ним был ниже на целую голову. Вдобавок, обладал худым телосложением, какое в пору иметь музыкантам и придворным поэтам, а не людям, загадочным образом свободно проникающим в тюремные камеры.
- О! Это ты увидишь сам, - прищурился незнакомец, игнорируя насмешливый, блуждающий по его фигуре взгляд.
Держащая сферу рука легонько приподнялась, толкая источник свечения плыть по воздуху к самому потолку.
Вот тут в Курогане что-то сломалось.
- М-магик... - еле выдавил он из себя, - ты - магик...
Разум помутился, имитируя окутавший его при избиении мрак. Не осознавая собственных действий, Курогане, с неприсущей для его состояния быстротой, потянулся к чужой шее, сжимая в мертвом захвате податливое горло...


Камушек медленно затухал. Пареньку пришлось придвинуться ближе, чтобы хоть как-то различать буквы на пожелтевших страницах толстенной книги, лежавшей на его же коленях. Теперь млечное сияние самодельного фонарика освещало лишь самого парнишку и всего несколько сантиметров в сторону поджатых ног, хотя перед этим камушек заряжался двое суток напролет в лучах солнца и луны. Да и в руки не взять - как есть обожжет. Это полу все равно - каменный.
Хорошие штуки - артефакты, но и у них есть свои недостатки. Впрочем... мальчик покосился на запасной вариант - две добротные свечи, оставленные про запас, на случай, если втягивающей силы камушка не хватит. Потом его заспанный взгляд упал на стопки потрепанных книг, ожидающих своей очереди в углу каморки и уже прочитанных, лежащих беспорядочной кучкой рядом же. Эх, привычка, но теперь недосып на будущее время ему обеспечен. Однако мысли о предстоящей тяжелой неделе вызвали лишь едва различимый смешок; ради этих сокровищ - книг, пожертвовать отдыхом и сном после изнурительных дней работы явно стоило.
Мальчишка вытянул ноги, потягиваясь, и сладко зевнул. До рассвета и до того, как придет время приступать к обязанностям прислуги, оставалось четыре часа, поэтому, дабы не тратить времени даром, он сосредоточенно принялся записывать в видавшую виды тетрадку почерпнутое из глубин здоровенного тома, прикидывая, что не помешало бы поторопиться. Если его застукают не в постели, а крадущимся по коридору - суровых расспросов не избежать. Нет, проболтаться он не боялся, ни под свист розг, ни под свист хозяйской плетки, однако тогда проскальзывать в потайную комнату ему станет гораздо сложнее, да и протаскивать туда книги из запретной библиотечной зоны тоже. Поэтому приходилось тратиться еще и на заметание следов: перекрыть оставшийся поток света в камушке, пробраться в хранилище, и распихать книги по списку - не дай Феникс ошибиться, поймут сразу же, а уж вычислить виновника не составит особого труда. В конце концов, из всей прислуги поместья кроме него, еще четверо владели письмом и умели читать. Только никакого интереса к книгам абсолютно не питали. А уж его-то хлебом ни корми - дай лишний раз пролистать, самую что ни на есть, завалящую книжонку. И пускай потом грозятся палками - боль его не страшила. Ибо ради этого сокровища - хранилища с древнейшими рукописями, хронологиями, историей и якобы утерянными свитками магических знаний, он рискнул бросить уютную жизнь сына известного астролога, ухитрившись попасть-таки куда давно хотел. Цель оправдывала средства, ведь если поймают, раскроют - колесование с предварительным вырыванием ногтей как минимум, были ему обеспечены.
Мальчик внутренне хихикнул - если его и впрямь раскроют, за семью можно не опасаться. Он с самого начала просчитал все варианты, прежде чем сбежать, оставив отца, мать и названную сестренку. Им ничего не угрожало, стоило бы следователям узнать нужное имя. Безродный, приемыш - этим все сказано. Семья вне подозрений. Оставался лишь вопрос захотят ли его вообще убивать...Скрывать свою истинную сущность от приютивших его людей было трудно, что уж говорить об императорских ищейках. Но ничего. Мальчик перелистнул последнюю страницу, довольно щурясь - еще несколько полок, и можно покинуть поместье при любой возможности, например за лень или вовремя не выполненное задание. Выбросят сами, ну может отвесят тех же палок на дорогу - терпимо.
А комнатка-то хорошая. Мальчик поднялся, проводя пальчиками по влажным стенам. Сам хозяин ни сном, ни духом о ее существовании. Ни пара магов-прихлебал. Позорище! Эту-то силу не учуять!
- Спасибо тебе, - легким шепотом с губ, - без тебя мне бы туго пришлось...
Быть застуканным в комнате, малец не боялся и подавно - ухитрился расставить по всему замку защитные амулеты. И как удачно-то! Амулеты хозяина! Всего-навсего договорившись со служащим сигнальным маячком вещами. Ведь вещи-то... у них тоже есть душа - предупредят, коль любопытный заявится. А комнатка выпустит, незаметно выпустит. Хорошая комнатка.
Мальчик сложил книги в припасенный заранее мешок - он никогда не набирал столько, сколько бы ни смог унести или прочитать за ночь. Завернул тетрадку, чернильное перо в тряпку. Вполсилы надавил на вон тот кирпичик. Скрипящим шорохом отворилась сухая ложбинка, куда обычно и перекочевывали записываемые в тетрадь труды. И ведь придвинешь кирпичик обратно - засосется, разгладится, так что ни у кого не возникнет подозрений о тайнике.
Закончив с приготовлениями паренек опустился на карачки и подул на камешек. Тот вспыхнул коротким сапфировым блеском, затухая. Теперь не обожжет; минута-другая, прежде чем втягивающее свет свойство затейливого фонарика растает до очередной вылазки. Поместив камешек на ладошке, мальчик взвалил мешок за плечи, на прощание коснувшись лбом о холодные камни.
- Не плачь, - сказал он, оглядываясь в пустоту, - я тебя выпущу, потом. Обещаю.
Противоположная стенка бесшумно отъехала, освобождая достаточно места для того, чтобы он мог протиснуться со своей ношей.
- Не за что... - прошелестело в спину, и плеч мальчика коснулось теплое дыхание...


- Похоже, ты не жалуешь наше племя, - прохрипел незнакомец, когда Курогане, поняв, что чуть не придушил потенциального спасителя, разжал стальную хватку. На белой коже тот час проступили фиолетовые пятна - знак того, что действовать Курогане был настроен серьезно.
Но не похоже было, что под словом "наши", незнакомец подразумевал именно себя.
Мечник отступил на шаг, пряча руки за спину, чтобы в порыве беспричинной, но праведной злобы не завершить начатое, отметив про себя еще один вопрос, касательно личности этого субъекта: "Почему он не пытался защититься?"
Воину хватало ума понять таящуюся в маге силу - физическую, не врожденную, магию, которую воин чуял, как собака зарытую кость. Инстинкты не подвели, как не подводили никогда в умении различать магический дар носителя. Стоявший перед ним человек был не просто силен, он мог бы посостязаться с Курогане в умении владеть боевыми искусствами. О да! Таких Черный Демон ощущал нутром...
- Фай Д. Флоурайт, мое имя, - пропел белокурый юноша, приподнимая воротник повыше - прикрыть лиловые разводы. - Но, как я уже говорил, остальные вопросы потом, а сейчас пора покинуть эту, хм, уютную обитель...
Курогане явственно различил сарказм в голосе мага, кривясь от накатившей повторной волны тошноты; фальшь и ложь он ненавидел, пожалуй, больше, чем восток.
С последними словами маг полез куда-то в бок, и Курогане заметил под полами плаща довольно пузатенькую, перекинутую через левое плечо, сумку.
- Ты что задумал? - Вытаращился он на, извлекаемые на свет божий, ну ладно - на тьму тюряги, несколько предметов, расставляемых ловкими движениями вокруг ранее сковывающего лодыжку обруча.
- Собираюсь разыграть твое убийство при неизвестных обстоятельствах, - жизнерадостно сообщил незнакомец, откупоривая маленькую бутыль и разбрызгивая вокруг ободка густую смолянистую жидкость.
- Ч-чего!? - возмутился Курогане, темпами улитки проникаясь смыслом произнесенного.
Жидкость с шипением сползла на цепь, громко пузырясь.
- А неужели ты думал, что тебя искать станут? - осведомился юноша, усердно посыпая вокруг "пляшущей" жижи каким-то не менее подозрительным порошком. - Отделавшие тебя ребята славно постарались. Принимавший приволоченное ими, избитое до неузнаваемости, тело тюремщик принял за пойманного вражеского лазутчика, из которого выбили всю требующуюся информацию, и в коем более не нуждались. Кошелек с золотишком укрепил его мнение.
- Тебе-то откуда известно? - кулаки за спиной мечника сжались; нечто мерзкое подползало к внутренностям, шелковой паутиной вплетаясь в легкие.
Курогане вновь затошнило.
- Я же сказал - вопросы потом. - Маг опустил в образовавшуюся смесь ранее парящий под потолком шарик, спикировавший по мановению его руки в нужном направлении. Смесь затрещала, подобно разгоравшемуся костру. - Ну вот, - довольный работой, произнес он, поворачиваясь к следившему за его пасами воину, - теперь уносим ноги.
Не дав мечнику опомниться, незнакомец сделал шаг на встречу, ухватил его за плечо, резко рванув на себя, и одновременно провел указательным пальцем по воздуху.
Впервые в жизни сбитый с толку, Курогане вынужденно выбросил навстречу магу покоившиеся за спиной руки в поисках опоры, так как израненное тело, помнившее остервенелые удары, слушалось с неохотой. Когда секундой позже под ногами запылала золотом шестилучевая звезда, последовал следующий толчок и тонкая фигура мага плотно вжалась в его собственную, крепко держа за плечи. Второй раз за сутки мир для Черного Демона поблек, стремительно уволакивая куда-то во тьму...


Оловянная фигурка боевого коня покатилась под стол, жалобно звякая. Последовав ее примеру, с тем же звяканьем, полетела фигурка воина в латных доспехах, а затем снова и снова на пол методично, с одним и тем же промежутком времени посыпались остальные фигурки. Последней, к общей кучке, спикировала фигурка в форме распахнувшей крылья птицы, немногим больше по размерам тех, что уже покоились на полу.
Чьи-то пальцы пробежались в непонятном ритме по опустевшему столу с лежащей на нем пестрой картой, исчерченной полосками трех цветов: красного, синего и зеленого. Выстукивая веселую мелодию, человек склонился над поверхностью стола, уставившись невидящим взглядом в одну точку, что-то тихо бормоча. Затем, будто спохватившись, нагнулся, загребая в кулак рассыпанные "игрушки", общей кучей вываливая в центр карты. Минуту подумав, он принялся раскладывать их по новой, выставив ширококрылую птицу на пересечении трех разноцветных линий, а вокруг, на равных точках выстроил четыре: воина, вытаскивающего меч из ножен, мага, в жуткой длинной хламиде с посохом, вставшего на дыбы щенка, прижимающего к груди книгу и фигурку нападающего демона.
Последнюю человек покрутил перед глазами подольше, как бы раздумывая, куда же поставить. Поколебавшись, он водрузил ее за спиной у птицы на сантиметр дальше остальных, потом наклонился, низко-низко, так, что длинные волосы разметались бархатным полотном по краю стола, подул на воина и мага, стоящих ближе друг к другу, чем остальные. Фигурки покачнулись, но выстояли. Человек довольно кивнул, выпрямился. Правая рука скользнула по карте, смахивая остальные фигурки обратно на пол, потянулась к огромной свече, стоящей тут же с боку. Внешняя сторона ладони легко прошлась по оранжевому язычку, практически не касаясь, и огонек, точно живой, взвился грациозной змейкой, освещая помещение военного шатра оранжевым взблеском.
- Ты вернулся за ним...

---

Фанфик: «Ян-Инь», часть 3/3

[medb.]

Название: Ян-Инь
Автор: medb
Фэндом: Tsubasa RC
Пейринг/Персонажи: Курогане/Фай и другие
Жанр: drama
Рейтинг: PG-13
Саммари: История о выборе и его последствиях.
Предупреждение: AU – ближе к Хорицубе, чем к Тсубасе.
Дисклэймер: Персонажи принадлежат не мне.
От автора: Финальная часть получилась неожиданно большой по объему. Необходимое предупреждение: подозреваю, что случайно набрела если не на лично Кламповскую траву, то, по крайней мере, на соседнюю плантацию... И вообще, во всем виновата 203 глава.
Количество слов в части: 15 438
Бонус: саундтрек

Часть первая
Часть вторая

Часть третья

III. Синтез

Но обольщений для меня
Уж нет: глазам обман открылся,
И знаю я, что жизнь есть сон.
Кальдерон

Каменный пол треснул у них под ногами, как лед. Треснул и стал разваливаться на куски, и так же бились осколками потолок, стены, на мгновение в просветы стало видно темное ночное небо, а потом треснуло и оно. Само пространство вокруг них рушилось, дробилось и разлеталось в стороны, и оставалась только черная бездонная и бесконечная пустота, от одного взгляда на которую внутренности завязывало узлом. В этом не было никакой логики, никакого правдоподобия, это не походило даже на сон, потому что иначе они все давно бы проснулись... Но наиболее жутким казалось то, что все происходило в абсолютной тишине. Словно весь мир вокруг них разом онемел, и не было слышно даже их собственных криков – только искаженные отчаянием рты.
Белый свет, жгущий, ослепляющий, выжигающий мысли – и черная голодная пустота. Небытие. Ничто.
Мир, однажды замкнутый лентой Мёбиуса, наконец распрямлялся.
Разлетался на фрагменты, чтобы быть собранным снова.
Все началось слишком быстро, слишком внезапно, слишком неестественно, чтобы Курогане успел понять, что ему делать. Прозрачная колба разбилась, выпустив своих пленников, тот, кто ломал и вел всех их так долго, осыпался стеклянным крошевом, как разбитое зеркало. И в то же мгновение повсюду вокруг пошли трещины, и все словно закружил невидимый вихрь.
Первыми в него попали пацаны и принцессы – все четверо – они разлетелись прочь друг от друга, как сорванные с ветки листья, и всей их совместной магии не хватило, чтобы как-то помешать, остановить, замедлить это воплощенное гротескное безумие.
Курогане правой рукой бездумно, инстинктивно вонзил в щель в камне под ногами отцовский меч в поисках опоры, в попытках удержать равновесие, и в ту же секунду потянулся левой, чтобы подцепить за шиворот мага...
Вот только – он совсем забыл, что руки больше не было. Остались лишь обманчивые нервные окончания и обрывки проводов с разболтанными металлическими деталями после того, как он в отчаянной злости сам сорвал с плеча мешавшийся сломанный протез...
И он не успел.
Порывом ветра мага сшибло с ног, а потом подхватило, как легкую соломенную куклу, и швырнуло вперед, в самый эпицентр урагана.
Мимо мелькнула в воздухе белая булка, совсем крошечная и беспомощная посреди этого безумия, исчезла в какой-то трещине. Но Курогане почти не обратил внимания, заметил только краем глаза, потому что – не отрывал взгляда от бледного лица мага и его испуганных, по одновременно понимающе-смирившихся глаз.
Это была самая чудовищно долгая секунда за всю его жизнь. Поняв, что левой руки нет, он тут же выпустил рукоять меча, не думая о последствиях, не думая о собственной сохранности, отказавшись от опоры, лишь бы все-таки ухватить, удержать, не отпустить снова – но опоздал на какую-то ничтожную долю мгновения. Мага втянуло в вихрь, и в следующую секунду сам Курогане тоже оказался в воздухе, но расстояние между ними уже было слишком велико, оно все росло и росло, и он тщетно пытался дотянуться...
А потом все вокруг окончательно поглотил едкий белый свет.

*

В воздухе пахло весной. Если говорить менее красиво и образно – это была дикая смесь запахов талой воды, выхлопных газов, сырой земли и цветущей вишни. Дожди, к счастью, наконец пошли на убыль, лужи просохли, и на тротуарах кружевной пылью трепетали первые нежно-розовые лепестки сакуры. Романтические натуры ходили по улицам, как зачарованные, и протяжно вздыхали, думая о прекрасном, те, кому повезло меньше, страдали жестокой аллергией и старались по возможности лишний раз из дома не выглядывать. Весь город казался еще более суматошным, чем обычно, но при этом непривычно нарядным – уже началась подготовка к ежегодному празднику Любования сакурой.
Курогане с головой ушел в работу в обманчивой надежде отвлечься, забыться, хотя бы ненадолго. Начало нового учебного года принесло с собой кучу хлопот и ненавистных бумажек, которые нужно было заполнить, это все жутко раздражало, так что в итоге детей на занятиях он гонял с особой требовательностью.
В честь хорошей погоды урок сегодня было решено провести не в спортивном зале, а во дворе школы. Пацанов Курогане после разминки временно отправил поиграть в футбол, а сам сосредоточил свое внимание на девчонках: те должны были бежать кросс на короткую дистанцию на время.
Солнце неприятно слепило глаза. Курогане прислонил козырьком ладонь ко лбу, окинул внимательным взглядом стройный ряд замерших учениц и резко взмахнул другой рукой, подавая команду к старту. Девчонки дружно сорвались с места, самые длинноногие сразу вырвались вперед, но это еще ничего не значило, потому что половина из них так и не научилась правильно контролировать дыхание. Курогане нажал на кнопку секундомера, начиная отсчет, и позволил себе отвлечься на пацанов, увлеченно гонявших мяч по песку: девчонки должны были как раз обежать футбольную площадку кругом и вернуться в точку старта.
Глаза болели – от слишком яркого света и от недостатка сна. Последние ночи он спал только урывками, не отпускало постоянное напряжение и чувство тревоги, а Юи явно его избегал и почти все время молчал, они обменивались только ничего не значащими бытовыми репликами, и все это вместе неимоверно давило, раздражало, как больной зуб – и, как больной зуб, вызывало порывистое желание все разом вырвать с корнем...
Короткий испуганный крик и возбужденные голоса прервали его мысли. Мгновенно нахмурившись, Курогане поспешил вперед, к остановившимся девчонкам.
Сакура сидела прямо на земле, неловко прижав колено к груди. Вокруг нее столпились остальные, шумно споря, Химавари судорожно заламывала руки и выглядела бесконечно несчастной.
- Прости, пожалуйста, это все я... - произнесла она, закусив губу, на ее лице было написано полное уныние, даже длинные волосы, как обычно, собранные в два хвоста, словно поникли.
- Ну что ты, Химавари-чан, ты тут совершенно не при чем, это я сама виновата, что такая неуклюжая! – мгновенно с жаром возразила Сакура и мягко улыбнулась, сдерживая слезы боли.
В ее исполнении эта фраза не казалась обычной формой вежливости, а была абсолютно искренна.
При приближении учителя девчонки дружно замолчали. Курогане присел на корточки, хмуро разглядывая пострадавшее колено – похоже, Сакура умудрилась напороться на камень, верх белого гольфа уже пропитался кровью, хотя, разумеется, травма была не такой серьезной, как могло показаться со стороны... но при этом промыть и обработать ее было необходимо.
Раздраженно выдохнув, Курогане вручил Химавари все еще отсчитывавший время секундомер и подсадил Сакуру себе на спину:
- Проведите пока обычный комплекс упражнений. Вернусь через пятнадцать минут.
Оставив за старшего Шидзуку, как самого ответственного, он решительно направился в медпункт, благополучно проигнорировав робкое замечание Сакуры, что та якобы может идти сама и ему совсем не обязательно так себя утруждать. Повезло еще, что Шаорана не было на занятиях – он с согласия префекта сегодня весь день занимался археологическим проектом с преподавателем истории – а то на внезапную травму своей прекрасной дамы он наверняка отреагировал бы очень шумно и не слишком адекватно.
Как назло, медсестра удалилась на обед. Ключ Курогане привычно извлек из горшка с алоэ на подоконнике в коридоре и отпер дверь, но оставлять девчонку одну в пустом медпункте явно не следовало. Ссадив ее на кушетку, он принялся раздосадованно рыться в шкафчиках в поисках перекиси, бинтов и прочего. Сакура сидела молча, робко потупив взгляд, и нервно теребила край своей бледно-розовой спортивной футболки, всеми силами пытаясь показать, что ей совсем не больно.
Порез действительно оказался пустячным, но синяк потом обещал быть во всю коленку. Закончив с перевязкой, Курогане выпрямился, отряхнул руки и хмуро бросил:
- Позвони брату, пусть приедет заберет тебя домой. Все равно это у вас был последний урок.
Сакура, все еще сидевшая на кушетке, послушно кивнула, не забыв поблагодарить, и вдруг неуверенно спросила:
- Как себя чувствует Юи-сан?
Курогане одарил ее предельно мрачным взглядом, который она выдержала с неожиданным спокойствием, и коротко ответил:
- Как обычно.
Сакура прикрыла глаза и прикусила губу, словно колеблясь, потом опять посмотрела на него, и ее ярко-зеленые глаза блеснули решимостью.
- Вы не могли бы передать ему, что мы будем очень рады видеть его на празднике? – произнесла она, чинно сложив руки на коленях и выпрямив спину. – Конечно, мы готовили все вместе с Фаем-сан, и будет очень здорово, если Фай-сан сможет присутствовать, он ведь приложил так много усилий, и вообще сама идея изначально принадлежала именно ему... Но это совсем не значит, что Юи-сан лишний, как он сам думает! – она жарко покраснела, внезапно смутившись собственной горячности, но все же с непривычной уверенностью в голосе закончила. – Мы любим и его, и Фая-сан одинаково.
Курогане застыл, пристально глядя ей в глаза, потом резко отвернулся и загремел склянками, запихивая перекись обратно в шкафчик.
Сакура была одной из тех немногих, кто знал тайну. Причем она каким-то образом поняла это сразу, сама, с первого взгляда, и не благодаря какой-то случайности, совпадению, внезапному переключению модусов прямо на глазах, а просто из-за своей интуиции и совсем не детского – или наоборот детского? – умения видеть суть вещей.
И она относилась к Фаю и Юи, как к одному человеку.
Все остальные дети, родственники и знакомые за исключением Шаорана, Кендаппы с Томойо, Сомы и Фумы были уверены, что у Курогане друзья-близнецы. Посторонних он не подпускал близко, хотя ему изначально не удавалось оберегать тайну так тщательно, как это делал Ашура.
Но, возможно, это и не было нужно?
Вновь повернувшись к своей ученице, он почти открыл рот, собираясь решительно заявить, что вообще не давал согласия на этот дурацкий праздник... но передумал.
Возможно, в первую очередь именно потому, что Сакура выглядела так, словно ожидала этого отказа и совсем не собиралась настаивать. Для нее главным было, чтобы он передал ее слова Юи, а не сам по себе праздник как таковой.
Совсем некстати вспомнился недавний разговор детей, который он услышал случайно, об их предстоящем общем дне рождения, то, с каким энтузиазмом они обсуждали приготовления... и то, как носился со своим замыслом чертов придурок, постоянно назойливо что-то болтавший про их «дружную семью»...
Мать Сакуры умерла много лет назад, отец работал за границей и почти не бывал дома, она жила со страшим братом, который, конечно, всячески ее оберегал, но в целом был полностью поглощен своими собственными проблемами. Про семью Шаорана Курогане вообще ничего не знал до недавнего времени, но пацан всегда выглядел каким-то... потерянным. Фай с такой легкостью разглядел детей, которым не хватало домашнего тепла, с такой открытостью привязался – именно к ним, хотя они, по сути, ничем не отличались от множества других пацанов и девчонок.
В памяти всплыла давно услышанная фраза: «Совпадений не существует, есть только неизбежность», - но Курогане тут же с досадой отмахнулся от нее, не желая даже думать об этом.
Сакура, похоже, все еще ждала ответа, вся подобравшись от напряженного нетерпения, и он наконец отрывисто кивнул, вызвав на ее лице счастливую улыбку.
Однако стоило ему протянуть руку к двери, как та резко распахнулась прямо перед его носом, и на пороге медпункта возник запыхавшийся взъерошенный Шаоран. Столкнувшись взглядом с предельно мрачным Курогане, он вздрогнул и едва не попятился, но все же уверенно проскользнул мимо него в помещение, потрясенно воскликнув:
- Сакура?!
Та подняла на него сияющий взгляд, и ее улыбка стала более робкой – но и еще более счастливой.
- Все в порядке... Шаоран, - мягко ответила она, чуть споткнувшись, прежде чем использовать имя без хонорификса.
Пацан снова вздрогнул, резко смутился и низко опустил голову, потом все же шагнул вперед, нерешительно оглядывая Сакуру, и в его взгляде на миг промелькнула странная тоска.
- Ты уверена?.. Я закончил с проектом, думал пойти на урок физкультуры, и Шидзука сказал мне, что... Все точно в порядке?!
В его голосе было столько испуганной тревоги, что она даже поборола его обычную робость и отстраненность – в другое время Шаоран, несмотря на свои явные сильные чувства по отношению к Сакуре, почему-то все же ее сторонился, словно не считал себя достойным. И вообще его поведение порой наводило на мысли, что он будто удерживает себя от того, чтобы жить в полную силу.
Курогане подобное здорово раздражало, но – в конце концов, что бы ни лепетал там чертов придурок, они не его дети, так что их странности и заморочки совсем его не касаются. Он просто школьный учитель.
И нет, он ни от чего не бежал.
Одарив напоследок пацана хмурым взглядом – после инцидента с ночной охотой Шаоран явно его опасался и по возможности всячески избегал, хотя Шидзука продолжал вести себя, как обычно – Курогане вышел из медпункта и решительно прикрыл за собой дверь.
Пусть разбираются сами. У него по горло собственных проблем.

*

Музыку стало слышно еще на улице, на подходе к дому. Медленная, меланхоличная мелодия, протяжная и задумчивая, она больше подошла бы для флейты, чем для клавиш.
Курогане помедлил в прихожей, старательно счищая сухую грязь с рукава куртки и мрачно хмурясь. Он хорошо помнил, как раньше играла на рояле мать – и ее мелодии, пусть тоже обычно грустные, никогда не были такими безысходно тоскливыми.
Юи сидел спиной к двери. Он не повернулся, не прекратил играть, вообще ничем не показал, что заметил возвращение Курогане, только его плечи едва заметно напряглись. Окно было приоткрыто, и ветер намел на подоконник бледно-розовые лепестки, похожие на тонкую кружевную скатерть.
Мелодия сменила темп, стала быстрее, более нервной. Курогане прошел к столу, выгреб из кармана мелкие монеты, чтоб не мешались, расстегнул воротник рубашки. Голова немного кружилась – видимо, все-таки сказывался недостаток сна. А вот есть, как ни странно, не хотелось совсем, хотя он сегодня обошелся без завтрака и даже без обеда.
Юи продолжил играть одной рукой, по очереди медленно нажимая белые клавиши, и вдруг произнес, по-прежнему не оборачиваясь:
- Послезавтра первое апреля.
Голос его был совсем тихий и абсолютно невыразительный: ни капли эмоций, простая констатация факта. Это был первый раз за последние дни, когда он начал разговор сам.
Курогане замер посреди движения, стягивая через голову свитер, потом снял его окончательно и повесил на спинку стула, одернул рубашку и оставил реплику без ответа.
Первое апреля. Тот самый праздник, о котором говорила Сакура.
Он поднял взгляд на собеседника и задумчиво прищурился. Так и есть: крышка рояля была приоткрыта, и фоторамка теперь стояла на подставке для нот. Юи опустил голову, отчего светлые пряди, выбившиеся из хвоста, полностью занавесили его лицо, и продолжил играть, не добавив больше ни слова. Фай на фотографии, словно отражение в кривом зеркале, улыбался, как сумасшедший.
В памяти против воли прозвучал голос Сакуры, смущенный, но решительный: «Но это совсем не значит, что Юи-сан лишний, как он сам думает!»
Разумеется, Курогане не стал повторять вслух эту фразу. Если идиот настолько слеп, что не видит очевидного сам, никакие слова тут не помогут.
Он прошел на кухню, заварил молочный улун – его всегда очень любил отец, мать предпочитала красные чаи – подумал немного и взял вторую чашку.
Юи оборвал мелодию на середине ноты и сдержанно поблагодарил, сжимая горячую чашку обеими ладонями. Курогане вновь приблизился к окну, смахнул прямо на пол мелкие лепестки и уселся на подоконник, глядя на улицу. Ветер гнул ветви деревьев и гнал по небу редкие белые облака. За его спиной Юи продолжил играть – на сей раз мелодия была более задумчивой и чуть менее безнадежной.
Как ни странно, вторую попытку начать разговор опять предпринял именно он, когда вдруг произнес:
- Я бы хотел поехать учиться в Рим, на архитектора, - решительный аккорд и плавный перебор до-ре-ми-ми-фа-ре. – К сожалению, у них нет заочной формы обучения.
Юи очень редко говорил о своих желаниях. Вообще о собственном «я». И даже теперь его слова прозвучали спокойно, ни к чему не обязывающе, словно между делом – потому что по тону было ясно, что он прекрасно осознает невозможность этого такого простого на посторонний взгляд желания.
Курогане молча скрипнул зубами, уверенно захлопнул окно и решительно двинулся к выходу из комнаты. Больше всего ему хотелось сейчас что-нибудь сломать, разбить вдребезги, дать наконец выход бесконечному внутреннему напряжению, тяжелому и темному.
Юи убрал руки с клавиш, впервые за весь односторонний разговор поднял голову и взглянул прямо на него.
- Тебе было бы легче, если б мы были разными людьми? – внезапно спросил он, так легко и свободно, словно уточнял прогноз погоды.
Эта обманчивая легкость была как удар под дых. Курогане едва не запнулся на середине шага и резко обернулся, посмотрев прямо в глаза Юи. В них не было ничего, кроме серости пасмурного неба.
Все так же не отпуская чужого взгляда, он нахмурился сильней и уверенно, без малейшего сомнения бросил:
- Нет.
На лице Юи мелькнул бледный призрак удивления, он медленно выпрямил спину и снова опустил пальцы на клавиши – таким неожиданно неуклюжим жестом, словно на самом деле просто не знал, куда деть руки. Курогане не стал ждать очередной его возможной реплики, решительно прошел в прихожую, обулся и, подхватив с вешалки куртку, выскочил на улицу.
Порывистый ветер продувал насквозь, забирался под полы рубашки и царапал ребра холодом. На душе было до отвращения тошно.

*

Курогане не верит в прошлые жизни.
Просто потому что для него это не вопрос веры, а действительный факт.

*

В магазине по-прежнему ничего не меняется. И Клоу всегда выглядит точно так же – всезнающая улыбка, бледное лицо, круглые очки, один и тот же темно-зеленый китайский костюм с рисунком в виде листьев бамбука – даже складки на его одежде никогда не смещаются... словно, пока на него никто не смотрит, он не шевелится, как фарфоровая кукла.
Красные фонарики, книги, бабочки на стенах... Царство застывшего, не существующего времени.
Веер с рисунком феникса сегодня не отбрасывал тени и стал каким-то полупрозрачным.
Курогане крепко стиснул зубы и решительно приблизился к столу – он уже давно не задевал расположенные на полу предметы, даже не замечал их, словно они не существовали. Клоу внимательно посмотрел на него, как будто что-то искал, потом едва заметно вздохнул и оставил в сторону чашку с чаем.
- Значит, твоя память пробудилась полностью, - совсем негромко произнес он, и это был не вопрос.
Алый иероглиф «бесконечность» на тонком белом фарфоре.
Курогане крепко стиснул рукоять меча, который неизвестно когда успел оказаться у него в руках, наклонился над хозяином магазина, пристально глядя в его глаза, скрытые бликами на стеклах очков, и с нажимом произнес, проталкивая каждое слово вместе с дыханием:
- Я хочу его вернуть.
Мало в чем он был уверен столь же непоколебимо.
Клоу опустил взгляд и протяжно, словно с трудом вздохнул, потом поднял со стола неизвестно когда успевший там очутиться стеклянный шарик – одна его половина была белой, другая черной. Символ Инь-Ян.
- Нет абсолютного света и нет абсолютной тьмы, - медленно проговорил хозяин магазина с такой интонацией, словно зачитывал вслух какую-то невидимую надпись. – Нет абсолютного добра и зла. Точно так же, как нет и случайностей. Никакие перемены не могут быть только к лучшему или только к худшему.
Курогане резко выпрямился, стиснул рукоять меча еще сильней, так, что чешуйки дракона больно впились в ладонь, и раздраженно нахмурился, сухо бросив:
- И что я должен извлечь из этой философской банальщины?
Клоу снова вздохнул и покатал шарик на ладони, так, что тот весело засиял желтыми бликами, поймав свет фонариков.
- Мир изменился, - наконец спокойно произнес хозяин магазина, и эти два таких простых и коротких слова вдруг упали на плечи неподъемным грузом. – И в такой реальности многие стали счастливей, чем могли надеяться быть прежде, - он наконец вновь поднял взгляд на гостя и ровным голосом продолжил. – Даже твои родители не погибли так, как в прошлом мире.
Вязкие, черно-красные кошмары, похожие на липкую сеть паутины. Черные небеса, красная кровь, клинок со странным и зловещим символом в форме летучей мыши, тяжелое безжизненное тело матери на его коленях, оторванная рука отца с судорожно сжатыми пальцами на рукояти фамильного меча, бесформенные тени монстров – и безумие, глухое, безнадежное, заволакивающее сознание, как грозовые тучи...
Он встряхнулся, вырываясь из стылого плена недавно пробудившихся воспоминаний, и уверенно произнес, не опуская взгляда:
- Да. Но они все равно умерли слишком быстро.
Клоу ничего не ответил, только вновь перекатил на ладони стеклянный шарик. На его лице больше не было следов улыбки, и в складках у рта скрывалась странная печальная задумчивость.
Поколебавшись долю мгновения, Курогане упрямо стиснул зубы и мысленно ринулся головой в пропасть, добавив:
- И еще – здесь нет проклятой ведьмы.
Клоу не вздрогнул. Не отвел взгляда. Только сжал длинные пальцы, пряча шарик в кулаке.
Курогане с силой вдохнул и хрипло продолжил, выталкивая из себя слоги, как режущие стеклянные осколки:
- Нет другого пацана и другой принцессы. Нет того парня из магазина ведьмы. И здесь нет... чертового мага.
Слова тяжело упали на пол и разбились с почти реально слышимым звоном. И почему-то, как назло, стало больно дышать.
Клоу серьезно посмотрел на него с таким выражением лица, словно увидел впервые, потом печально улыбнулся, прикрывая глаза, и спокойно ответил:
- У всего есть своя цена.
Курогане скрипнул зубами и, с трудом подавив желание яростно врезать кулаком по столу, с мрачной серьезностью заявил:
- Я не соглашался ее платить.
А потом все вокруг вдруг завертелось и лихорадочно замелькало, как оборванная кинолента.

*

Он проснулся оттого, что кто-то осторожно тронул его за плечо.
- Ты опять не высыпаешься?
Томойо. Этот строгий, уверенный в себе голос он узнал бы где угодно и при любых обстоятельствах.
Курогане с трудом выпрямился – спина сильно затекла и теперь противно ныла, на щеке явно остался отпечаток рукава... Все-таки, похоже, он действительно здорово устал, раз умудрился заснуть посреди рабочего дня прямо за столом в учительской.
Томойо внимательно посмотрела на него, сокрушенно покачала головой и, демонстративно вздохнув, пошла воевать с кофейным автоматом. Курогане фыркнул себе под нос и с силой потер лицо ладонью.
Томойо была младшей сестрой, но всегда вела себя, как старшая, порой казалась даже серьезней Кендаппы. И умела выводить его из себя гораздо эффективней и с куда меньшими энергозатратами.
Впрочем, за чашку крепкого черного кофе чрезмерную настырность ей можно было простить. В порядке исключения.
Присев на краешек стула напротив, она оперлась локтями на столешницу и с любопытством наблюдала за тем, как Курогане пытался проснуться и одновременно не обжечься чересчур горячим кофе. На ней была обычная школьная форма, но Томойо не была бы собой, если б не нашла способ разнообразить скучную официальную одежду: маленькая брошка в виде цветка сакуры на воротнике пиджака, вышивка по краю юбки, плетеный кожаный поясок, тонкие косички у висков, перевитые сиреневыми лентами... Все же недаром она с шестилетнего возраста уверенно заявляла, что обязательно станет дизайнером, когда вырастет. Очень большого труда стоило отвязаться от ее настырного предложения шить костюмы на всю семью – лично Курогане никогда не испытывал ни малейшего желания играть роль модели. В отличие от Фая.
Они довольно долго сидели в молчании. Курогане пил кофе и пытался сообразить, что ему нужно было сделать с бумагами, за разбором которых он заснул, Томойо задумчиво наблюдала за ним, потом в какой-то момент проницательно спросила:
- Демоны опять активизировались? Ты поэтому выглядишь собственным призраком и явно совсем не спишь?
Курогане едва не поперхнулся от неожиданности, прокашлялся, прикрыл глаза и устало признал:
- Можно сказать и так.
Томойо была единственной из его близких, кто знал про охоту. Да и то, ей это стало известно только благодаря случайности: один раз она поздно возвращалась домой от подруги и едва не стала очередной жертвой ночных тварей. Повезло, что Курогане в тот момент оказался неподалеку.
Кендаппа в демонов не верила. Как и многие другие.
Томойо вздохнула, принимая этот не самый искренний ответ, и негромко призналась:
- Последнее время мне все чаще кажется, что с миром вокруг что-то не так.
Он вздрогнул и медленно поднял на нее пристальный взгляд. Она чуть пожала плечами и пояснила, задумчиво глядя за окно:
- Тени словно оживают и ползут из углов. Слухи о нападениях демонов стали возникать чаще, и пару раз я видела их сама – они крались по улице мимо нашего дома и как будто чего-то вынюхивали.
Курогане с силой потер лоб и привычно нахмурился. Во что за последнее время успела превратиться его жизнь, раз демоны для него теперь – не более чем нудная обыденная рутина?..
Уловив его настроение, Томойо сменила тему, попытавшись разрядить обстановку:
- Я слышала, Фай-сан предложил отпраздновать день рождения Сакуры-чан и Шаорана во дворе додзе? Уверена, будет здорово! Я уже сшила для них чудесные наряды, они оба будут как самые настоящие сказочные принцесса и принц! – она восторженно хлопнула в ладоши, ее глаза искрились от нетерпения. – Как ты думаешь, мы сможем устроить вечером фейерверки?!
В ответ на его предельно мрачный взгляд она ничуть не смутилась, а, напротив, весело захихикала. Он демонстративно закатил глаза и буркнул:
- Мне все равно.
Томойо заливисто засмеялась и легко вскочила на ноги:
- Какой же ты все-таки зануда, братик! – потом положила свою маленькую ладошку ему на плечо и неожиданно серьезно проговорила, глядя на него так, словно открыто читала все его мысли и чувства. – Все будет хорошо.
И сразу стало ясно, что на сей раз она имеет ввиду совсем не праздник.
Томойо мягко улыбнулась на прощанье и бесшумно выскользнула из комнаты. А Курогане остался неподвижно сидеть, гипнотизируя хмурым взглядом столешницу и крепко сжимая в руке полупустую чашку.
Невольно вспомнился недавний разговор с Сакурой.
Мудрые маленькие девочки. Слишком мудрые для своего возраста и памяти.

*

День выдался муторный и выматывающий до ужаса: куча формальностей и хлопот в связи с пресловутым началом нового учебного года, так еще и начальница внезапно сочла своим долгом активно вмешаться в работу сотрудников и высказать свое бесценное личное мнение. В итоге все закончилось изрядным скандалом, и Курогане четко дали понять, что, если б не уважение к памяти его матери, долго работавшей в этой школе, и не отсутствие другого преподавателя физкультуры, его бы уже давным-давно уволили, как абсолютно асоциального типа. Хотелось громко выругаться прямо там, но он все же ограничился тем, что просто громко хлопнул дверью, так, что с потолка посыпалась штукатурка.
На душе было погано и муторно, он медленно брел домой, уже второй квартал пиная перед собой какую-то пустую жестяную банку, случайно попавшуюся на пути, как из-за угла прямо навстречу ему выскочила знакомая сутулая фигура.
- Куро-риииин, наконец-то я тебя нашел! Дома так скучно!
Определенно, личностные модусы стали переключаться слишком часто.
Фай подлетел к нему и бесцеремонно повис на шее, звонко чмокнув куда-то в район уха, потом отцепился и даже отошел на пару шагов, пристально разглядывая его хмурое лицо.
- Ну вот, ты опять в дурном настроении, - вынес он свой вердикт и душераздирающе вздохнул. Потом подхватил Курогане под руку и потянул вперед по улице, в сторону дома. – Пойдем, тебе явно нужно отдохнуть! И вообще, ты обещал, что мы зайдем в прокат фильмов, но мы так этого и не сделали!
От его жизнерадостной болтовни сразу начала болеть голова, и Курогане раздраженно зарычал, с трудом поборов порыв вырвать руку из хватки назойливого идиота и отпихнуть того подальше. Перед глазами немного плыло, и, пожалуй, ему действительно не помешало бы отдохнуть...
Фай, словно не замечая его раздражения, продолжил свой монолог, обиженно нахмурившись и ткнув его пальцем в щеку:
- Последнее время мы проводим вместе совсем немного времени, и ты стал какой-то отстраненный. Постоянно думаешь о чем-то и совсем меня не слушаешь!
Курогане очень больших усилий стоило не сорваться в ответ. Так и не дождавшись желаемой реакции, придурок опять вздохнул, но наконец заткнулся и молчал всю оставшуюся дорогу до дома.
При мысли о еде подташнивало, поэтому Курогане просто заварил чай. Фай негромко шебуршился в гостиной, зачем-то включил телевизор.
За окном медленно темнело, неподалеку на улице кто-то устроил семейный скандал и громко кричал, что-то разбилось. Эти посторонние звуки раздражали, так что Курогане плотнее прикрыл окно и вернулся в гостиную.
Фай сидел на диване, поджав под себя ноги, и неотрывно смотрел на экран телевизора. По его лицу плясали голубоватые отблески. Судя по торжественному монологу диктора, речь шла о каких-то серьезных экологических проблемах в зоне тропиков. Курогане прошел в глубь комнаты и тяжело опустился в кресло. Фай тут же повернул к нему голову и без привычной улыбки требовательно произнес:
- Расскажи мне что-нибудь!
Курогане в ответ только вопросительно приподнял обе брови. Придурок поерзал на месте, закусив губу, словно над чем-то раздумывал, и вдруг выпалил:
- Сегодня ночью ты опять куда-то пропадешь?
Взгляд неожиданно привлекла белая надпись в стиле граффити на его черной футболке «Свобода – без границ».
Смысл прозвучавших слов дошел до Курогане с изрядным опозданием. Он нахмурился, едва заметно вздрогнув – он был уверен, что ему удалось сохранить свои отлучки в секрете – и открыл было рот, но Фай опередил его, решительно вскочив на ноги и сжав кулаки.
- Ты постоянно куда-то тайком уходишь и не говоришь мне ни слова! – обиженно воскликнул он и с жаром продолжил. – Ты же сам всегда утверждал, что терпеть не можешь тайны, и обвинял меня, что я иногда недоговариваю! Так что же ты теперь сам скрываешь?!
Курогане тоже медленно поднялся на ноги и выпрямился.
Эта вспышка казалась совершенно внезапной, без какого-то либо внятного повода. Он никогда раньше не видел Фая таким раздраженным, почти злым. Но почему-то не мог заставить себя отнестись к ситуации серьезно. Просто внимательно смотрел на покрасневшее от возмущения лицо Фая и неожиданно отстраненно отметил, что его нос как-то умудрился обгореть на слабом весеннем солнце и теперь слегка шелушился.
Придурок продолжал выкрикивать какие-то обвинения, словно решил разом высказать все накипевшее. Его слова почему-то скользили мимо сознания, не задерживаясь, перед глазами опять все поплыло... Курогане немного слишком резко поднял руку, тем не менее прекрасно зная, что не ударит чертового придурка – никогда, ни при каких обстоятельствах. Однако тот отшатнулся, мгновенно замолчал и, не добавив больше ни слова, резко развернулся и с топотом взлетел по лестнице на второй этаж. Через секунду там бескомпромиссно хлопнула дверь.
Просто прекрасно. Вероятно, именно это и зовется семейными скандалами.
Курогане еще какое-то время стоял неподвижно, глядя на пол, потом с силой прижал к глазам тыльную сторону ладони и без сил рухнул на диван.
Телевизор уныло бормотал что-то про критические перемены в мире, связанные с проблемой Глобального потепления.

*

Клоу сидел в той же позе, по-прежнему сжимая в кулаке стеклянный шарик. Казалось, что с момента ухода Курогане не прошло ни секунды.
Хозяин магазина поднял на него спокойный взгляд и невозмутимо произнес:
- В прошлый раз ты проснулся быстрее, чем мы успели закончить разговор.
Один из фонариков на потолке вдруг погас, и в помещении стало чуть темнее.
Курогане снова шагнул к столу, оперся на меч, как на трость – словно из него разом высосали все силы, и устоять без этой опоры стало невозможно. Вязкая напряженная усталость вдруг сделалась такой сильной, что почти перешла в апатию. Не позволяя себе сдаться, он потер висок и хрипло спросил:
- Что именно произошло тогда? Почему все пришло... к этому?
«Почему это произошло с магом?» - вертелся у него на языке главный вопрос, но, разумеется, он не стал задавать его вслух.
Однако, судя по взгляду Клоу, тот и сам прекрасно все понял, к немалой досаде Курогане.
- Мир распрямился, - медленно проговорил он, сообщая то, что и так было очевидно. – Он был замкнут в кольцо решением одного человека, но новое решение, а также объединенные желания нескольких людей сразу позволили вернуть все к началу начал. И все стало так, словно искажения никогда не было, - немного помедлив, он продолжил, внимательно разглядывая черно-белый стеклянный шарик у себя на ладони. – Видишь ли, все те измерения, в которых вам довелось побывать в своих путешествиях – это были альтернативные реальности, разные варианты поворота одной и той же истории. Когда-то давным-давно, в начале своего существования, мир был один, единый и неделимый, однако потом он постепенно словно бы расслоился, за счет чего появилось множество других измерений. И, что важнее, люди, жившие в этом изначальном мире, тоже расслоились – у каждого появился свой двойник в каждом из измерений. Однако потом, когда круг был разомкнут, все измерения вновь слились в один единый мир, и точно так же слились в одного человека все двойники, обладавшие общей единой душой.
Курогане досадливо нахмурился, поняв едва ли половину этих путаных объяснений. По правде говоря, ему не было ни малейшего дела до измерений и двойников. Он жаждал получить ответ на один-единственный весьма конкретный вопрос. Его не интересовали причины и следствия.
Клоу, словно намеренно не замечая его нетерпения, продолжил столь же неторопливо:
- Ты, вероятно, уже догадался, что Шаоран-кун тоже помнит, как менявший мир. В отличие от него, Шидзука-кун не обладает реальными воспоминаниями о своей прошлой жизни, но у него очень сильно развита интуиция. Он чувствует, что что-то не так.
Курогане нахмурился, когда в мыслях сам собой прозвучал негромкий флегматичный голос: «Сенсей, у Вас никогда не было такого чувства, словно чего-то... не хватает?»
Ему не было сейчас дела до пацанов.
- А почему помню я? – отрывисто спросил он, почувствовав, как мгновенно пересохло горло.
Разумеется, Клоу не ответил на вопрос прямо. Вместо этого он подкинул шарик на ладони, посмотрел сквозь него на свет и изволил наконец снова встретить взгляд собеседника.
- Как ты думаешь, почему из всех миров и всего бесчисленного множества вариантов Фей Вонг Рид выбрал и собрал вместе именно вас четверых? – произнес он с совершенно неуместной легкостью, словно речь шла о вещах обыденных и незначительных.
Курогане невольно вздрогнул, услышав это имя, и сжал кулак, так, что ногти впились в ладонь. Перед глазами потемнело от мгновенной вспышки оглушающей ярости, и очень большого труда стоило неподвижно остаться на месте.
Клоу снова сжал шарик в кулаке и задумчиво скользнул взглядом по рисункам бабочек на стене.
- Ты не задумывался, почему ни в одном из измерений вы не встретили своих собственных двойников? – словно между делом спросил он.
Курогане нахмурился. Какое это имело сейчас значение?
Но ведь с другой стороны... действительно, в каждом новом мире они обязательно встречали хотя бы одно знакомое лицо, однако при этом им ни разу не довелось взглянуть в ожившее зеркало, столкнуться с самими собой. Дети говорили потом, что сначала в мире Яма приняли их с магом за двойников, и они по настоянию самого Курогане не стали сразу прояснять это недоразумение, но...
- На самом деле, эти двойники реально существовали, - продолжил Клоу с прежней флегматичной невозмутимостью, которая дико раздражала, и с нажимом повторил. – Двойники Шаорана-кун и Сакуры-чан были в каждом мире, в том числе здесь, в Японии XX века, просто ваши с ними пути ни разу не пересеклись. Вернее, Сакура-чан все же один раз встретилась со своим другим «я»... - он взял в руки забытую чашку чая, сделал маленький глоток и вдруг заявил. – Души рождаются и умирают так же, как люди, только время их жизни измеряется не годами, а веками. И на самом деле их не так много, как может показаться, они постоянно возвращаются на новый круг воплощения... и среди них есть особые первые души, те, которые возникли при сотворении мира и были неразрывно связаны друг с другом еще тогда, - Клоу ненадолго замолчал, после чуть иронично улыбнулся. – Боюсь прозвучать высокопарно, но именно на этих душах держится мироздание. Шаоран и Сакура – именно такие первые души, - сообщил он, внезапно отбросив хонорификсы.
Курогане нахмурился сильнее и помассировал висок – головная боль вновь вернулась. Ему хотелось заявить, что он уже давно не ребенок, чтобы верить в подобные глупые сказки, однако что-то удержало его от этих слов, и вместо этого он неожиданно для самого себя хрипло спросил:
- А мы с магом?
Клоу снова улыбнулся, по-прежнему печально, но одновременно мягко:
- Вы были новыми душами, и рождение в прежнем мире стало вашим первым появлением. Именно поэтому у вас не было двойников, - он внезапно помрачнел и даже чуть нахмурил тонкие брови. - Фей Вонг Рид действительно недаром выбрал именно вас. Новорожденные души обладают особой сокрушительной силой и способны менять мир наравне с первыми душами.
Курогане почувствовал, как в горле рождается раздраженный рык. Какое значение весь этот экзистенциальный бред имел теперь?!
- А что с другим пацаном и другой принцессой? – мрачно бросил он, оглядываясь по сторонам.
Ноги едва не подгибались от крайней усталости, хотелось сесть, но среди хлама на полу места хватало только для того, чтобы стоять.
Клоу со вздохом поболтал в чашке остатками чая, в другой руке он по-прежнему сжимал стеклянный шарик.
- Сакура-клон была точной копией Сакуры настоящей, - наконец задумчиво сказал он. – Фей Вонг Рид просто еще раз расслоил душу последней, и Сакура-клон фактически была точно таким же двойником, как все остальные двойники Сакуры в других мирах. Именно поэтому, когда мир снова распрямился, все они слились в одного человека, - хозяин магазина замер, словно увидел в чашке что-то необыкновенно интересное, и продолжил только после изрядно затянувшейся паузы. – С Шаораном-клоном все обстояло совсем иначе. В его случае было скопировано только тело, но его душа была новой душой, созданной магией настоящего Шаорана. Так что после распрямления мира эта новая душа, у которой изначально не было своего места, просто исчезла.
Курогане вздрогнул, сам толком не поняв, почему по спине вдруг пробежал ознобный холодок.
Клоу посмотрел прямо ему в глаза и серьезно произнес:
- Точно так же исчезла из мира новая сотворенная душа Ватануки Кимихиро, тоже обладавшего огромной магической силой.
После этих слов в магазине стало тихо. Снаружи по-прежнему не доносилось ни единого звука, и собеседники не шевелились, пристально глядя друг на друга.
С едва различимым шипением погас еще один фонарик.
Курогане встряхнулся, словно скидывая с себя густую паутину, и нахмурился еще сильнее:
- Ты так и не объяснил, почему я помню.
Клоу вновь вздохнул и наконец отставил чашку, зажав шарик между раскрытых ладоней:
- Потому что, как я уже сказал, ты обладаешь силой изменить мир.
Этого пояснения было недостаточно. И оставалось совершенно неясным еще одно...
- Почему тогда не помнит маг? – отрывисто спросил Курогане и скривился, как от чего-то неимоверно горького. – Он ведь тоже был этой новой душой!
Хозяин магазина взглянул на него с глубокой, неожиданно тяжелой печалью и совсем тихо проговорил:
- Тот, кого ты зовешь магом... Ты сам в прошлый раз признал, что его больше не существует.
Это было, как удар в солнечное сплетение. Курогане задохнулся, едва не согнулся пополам, но в то же время не смог пошевелиться, тело вдруг словно одеревенело, и перед глазами заплясала темнота от недостатка воздуха.
Эти слова снова и снова повторялись в голове монотонным эхом...
- Что произошло с ним? – наконец с трудом выдавил Курогане свой главный вопрос.
Он буквально кожей ощущал взгляд Клоу, полный сочувствия, совершенно бесполезного и унизительного.
- Он не родился близнецами.
Фраза – внезапная, знакомая – буквально вырвала Курогане из трясины собственных мыслей и чувств. Перед глазами прояснилось, и он снова смог видеть четко.
- Ч-что?..
Он даже не сразу понял, что этот хриплый выдох принадлежал ему.
Клоу опустил голову и устало потер лоб кончиками пальцев, потом поправил очки и снова прямо взглянул на собеседника:
- Он был такой же новой душой, как и ты, в нем была заложена невероятная сила, которая потом воплотилась в его магию. Но... еще до его первого рождения из-за того, что мир оказался замкнут, его душа была разделена пополам, - Клоу поднял шарик высоко над столом и разжал пальцы – упав, стекло разбилось неожиданно легко, с глухим стуком, на две равные части, черную и белую. – Фай и Юи из Валерии – это была одна душа в двух телах, но разные личности и сознания. Однако время, пока душа была разделена, оказалось очень маленьким (в относительных масштабах), и в итоге после смерти Фая половина души вернулась в тело Юи, который сам этого не понял, не заметил, и душа вновь стала целой. Он действительно жил за брата – потому что на самом деле никакого брата и не должно было быть, - хозяин магазина продемонстрировал половинки шарика по отдельности, а потом соединил их вновь, получив опять целый шарик. – Таким образом, в прошлом рождении, до распрямления мира, он был таким, каким должен был стать изначально, если б не родился близнецами. Однако, - Клоу снова уронил шарик на стол, и тот опять раскололся по линии прежнего слома, - распрямление мира было очень сильным потрясением. И в итоге – да, фактически в этом мире он не родился близнецами, однако душа его уже расколота, и целой, абсолютно единой больше не станет. Иногда, очень редко, половины его души на считанные мгновения резонируют друг с другом, и тогда он ненадолго становится прежним, но вскоре это совсем перестанет происходить. Также по причине разделения он утратил возможность использовать свою магию, именно поэтому цвет его глаз изменился.
Головная боль усилилась, в висок словно ввинчивалось острое сверло. Из-за этого Курогане никак не мог толком сосредоточиться на услышанных словах, проанализировать их, сделать какой-то вывод...
- Один из законов мироздания – нельзя воскресить умершего, – продолжил хозяин магазина, и, кажется, его спокойный неспешный голос и был тем самым мучительным сверлом. – Однако можно вынудить душу быстрее вернуться на круг рождения. Но – невозможно соединить вновь то, что было однажды разделено... как нельзя склеить без трещин разбитую чашку. Или стеклянный шарик, - он кивнул на две половинки означенного стеклянного шарика, тускло блестевшие в центре стола. Белая и черная.
Инь-Ян. Ян-Инь.
Из горла вдруг прорвался короткий хриплый кашель, Курогане с трудом справился с приступом и выдавил:
- А что тогда насчет мира? – сделал глубокий вдох и продолжил. – Он же был раньше разделен на измерения?
Клоу устремил на него внимательный взгляд и едва заметно качнул головой:
- Ты чувствуешь трещины. Именно поэтому можешь помнить. И именно поэтому в этом мире безнаказанно бродят демоны, которых здесь не должно быть.
Курогане резко выпрямился и развернулся. Ему необходим был глоток свежего воздуха, может, хоть тогда в голове немного прояснится.
Выход. Где-то здесь должен быть выход, он в этом уверен.
Перевернутость наоборот, закругленность, замкнутый круг...
Стоп.
В голове мелькнула внезапная догадка, и он медленно обернулся, чтобы вновь взглянуть на хозяина магазина, ощущая досаду из-за того, что его вдруг заинтересовал данный вопрос – лично его ведь это совсем не касалось...
- Вы с ведьмой... - начал он и оборвал себя, не зная, как сформулировать.
Клоу в ответ спокойно кивнул и улыбнулся шире, без заминки признавшись:
- Мы были первыми душами прежнего мира, того, который был рожден до этого. И мы должны были погибнуть вместе с ним.
Курогане опять нахмурился и вновь помассировал висок, уже не пытаясь понять. В магазине было слишком душно, как он не замечал этого раньше?
- Но как в таком случае пацан теперь может быть твоим сыном? – пробурчал он, крепче стиснув рукоять меча – тот казался единственным реальным предметом в вязком мареве вокруг.
Клоу ничуть не смутился и слегка пожал плечами, сцепив кончики пальцев на уровне груди:
- Точно так же, как раньше я смог занять место отца Сакуры-клона. У меня больше нет своего собственного места. Я – только тень, которая может существовать лишь в мире снов.
Курогане мотнул головой – перед глазами опять начало темнеть – и решительно преодолел несколько шагов, отделявших его от выхода. Где-то над головой погас очередной фонарик.
Запах сандаловых благовоний вдруг стал нестерпимо сильным, забивая ноздри, он снова коротко закашлялся и резко рванул в стороны внутренние раздвижные двери с изображением бабочки, обулся, уверенно взялся за ручку входной двери, только сейчас поймав себя на мысли, что впервые выходит из магазина, а не просто исчезает, проснувшись.
- Нужно ли мне намеренно уточнять, что этого места на самом деле тоже не существует? – раздался за его спиной все такой же спокойный и ровный голос Клоу.
За дверью оказалась абсолютная, непроглядная черная пустота.
Словно ничего нет и никогда не было.

*

Курогане чувствовал себя совершенно разбитым. Короткий сон совсем не помог отдохнуть, напротив, оставил в душе и мыслях полный раздрай.
Телевизор все еще что-то уныло бормотал, Курогане с трудом нащупал среди диванных подушек пульт. Часы показывали начало девятого вечера – они с пацанами договорились встретиться на западной окраине города как раз ровно в девять: последнее время демоны совсем обнаглели и стали выходить на охоту значительно раньше полуночи, даже нападали на людей с охранными оберегами. Курогане предпочел бы отправиться в одиночку, связываться с детьми совсем не хотелось, однако, по слухам, намеченный на сегодня демон был особенно силен, и прикрыть спину не помешает. К тому же, на совместной вылазке настоял непосредственный работодатель.
Скривившись при мысли о Клоу, Курогане тяжело поднялся на ноги и прошел в ванную. На втором этаже было тихо – судя по всему, Фай все еще лелеял смертельную обиду. Мрачно вздохнув, Курогане собрал вещи, с отвращением покосился на еду и вышел на улицу, глубоко вдохнув прохладный вечерний воздух. По-прежнему пахло выхлопными газами и цветущей вишней.
Какая-то странная притупленность мыслей и чувств... словно его ударили по затылку чем-то тяжелым.
Он не запомнил толком, как добрался до места встречи. Кажется, в городском транспорте была, как всегда, толкотня, но лично к нему лезть никто не решился – видимо, слишком невеселое было у него выражение лица. Пешая прогулка по темной улице – все-таки разбитые уличные фонари давно пора причислить к моветону – помогла немного собраться и встряхнуться, хотя никакой опасности он не ощущал. Напротив, все ночные твари словно затаились, забились в норы, как будто от страха. И вряд ли причиной этого страха были охотники – демоны слишком тупы, чтобы бояться людей, сколь угодно сильных.
Значит, появился некий еще более опасный хищник.
В какой-то момент Курогане почудилось, что за ним скользит бесшумная тень, он мгновенно насторожился... но движение больше не повторилось, да и инстинкты не спешили бить тревогу, предупреждая от угрозе. Какое-то время он простоял неподвижно, чутко вслушиваясь в темноту, потом продолжил путь, решив, что, возможно, ему все же померещилось.
Дети уже ждали его у старой заброшенной закусочной с выбитыми стеклами. Шаоран нетерпеливо переминался с ноги на ногу и время от времени пересчитывал свои шаманские карты, Шидзука спокойно стоял, прислонившись спиной к стене, и проверял тетиву лука. Обменявшись краткими приветствиями, все трое двинулись дальше, в глубь района. Кое-где мелькали редкие огни чудом сохранившихся фонарей, лихорадочно мигала неоновым светом покосившаяся вывеска какого-то ночного клуба.
Луны опять не было видно за плотными тучами.
- Заметили что-либо подозрительное? – сухо осведомился Курогане, массируя опять разнывшееся запястье. Извлекать меч пока было рано.
Пацаны переглянулись, потом Шаоран уныло покачал головой:
- Вообще ничего. Мы поспрашивали жителей окраин, еще не успевших перебраться ближе к центру, но они не сообщили ничего нового, - он неопределенно пожал плечами. – По их словам, ночью в район никто больше не ходит, особенно после того, как местная воровская шайка, рискнувшая обосноваться здесь, дружно покончила жизнь самоубийством, спрыгнув с крыши самого высокого здания...
Шаоран замолчал и снова передернул плечами, было очевидно, что история ему очень не нравилась и от ее пересказа он особого удовольствия не получил.
- Все демоны словно затаились, - негромко произнес Шидзука, озвучивая недавние мысли Курогане.
Еще минут десять они в молчании проверяли абсолютно пустые улицы, прежде чем убедились, что поблизости действительно не было никого живого и не-совсем-живого. Ситуация начинала здорово напоминать тупик – или, скорее, поиск иголки в стоге сена, где роль иголки играл очень сильный, но неправдоподобно терпеливый и хитро затаившийся демон.
Нахмурившись, Курогане остановился и вызвал в памяти карту района.
- Кажется, здесь должно быть кладбище... - неохотно начал он.
Чертовы твари отчего-то особенно любили именно кладбища, а еще больницы и – почему-то – заброшенные школы.
Шидзука тоже задумался и медленно кивнул:
- Да, как раз рядом со старым целлюлозно-бумажным складом. Это совсем недалеко отсюда, за парой поворотов.
- Тогда проверим там, - хмуро велел Курогане за недостатком лучших вариантов.
Уже на соседней улице стало ясно, что они неожиданно напали на верный след. Во всяком случае, Шидзука подтвердил, что действительно ощущает темную ауру.
Все было слишком легко, просто и очевидно.
Даже не имело смысла подтверждать вслух, что они имеют дело с ловушкой.
Похоже, проклятые твари все-таки выработали в процессе эволюции нечто подозрительно близкое к мозгу, раз способны были теперь на планирование и сколько-нибудь логические построения.
Ощущение слежки вернулось, но оно было отстраненным и по-прежнему не внушало угрозы. Вероятно, кто-то из мелких демонов заинтересовался чужаками, но одновременно испытывал слишком сильный страх перед другим хищником, чтобы открыто соваться на его территорию.
Наконец прямо перед ними на фоне темного неба воздвиглась коренастая громада бетонного склада без единого окна. Как раз в это мгновение, словно по заказу, из-за туч выползла ясная полная луна. Кладбища за складом было не видно, но активное шебуршение в кустах совсем мелких демонов, здорово похожих на крыс (они были настолько наглыми, что не боялись вообще никого), подтверждало, что в земле здесь действительно скрыто очень много трупов.
Окинув взглядом склад, Шаоран неуютно поежился, вздохнул и привычно вооружился картами, пробормотав:
- Откуда они вообще берутся?
Сразу стало понятно, что он имеет ввиду не прыснувшую у него из-под ног мелочь, а вообще всех демонов в целом.
Шидзука снова проверил тетиву и едва заметно пожал плечами:
- Рождаются. Из темных мыслей и чувств людей, - не дожидаясь вопросительных взглядов, он пояснил. – Во всяком случае, так говорил дед.
На его лице была написана привычная невозмутимость.
Курогане громко фыркнул, извлек наконец меч, холодно блеснувший серебряным светом, и первым шагнул вперед, жестом велев пацанам не отставать.
Дверь склада оказалась не заперта. Впрочем, она все равно болталась на одной петле, так что запирать ее было бы попросту бессмысленно.
В помещении было затхло и на удивление пусто, если не считать груды каких-то ржавых железок и вороха ветхих газет. В крыше наблюдались большие дыры, сквозь которые в склад падали столпы рассеянного лунного света.
Демона видно не было. Но это совсем не значило, что он действительно тут отсутствовал.
По спине Курогане вдруг пробежался холодок, и он мгновенно напрягся. Как правило, на охоте он ощущал только азарт и иногда злость, но никогда – настоящую опасность: противники из демонов обычно выходили слишком слабые... во всяком случае, для него.
Здесь... что-то было иначе.
Пацаны тоже насторожились. Не ослабляя бдительности, они разделились и медленно обошли весь склад, но по-прежнему ничего не обнаружили. Шаоран слегка побледнел и время от времени устало тер лоб, Шидзука был неожиданно близок к тому, чтобы нахмуриться.
Их так старательно намеренно вели сюда, чтобы в итоге все окончилось... ничем?
И именно в это мгновение за дверью послышался шорох. Еле заметный, но в то же время слишком несомненный, чтобы быть результатом кишения могильных мелких тварей.
Курогане в несколько стремительных, почти неразличимых шагов преодолел отделявшее его от входа расстояние, сильным пинком окончательно сшиб на землю дверь, метнулся вперед, схватил – ткань? – резко рванул на себя и с силой припечатал противника к стене, занес меч...
...и только сейчас осознал, что перед ним не демон, а человек.
Перед глазами потемнело от мгновенной холодной вспышки бешенства, в которой – хотя он ни за что не признался бы – был замешан еще и страх, не за себя, за...
- Какого хрена?! – взревел он, словно раненый зверь.
Как, почему, какого черта это вообще произошло, как такое возможно, он ведь проверял, он всегда следил!..
Следил.
Слежка.
Будь оно все проклято!!!
Фай, бледный и изрядно напуганный, непонимающе моргал, не пытаясь высвободиться, хотя ему явно было больно от того, с какой силой притиснул его к стене Курогане. Однако потом непонимание вдруг сменилось обидой и возмущением, и почти черные из-за расширившихся зрачков глаза зло сверкнули.
- Это я должен спрашивать! – заявил он и внезапно капризно скривил губы. – Ты постоянно так уходишь и мне ничего не говоришь! Поэтому я и решил за тобой проследить!..
Курогане пристально смотрел в знакомое лицо и буквально зубами был готов скрипеть от того, насколько идиотской, неправильной казалась ему такая реакция.
Дети тактично помалкивали.
Наконец с досадой разжав пальцы и отступив на шаг, Курогане вскинул меч на плечо и мрачно нахмурился, бросив:
- Возвращайся домой, - впрочем, в то же мгновение сообразил, что разгуливать по этому району в одиночку для чертового придурка будет слишком опасно, а потом его взгляд неожиданно упал на бледную шею. – Проклятье, ты что, опять забыл свой оберег?!
- Я за тобой торопился, - обиженно буркнул Фай, сложно это его оправдывало, и потер грудь, куда пришелся удар. Потом брезгливо сморщился и протянул. – Почему тут так пахнет горьким дымом?
В воздухе медленными лентами ползли густые черные ленты дыма, поднимаясь от пола, как щупальца.
Черт возьми, почему именно сейчас?!!
Курогане еле успел оттолкнуть идиота в сторону и принял удар на себя, с трудом блокировав мечом.
Шаоран поспешно обернулся и принялся складывать печати, поспешно читая заклинание. Шидзука сориентировался еще быстрее, и уже несколько голубоватых сияющих стрел скрылись к густой черноте, внезапно выросшей из-под пола.
В помещении стало холодно, и одновременно появилось странное мерзкое жужжание, которое неприятно ввинчивалось в уши, и еще сам воздух вдруг словно загустел, потому что двигаться стало неожиданно тяжело.
Горький запах постепенно превратился в откровенную гнусную вонь, почти нестерпимую.
Тварь была похожа на гигантского осьминога. Она занимала собой почти весь склад, черная, немая, слепая, и ее липкие леденящие щупальца лихорадочно метались повсюду, Курогане еле успевал отбиваться.
А после демон вдруг медленно, один за одним начал открывать свои красно-фиолетовые глаза, зловеще блестевшие в лунном свете... пять, шесть, семь... четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать...
Счет остановился только на двадцати двух.
И это было очень, очень плохо.
Потому что чем больше глаз – тем сильнее тварь.
Шаоран вдруг поперхнулся заклинанием и упал на колени, как подкошенный, хотя его не задело ни одно щупальце, Курогане лично следил за этим.
Мохнатые ресницы монстра медленно опустились, и прищуренные глаза стали похожи на отвратительные ухмыляющиеся рты.
- Шаоран-кун! – испуганно вскрикнул Фай и метнулся вперед, Курогане в последний момент успел ухватить его за шиворот и толкнуть себе за спину.
Пацан закашлялся сильнее, судорожно зажимая рот ладонями, потом его лицо внезапно разом побледнело от потрясения, и он неверяще выдавил:
- Его аура душит мою магию!
Карты рассыпались по полу бесполезными тусклыми картонками.
- Мои стрелы, похоже, тоже почти не действуют, - невозмутимо сообщил Шидзука, опуская лук.
Демон замер, демонстративно поигрывая щупальцами, но не пытаясь пока больше нападать, словно наслаждался произведенным эффектом.
Курогане почувствовал, как в горле зарождается низкий яростный рык, и решительно шагнул вперед.
Не родился еще такой демон, который сумеет его одолеть!..
- Я тоже хочу помочь! – вдруг заявил Фай, крепко вцепившись в его рукав.
Курогане резко обернулся и рявкнул ему прямо в лицо:
- Чем?!!
Из серых глаз пропало всякое выражение...
- Осторожно!!! – раздался отчаянный крик Шаорана.
...а потом что-то внезапно с силой ударило Курогане по спине, вышибив из легких весь воздух, и верх перепутался с низом.

_________________________
Продолжение опять в комментариях.

---

[Lazurit]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Фанфик: «Ян-Инь», часть 2/3

[medb.]

Название: Ян-Инь
Автор: medb
Фэндом: Tsubasa RC
Пейринг/Персонажи: Курогане/Фай и другие
Жанр: drama
Рейтинг: PG-13
Саммари: История о выборе и его последствиях.
Предупреждение: AU – ближе к Хорицубе, чем к Тсубасе.
Дисклэймер: Персонажи принадлежат не мне.
От автора: На самом деле я искренне удивлена, что до меня подобная идея не приходила никому в голову... Ну или, если и приходила, то воплощений ее я не встречала – не только у нас, но и в англофэндоме, а его я прошерстила основательно. На всякий случай: я предварительно просмотрела околомедицинскую литературу на тему, но все же считаю нужным оговорить, что нижеследующий результат представляет собой сугубо художественный вымысел.
Количество слов в части: 9 983

Чвсть первая

Часть вторая

II. Антитезис

Что наша жизнь? Одно безумье!
Одна иллюзия она,
Она лишь тень мечты, мечты созданье,
И в ней великое ничтожно.
Вся наша жизнь лишь сновиденье,
И сновиденье также сон.
Кальдерон

Конец марта – обманчивое время. Яркое, ясное солнце чередуется с промозглыми дождями, и тогда черная земля, еще не везде покрывшаяся травой, превращается в сырую липкую грязь. Даже во дворе додзе становится грязно, и ученики, которые часто поскальзываются и падают, делаются похожими на диких зверенышей.
Сегодня с утра было пасмурно, но как раз к концу тренировки небо прояснилось, словно кто-то порывисто распахнул в тучах окно. Мальчишки столпились у водонапорной колонки и с фырканьем пытались отмыться, одновременно возбужденно о чем-то споря. Время от времени раздавались всплески задиристого смеха, но они быстро утихали, стоило ученикам вспомнить о присутствии своего учителя.
Курогане привычно сидел на веранде, скрестив руки на груди, и сосредоточенно рассматривал забор. Настороженные косые взгляды детей откровенно раздражали, хотя он готов был признать, что отчасти виноват сам: слишком жестко проявил себя сегодня во время тренировки. А все потому, что на мгновение позволил прорваться в работу собственным эмоциям...
Совершенно недопустимо.
К веранде подошел уже успевший переодеться Шидзука, сел рядом, чтобы завязать шнурки на кроссовках – как всегда, невозмутимый и спокойный. Он, пожалуй, был единственным из учеников, кто не боялся заводить прямой разговор с учителем и приближаться к нему вне занятий. Курогане мысленно хмыкнул, но ничего не сказал.
Шидзука был способным парнем. И у него всегда был взгляд человека, который давно решил, что ему делать в этой жизни. Пожалуй, несмотря на всю свою нелюбовь к детям, Курогане не стал бы отрицать, что Шидзука вызывает у него определенную симпатию. Он хотя бы не раздражал и по большей части сохранял молчание.
Ветки деревьев все еще были черными и голыми, но старая узловатая сакура, молчаливым стражем свесившая свою крону во двор, уже покрылась разбухшими белесыми почками. А под сакурой на низенькой деревянной скамейке, которую Курогане сколотил по просьбе Фая прошлой весной, сидели Сакура и Химавари и кормили хлебными крошками каких-то мелких птиц, кажется, воробьев. Рядом с ними стоял второй наиболее способный ученик додзе, Шаоран, вдумчиво краснел и явно от смущения толком не знал, куда себя деть. Девочки дружно смеялись и о чем-то весело щебетали, сами неуловимо похожие на птиц.
Курогане негромко вздохнул и устало помассировал шею. Думать ни о чем не хотелось. Просто – сидеть вот так, в обманчивой иллюзии обыденности и спокойствия...
Шидзука закончил с шнурками, закинул за спину боккен в плотном чехле, но вставать не спешил. Взгляд его тоже был устремлен на девочек, но в нем не было той смущенной задиристости, с которой посматривали на них другие мальчишки, столпившиеся у колонки. Его глаза казались спокойными и непроницаемыми, и Курогане иногда ловил себя на мысли, что четырнадцатилетний пацан не должен смотреть так.
- Сенсей, - вдруг негромко начал Шидзука, не поворачивая головы, - у Вас никогда не было такого чувства, словно чего-то... не хватает?
Курогане вздрогнул от неожиданности, скосил на него полный подозрения взгляд, но ничего не ответил. Потому что этот вопрос на самом деле и не подразумевал ответа.
Химавари протянула руку, и к ней на палец вспорхнул один воробей. Настороженный, но любопытный, он с интересом склонил голову набок, разглядывая девочку, и та тоже наклонила голову зеркальным движением, явно затаив дыхание, но на лице ее расцвела счастливая улыбка. Сидевшая рядом Сакура с трудом удержалась от того, чтобы не захлопать в ладоши от восторга. Шаоран только озадаченно скреб в затылке, по-прежнему не зная, куда деть руки, и, судя по полупаническим взглядам в сторону Шидзуки, откровенно взывал о помощи.
Курогане чуть нахмурился, пристально глядя на Химавари. На самом деле, до нее самой по себе ему не было никакого дела... но что-то с этой девицей определенно было не так, он подсознательно ощущал это. Словно нечто темное всегда таилось за ее плечом, и это Курогане определенно не нравилось.
Заметив, что Шидзука теперь тоже пристально смотрит на нее, он прищурился и отрывисто спросил:
- Вы дружны с ней?
Не то чтобы это имело для него какое-то принципиальное значение... Просто Химавари часто навещала Шидзуку, приносила ему какую-нибудь еду, купленную в магазине, но при этом они ничуть не походили на юную влюбленную парочку, как, например, те же Шаоран и Сакура. Скорее, они вели себя, как брат и сестра, хотя родственниками совершенно точно не были.
Воробей внезапно резко сорвался с пальца Химавари и рванул в небо, быстро взбивая воздух крыльями. Девочки хором издали разочарованный возглас, потом переглянулись и рассмеялись.
Курогане с трудом подавил желание досадливо скривиться.
Шидзука не удивился внезапному вопросу – он вообще очень редко удивлялся – и, по-прежнему не поворачивая головы, ровным голосом произнес:
- Мы дружны с младшей школы. Я один из немногих, на кого, похоже, не действует ее темная аура.
В первое мгновение Курогане изумился формулировке, потом нахмурился и кивнул.
Он порой забывал, что Шидзука был внуком священника и воспитывался в храме. А значит, просто не мог не чувствовать подобных вещей.
Солнце было каким-то слишком ярким и едким. Особенно при учете того, что накануне вечером неожиданно пошел снег, к восторгу детей и полному ужасу метеорологических служб. Он, конечно, растаял, не успев толком долететь до земли, но все равно оставил после себя странное ощущение, будто что-то не так в мире вокруг.
Глобальное потепление, ха.
Подвешенные к краю крыши колокольчики зазвенели под порывом ветра, но звук этот вышел каким-то глухим и тяжелым.

*

Скромным мечтам о вечернем отдыхе сбыться было не суждено: внезапно, как тот самый снег на голову, нагрянули гости. Сначала завалился Фума, как всегда неприлично радостный, размахивая бутылкой какого-то дорогого сицилийского вина, которое он притащил из своих блужданий по Европе. Буквально десять минут спустя после этого на пороге появилась Сома, настороженная, раздраженная от собственного смущения, но очень решительная. Курогане хотел бы сказать (хотя бы самому себе), что успел благополучно забыть о ее обещании заглянуть в гости, но – к сожалению, это было бы неправдой. Он только не ждал, что она придет так скоро.
К счастью, дома Курогане был один. Юи ушел в «Клевер», аккомпанировать на рояле Орухе, у которой как раз недавно вышел первый сингл на радио, и теперь она вовсю закрепляла успех интенсивными живыми выступлениями. Курогане по настойчивой просьбе даже посетил одно из них, но особо не впечатлился. Хотя выпивка в «Клевере» была вполне неплохой, это правда.
Почти минуту они с Сомой молча смотрели друг на друга, разделенные порогом, потом Курогане отрывисто кивнул и сделал шаг в сторону. Он не произнес традиционного: «Добро пожаловать», - но если б не подразумевал его, просто не стал бы открывать двери.
Стоило им пройти в гостиную, как Фума, уже успевший вольготно расположиться на диване, мгновенно вскочил на ноги и тут же оказался рядом с Сомой, с непринужденной легкостью подхватил ее ладонь и поднес к своим губам, склонившись в шутовском поклоне.
- Прекрасная госпожа, как давно была последняя наша встреча! – воскликнул он и тут же добавил. – Впрочем, Вы ни капли не изменились с того дня.
Очков он не стал снимать даже в помещении, но его глаза за оранжевыми стеклами были веселыми и ехидными, как обычно.
Сома недовольно поджала губы и чуть прищурилась, протянув:
- Если ты думаешь, что подобными шаблонными комплиментами в наши дни можно чего-то достичь...
- Дорогая, ты же знаешь, что я далек от галантности! – поспешил перебить он и с фирменным нахальством заявил. – Так что это был не комплимент, я просто скромно озвучил свои истинные мысли.
Слово «дорогая» Соме явно не понравилось, однако она смолчала, только выразительно выгнула бровь. Фуме и вообще еще в студенческие годы сходило с рук очень многое – похоже, исключительно благодаря харизме.
Великий воин и император? Или что там наплела ему гадалка? Курогане мысленно хмыкнул при невольном воспоминании и покачал головой.
Сома наконец отобрала свою руку – удивительно, что не сделала этого раньше, обычно она не терпела чужих прикосновений, тем более мужских – и направилась к дивану.
Поначалу разговор не клеился. Потом Фума ностальгически вспомнил об их студенческих попойках – Сома училась в совсем другом университете, но часто присоединялась к ним, их дружеские отношения с Курогане тогда еще не дали трещину – и о том, как однажды им едва не пришлось провести ночь в полицейском участке. Сома мгновенно возмутилась при упоминании, потому что из-за этого дурацкого случая она едва не лишилась диплома и карьеры адвоката, Фума в ответ только засмеялся и картинно посетовал, что люди в настоящее время слишком ограничены всевозможными формальностями и правилами. Курогане молча наблюдал за их оживленным спором, успевшим каким-то образом быстро перейти к проблемам мировой медицины, и думал о том, насколько чужими кажутся ему теперь его лучшие друзья. Чтоб стряхнуть с себя это неприятное ощущение, он дождался паузы в диалоге и негромко спросил:
- Как твое дело? – и в ответ на недоумевающий взгляд пояснил, коротко пожав плечами. – То, которое про уличного панка и певичку?
- Он не панк! – тут же недовольно возразила Сома, потом поправила идеально выглаженный воротничок блузки и спокойно, уверенно произнесла. – Я выиграла.
Несмотря на напускную скромность, ее глаза сияли гордостью и торжеством, подтверждая, что означенное дело оказалось далеко не таким уж простым.
- О-о-о, это обязательно стоит отпраздновать! – радостно воскликнул Фума и подхватил со стола принесенную бутылку, чтобы торжественно взмахнуть ей. – Хозяин, неси штопор и бокалы, я недаром тащил это вино аж из Палермо! И я жажду знать все подробности дела!
Курогане выразительно закатил глаза, проворчал что-то себе под нос, однако все же поднялся из кресла и двинулся на кухню. Гости за его спиной снова погрузились в оживленный диалог, бодро сыпля юридическими терминами.
Бокалами давно не пользовались, они долго пылились в шкафу, так что Курогане на всякий случай решил их сполоснуть.
Свет на кухне чуть мигал – видимо, опять проблемы с проводкой, нужно будет проверить. За окном улицу снова вовсю полоскал ливень. Глухой шум воды прорывался сквозь окна, неприятно шелестел на грани осознания. Курогане досадливо поморщился и, чтобы не слышать этого звука, включил радио на случайной волне. Сначала прозвучал короткий выпуск новостей, сообщивший, что в мире, как всегда, творится полная фигня и криминала в обычной жизни куда больше, чем в детективах, потом унылый простуженный диктор огласил прогноз погоды – лживый процентов на семьдесят – и наконец зазвучала музыка, нейтральная и довольно приятная, какая-то современная обработка классики. Подумав, Курогане прибавил громкость, чтобы было слышно в гостиной (но не настолько, чтобы радио могло помешать разговору), подхватил вымытые бокалы со штопором и двинулся в гостиную.
Возможно, именно из-за музыки гости не услышали его шагов. Но он сам их слова расслышал прекрасно.
- Все ведь по-прежнему без изменений? – негромко спросила Сома, явно продолжая начатый разговор, и опустила голову, словно пряча выражение лица от собеседника.
И Курогане, сам не зная почему, остановился на пороге. Он не хотел признаваться самому себе – но подсознательно мгновенно понял, о чем она.
Фума вздохнул и ненадолго приподнял очки, чтобы устало потереть переносицу:
- Насколько я в курсе, да... Но ты же понимаешь, на самом деле я знаю не больше тебя.
Сома тоже вздохнула, мимолетно дотронулась до сережки в форме клыка, давнего подарка Кендаппы – она всегда так делала, когда нервничала – и, словно решившись наконец нырнуть с головой, произнесла:
- Кто бы мог подумать, что Курогане окажется способен быть таким заботливым и терпеливым по отношению к больному человеку...
«Больной». С некоторых пор это слово – вывернутое, насквозь неправильное – стало для него чем-то вроде табу.
Курогане в последний момент заметил, что слишком сильно стиснул пальцы, и хрупкие бокалы так легко могут треснуть. Усилием воли заставил себя ослабить хватку и решительно шагнул в комнату, низко, отрывисто бросив:
- Когда соберетесь в следующий раз обсуждать меня за глаза, потрудитесь хотя бы делать это там, где я не услышу.
Он сам не был уверен, от чего ему было более тошно – от самих слов или же оттого, что он случайно подслушал чужой разговор, остановился на пороге, как соглядатай, не вмешался сразу.
Сома испуганно вздрогнула, вскидывая взгляд, и у нее хватило совести смутиться. Фума же только ухмыльнулся, широко и самодовольно.
Курогане со стуком поставил бокалы на стол и тяжело опустился в кресло. Из-за инцидента в воздухе повисла явная напряженность, однако Фума, как ни в чем не бывало, притянул к себе бутылку и вооружился штопором:
- Между прочим, это вино уникально, потому что владелец сицилийских виноградников, благодаря которым эта марка производилась, был в прошлом месяце застрелен собственным сыном! – сообщил он с неуместной жизнерадостностью. – Причем виновата, разумеется, оказалась прекрасная дама! Там такая голливудская история... А виноградники перешли по наследству к старшему сыну бывшего хозяина, брату убийцы, и этот новый хозяин радикально ударился в религию, постригся в монахи и приказал все виноградники выкорчевать, так как вино – «дьявольское зелье»!
История была совершенно дурацкой и к делу никакого отношения не имела, но Сома заинтересовалась – возможно, даже с чрезмерным энтузиазмом, причиной чему было ее явное желание поскорее перевести разговор на другие темы. Впрочем, Курогане было без разницы.
В глаза от усталости словно песка насыпало, и больше всего хотелось лечь и заснуть. В тишине. Он уже жалел, что включил радио – теперь там транслировали какую-то современную драму.
Расхваленное вино оказалось, в общем-то, неплохим, но на вкус Курогане слишком кислым. К тому же, он все-таки предпочитал более высокий градус...
Возможно, не в последнюю очередь благодаря выпивке, но в итоге напряжение рассеялось вместе с неловкостью, они заговорили свободней, все трое, о какой-то незначительной ерунде, почти как в беззаботные студенческие годы. И, разумеется, именно этот момент Юи выбрал для своего возвращения.
Курогане расслышал его еще в прихожей, несмотря на оживленный разговор и приглушенное бормотание радио – щелчок входной двери, шелест одежды, перезвон мелких монет в карманах пальто.
В гостиную он шагнул с ожидаемой вежливой улыбкой, явно ничуть не удивившись внезапным гостям, и негромко поздоровался:
- Сома-сан, Фума-сан, приятно снова вас увидеть.
По крайней мере, в отличие от Фая, Юи обычно не забывал захватить с собой зонт: его волосы были абсолютно сухие, хотя штанины промокли почти до колен – видимо, ливень не собирался заканчиваться до утра, а значит, на улицах опять сплошные лужи...
Сома снова занервничала, но почти ничем этого не выдала, с открытой улыбкой признавшись в ответ:
- Я давно собиралась заглянуть, но все время что-то мешало, - при этих словах она бросила короткий многозначительный взгляд на Курогане.
- А я просто удачно пробегал мимо! – бодро заявил Фума и схватился за бутылку, в которой уже почти ничего не осталось. – Эй, нам нужен еще один бокал...
Но Юи помотал головой, проходя мимо них к лестнице на второй этаж, и уверенно отказался:
- Спасибо, я успел немного выпить в клубе и, пожалуй, с меня на сегодня хватит.
Фума явно собирался возбужденно возразить, однако мягкая извиняющаяся улыбка Юи заставила его театрально вздохнуть, признавая поражение, и отставить бутылку в сторону.
Курогане нахмурился и, поднявшись, отошел к мини-бару возле лестницы. Какое-то неприятное предчувствие подсказывало, что очень скоро ему не помешает пойти на повышение градуса.
И чего стоило гостям уйти пораньше? Или Юи вернуться немного позже?..
На душе было тошно, и привычная усталость, которая на самом деле никуда и не уходила, вдруг навалилась на плечи с удвоенной силой.
- Прошу меня извинить, я пойду переоденусь, - со все той же приторно-вежливой улыбкой сообщил Юи, но замер на первых ступенях лестницы, перевел вопросительный взгляд на Курогане. – Полагаю, мне имеет смысл приготовить ужин на четверых... Якинасу и тондзиру? Кажется, у нас в морозилке еще оставался хороший кусок свинины.
Курогане отрывисто кивнул, соглашаясь, и плеснул себе в стакан немного коньяка.
Сома и Фума внимательно наблюдали за их диалогом, но молчали.
И именно в этот момент оно произошло. Чертово дурное предчувствие не обмануло... будь оно все проклято!
Радио-драма наконец закончилась, и вместо нее зазвучали начальные аккорды какой-то смутно знакомой мелодии. Музыка была медленная, протяжная и тоскливая, особенно партия скрипки...
Юи замер на середине шага, не опустив ногу на следующую ступеньку, и медленно повернул голову к распахнутой двери, откуда доносился звук.
Голос у певицы оказался низкий, чуть хриплый и задумчивый:

Я желаю счастья,
Быть причиной твоего счастья,
Быть твоим счастьем –
Так что забери меня
Куда-нибудь далеко-далеко...

Курогане слышал эту песню всего один раз, но мгновенно узнал – тот самый дебютный сингл Орухи...
Почему, почему именно сейчас? Почему это всегда происходит в самый неподходящий момент?!
Курогане судорожно сжал в руке стакан, так, что стеклянные грани больно впились в ладонь, и крепко стиснул зубы, глядя прямо перед собой.
Чертов придурок моргнул, словно очнувшись, потер висок, бездумно стянул с волос резинку, стягивавшую их в хвост, и удивленно посмотрел на свои мокрые штанины. Потом перевел взгляд на Курогане и озадаченно спросил:
- Я куда-то выходил?
Тот скрипнул зубами, прерывисто выдохнул, лаконично бросил:
- Да, - и одним глотком опустошил стакан, не почувствовав вкуса, только жжение в горле.
Ко всем прочим приятным ощущениям вечера добавилась головная боль. Протяжная, тяжелая, отупляющая.
Идиот кивнул, полностью удовлетворившись ответом, и, кажется, только сейчас заметил посторонних.
- О, Сома, Фума, привет! – радостно воскликнул он, замахав рукой и широко улыбнувшись. – Давненько вы к нам не заглядывали!
Сома тихо, потрясенно ахнула и, не в силах справиться с собой, вскинула руку ко рту, безмолвно глядя на него широко распахнутыми глазами. Фума оказался более стойким – его улыбка почти не дрогнула, когда он весело помахал в ответ:
- Привет, Фай, рад видеть тебя в добром здравии!
Тот коротко рассмеялся и гибко перегнулся через перила, отчего его лицо оказалось почти на одном уровне с лицом Курогане:
- Эй, эй, Куро-пон, а что у нас будет на ужин?!
Что он совершил, чтобы заслужить в итоге это? Чем так запятнал в прошлом свою карму?
Резко отставив в сторону пустой стакан, Курогане усилием воли заставил себя успокоиться и отрывисто сообщил:
- Я промою рис. И всегда есть удон.
Фай тут же недовольно надул губы и протянул:
- Нуууу, это так скучно!
Впрочем, ответ на эти кривляния всегда был предельно прост:
- Не нравится – готовь сам.
Придурок тут же отстранился, выпрямляясь, и трагически вздохнул, обвинительно ткнув в него пальцем:
- Так нечестно, ты же знаешь, что я не умею!
Каждый раз – одно и то же. Привычная рутина. Психованная, перекрученная обыденность.
Курогане устало потер лоб и негромко велел, меняя тему:
- Иди переоденься.
Фай обиженно показал ему язык и с топотом взбежал по лестнице, специально посильнее хлопнув дверью на втором этаже.
Сома все так же сидела, вскинув руку ко рту, и потрясенно смотрела ему вслед. Курогане снова устало рухнул в кресло, и только тогда она совсем тихо произнесла, наконец опустив взгляд:
- Я не думала, что это происходит... так.
Фума плеснул ей в бокал еще вина и ободряюще похлопал ее по спине.
Курогане криво усмехнулся, хотя ему было совсем не весело, и повел затекшим плечом:
- Он... переключается, когда что-то цепляет его изначальную память. Звук, фраза, изображение, - он скосил взгляд на стену, за которой находился невидимый радио-приемник, оттуда теперь доносился какой-то бодрый американский рэп, - песня.
Усмешка сама собой сползла с лица, и он раздраженно нахмурился.
Правда, чем могла зацепить дремлющие воспоминания песня, написанная совсем недавно... Возможно, случайное совпадение с другой мелодией? Какая-то нота-триггер?
Сома сделала судорожный глоток, едва не закашлялась и неуверенно переспросила:
- Изначальную память?.. Имеешь ввиду, его детские воспоминания? До... до того, как произошло это?.. – неуклюже завершила она, опять опуская взгляд.
Курогане пристально посмотрел на нее, потом резко выдохнул и отрывисто произнес:
- Можно сказать и так.
Фума наконец снял свои неизменные очки и теперь задумчиво вертел их в руках. Потом откинулся на спинку дивана, запрокинул голову к потолку и непривычно серьезным голосом признался:
- Брат всегда говорил мне, что раздвоение личности – во многом уникальный феномен. И что каждый конкретный случай тоже по-своему уникален.
Курогане внезапно захотелось рассмеяться. А еще лучше – что-нибудь сломать, голыми руками.
Уникален. Разумеется.
Сома, явно заметив его предельное нервное напряжение, поспешила сменить тему, но, так как сама тоже явно нервничала, предмет разговора выбрала столь же неудачный:
- Ужасно, что такое произошло с Ашурой... Ведь именно ему, кажется, удавалось лучше всех ладить с обеими личностями, причем одинаково, ему равно доверяли и Юи, и Фай...
Курогане почувствовал, что его губы снова кривит невеселая усмешка.
Когда крестнику Ашуры не исполнилось еще и четырех лет, родителей мальчика жестоко убили прямо у него на глазах, сам он спасся только чудом. Преступление это полиции тогда так и не удалось раскрыть. Ребенок, пережив такую чудовищную травму, совершенно замкнулся в себе и после этого долгое время не мог говорить, его даже сочли немым. Так как других достаточно близких родственников не было, Ашура сумел лично оформить опеку над своим крестником. И именно он первым заметил, что постоянные резкие перепады настроения ребенка, перемены в его поведении – не просто результат нервного расстройства.
Психологическая травма оказалась куда серьезней и привела в итоге к раздвоению личности.
Ашура по возможности скрывал это от всех, стараясь уберечь своего крестника. Они очень часто переезжали, из города в город, из страны в страну, ребенок не ходил в школу – обучался на дому. А для общения с другими детьми и временными соседями была придумана легенда «близнецов».
Вот только – Ашура умер почти три месяца назад, как раз перед Новым Годом: попал в автомобильную аварию, когда ехал на свою выставку – последние несколько лет он серьезно увлекся профессиональной фотографией, ездил в туры по Азии и Европе.
А Курогане – будь оно все проклято, и плевать, что он повторяется! – никак не мог нащупать то самое необходимое равновесие в общении с обеими личностями. Он всегда – изначально – ладил именно с Фаем, а Юи ускользал, закрывался, прятался за вежливой отчужденной улыбкой...
Не дождавшись ответа, Сома сникла и принялась бездумно водить пальцем по краю своего бокала.
О да, ей будет, о чем насплетничать Кендаппе.
- Насколько я помню, раньше такого не было. Ну, чтоб он... переключался, - Фума тоже едва заметно запнулся на этом слове, - прямо так, посреди разговора.
Курогане с силой помассировал задеревеневшие плечи и поморщился, подтвердив:
- Раньше это обычно случалось во сне. Но теперь смены происходят гораздо чаще, а не пару раз в месяц, как прежде, и иногда совершенно внезапно... Я не знаю, почему, - решительно закончил он, тоном показывая, что не желает больше развивать эту тему.
Впрочем, даже если б его собеседники не поняли намека, продолжаться дальше разговору было все равно не суждено: по лестнице вприпрыжку спустился Фай, успевший переодеться в джинсы и выцветшую черную футболку с символикой какой-то рок-группы, радостно плюхнулся на подлокотник кресла Курогане, походя облокотившись на его плечо, и весело воскликнул:
- О, у вас еще осталось вино?!
Интересно, когда же наконец прекратится чертов дождь?

*

Закатное солнце было ярко-оранжевым, что явно предвещало ветреный день. Многочисленные лужи на улицах горели огнем, отчего казалось, будто кто-то щедро разлил повсюду бензин и радостно его поджег. На севере уже снова клубились тучи, обещая в самом скором времени очередной ливень.
Курогане закончил подметать двор додзе, переоделся и на мгновение остановился на веранде, задумчиво разглядывая блики солнца в окнах многоэтажных домов вокруг. Дети уже давно ушли, изредка по улице проезжали машины, но в остальном было тихо и почти спокойно. Домой возвращаться не хотелось...
Однако Курогане никогда и ни от чего не бежал, посему решительно запер двери додзе и направился к ограде.
И, разумеется, именно в этот момент к калитке с другой стороны подошел Фай – в растянутом синем свитере и пальто нараспашку, взъерошенный, словно за день ни разу не причесывался. Но на лице его тут же расцвела обычная счастливая улыбка, и с громким воплем:
- Куро-тааан!!! – он вихрем подлетел к Курогане и повис у него на шее.
Конечно же, он каким-то образом умудрился задеть свисавшую над ними ветку сакуры, и их обоих окатило градом крупных холодных капель, что, понятное дело, было далеко не самым приятным ощущением. Хотя, бесспорно, освежало.
Чертов идиот только довольно захихикал, на мгновение отстранившись и весело блестя глазами.
- Я так соскучился! – бескомпромиссно заявил он. – Поэтому решил поймать тебя по дороге и пойти домой вместе! А то мы давно уже никуда не ходили, ты вечно чем-то занят или пропадаешь на работе... А пойдем в кино?!
Курогане медленно выдохнул, пытаясь успокоиться, и, нахмурившись, раздраженно бросил:
- Никакого кино. Я слишком устал.
Фай тут же обиженно насупился и отпустил его, отступив на пару шагов. Он явно собирался выдать экспрессивную обвинительную тираду, но тут что-то привлекло его внимание.
Под сакурой возле скамейки, на которой вчера девчонки кормили птиц, кверху лапками лежал воробей, больше похожий на сырой комочек земли. Тонкие перья слиплись от дождя и напоминали паклю.
Курогане потянулся схватить Фая за руку, но не успел: тот присел на корточки возле скамейки и негромко позвал:
- Эй, Куро-зануда… подожди меня немного, ладно? Его нельзя так оставлять.
Светлые волосы полностью занавешивали его лицо, и он не обернулся.
Курогане закатил глаза и скрестил руки на груди, но промолчал.
Фай отыскал где-то палку и выкопал между корней сакуры небольшую ямку, куда бережно положил трупик птицы и аккуратно присыпал сверху землей. Дождавшись, пока идиот покончит со всеми церемониями, Курогане крепко ухватил его за предплечье и потащил к водонапорной колонке, мыть руки.
По дороге домой Фай был непривычно молчалив. Он буквально повис на своем спутнике, вцепившись ему в локоть, и зрелище они из себя явно представляли весьма странное, но Курогане не стал особенно возражать: все равно прохожих почти не было. В какой-то момент он почти сдался и пробурчал:
- Если хочешь, можем зайти в прокат фильмов, взять посмотреть какой-нибудь диск.
Фай вскинул на него удивленный взгляд, но в следующее мгновение радостно улыбнулся и почти пропел:
- Я всегда говорил, что Куро-рин – лучше всех!
Курогане в ответ только громко фыркнул.
Они проходили мимо небольшого парка, когда вдруг послышались приглушенные судорожные всхлипы. На мокрой скамейке сидела тоненькая девочка в светло-розовом кимоно, лет четырнадцати на вид. Она была очень бледная, с черными волосами до плеч.
В руках она что-то держала, крепко прижав к груди, и, поравнявшись с ней, Курогане с удивлением понял, что это были заколки. Дешевые девчачьи заколки для волос, с разноцветными стекляшками, такие можно купить в любом магазине.
Разумеется, Фай не способен был спокойно пройти мимо: резко отпустив Курогане, он поспешил к девочке, бережно тронул ее за плечо и мягко спросил:
- Что случилось?
Она вздрогнула от испуга, вскинула на него огромные темно-синие глаза… потом прерывисто всхлипнула и выдавила:
- Его нет... Понимаете, его теперь нет!..
В ее голосе было столько неприкрытого, неправильного отчаяния, что Курогане поневоле почти вздрогнул... а в следующее мгновение у него за спиной раздался резкий раздраженный голос:
- А ну отвалите от нее, оба!
Это оказалась еще одна девчонка, с выкрашенными в голубой цвет волосами и в странном черном платье. Кажется, Томойо когда-то говорила, что такой стиль назывался «готик Лолита»... современная подростковая мода определенно вызывала недоумение.
Грозно взмахнув зонтиком-тростью, девица подскочила к своей подруге, вздернула ее на ноги и почти с ненавистью уставилась на Курогане. Ее лицо было мрачным и хмурым, отчего казалось гораздо старше. Пробурчав себе под нос что-то неразборчивое, она резко развернулась и потащила другую девочку прочь. Та все еще всхлипывала, но не сопротивлялась.
Курогане отвернулся от непонимающего, растерянного взгляда Фая и двинулся в сторону дома, тщетно борясь с неприятным ощущением, будто сделал что-то не так.
Еще один аргумент в поддержку его нелюбви к детям.

*

Ашура действительно тщательно скрывал от всех тайну своего воспитанника. Курогане поначалу тоже не знал правды, хотя постепенно как-то так получилось, что в доме бывшего коллеги матери он стал бывать довольно часто. Ему ничего не объясняли... но он интуитивно чувствовал, что что-то не так.
И поневоле быстро заметил, что «близнецы» никогда не появлялись одновременно, кто-то один обязательно отсутствовал, причем обычно подолгу, пару недель минимум. А еще он обратил внимание, что и Фай, и Юи, когда говорили друг о друге, всегда называли имена, никогда не использовали слово «брат».
Теперь, несколько лет спустя, Курогане, оглядываясь на прошлое, пришел к выводу, что Ашура и не пытался намеренно скрыть от него правду. Наоборот, словно специально ждал, когда же он догадается... и в итоге испытал облегчение, когда смог переложить часть тайны на чужие плечи, чтобы не нести больше ее бремя в одиночестве.
Впрочем, открылось все наконец благодаря случайности.
Курогане сам удивлялся тому, как быстро завел отношения с Фаем. Надоедливый придурок большую часть времени чудовищно его раздражал, постоянно болтал и нес всякую чепуху, а еще тратил почти все его свободное время...
Но с ним было легко. Свободно. И, черт возьми, правильно! Впервые в своей жизни Курогане смог остановиться и спокойно оглядеться по сторонам вместо того, чтобы постоянно спешить к какой-то непонятной и неведомой цели.
Так что постепенно регулярно видеться с Фаем стало так же естественно, как, например, просыпаться по утрам. И именно поэтому его внезапные отлучки раздражали даже сильнее, чем это когда-либо удавалось ему самому.
Они договорились вместе съездить за город – дело было в середине июля – и Курогане позвонил в ставшую такой знакомой дверь в полной уверенности, что придурок уже давно собрался и ждет в прихожей. Однако ему открыл Ашура – как всегда, спокойный и аккуратный, в белоснежном свитере с высоким горлом. Окинул очень внимательным и немного печальным взглядом и произнес:
- Прости, Фая сейчас нет.
Курогане мгновенно нахмурился и едва не зарычал от раздражения:
- Как это – «нет»?! Куда этот идиот подевался на сей раз? Хотите сказать, ему совершенно плевать на наши общие планы?!
Взгляд Ашуры стал еще более печальным, он негромко вздохнул и молча сделал шаг в сторону, приглашая собеседника войти.
Курогане прошел в гостиную, злясь и одновременно чувствуя себя неловко. Ашура жестом предложил ему сесть на диван, принес чаю и сам сел в кресло напротив, однако не произнес ни слова.
Их дом был неожиданно темным изнутри, даже чуточку мрачным, с тяжелой мебелью красного дерева, повсюду сверкала абсолютная чистота, ни пылинки. Курогане, в жилище которого еще сохранялся семейный уют, в этом месте всегда было очень неуютно и всякий раз хотелось утащить Фая отсюда как можно быстрее.
- Курогане-сан, - сдержанно произнес вместо приветствия Юи, входя в гостиную со свежевыглаженной скатертью в руках.
Ашура по-отечески улыбнулся своему воспитаннику, но так ничего и не сказал. Курогане кивнул в ответ, поневоле нахмурившись еще сильнее: от Юи он постоянно ощущал в своей адрес не то чтобы неприязнь, но явную настороженность, и не понимал ее причины, а Фай на все вопросы либо непонимающе моргал, либо отшучивался.
Сцена продолжилась в дружном молчании, отчего гость ощутил себя еще более неловко. Юи приблизился к ним и аккуратно расстелил скатерть на столе, тщательно разгладив все складки.
И, когда он наклонился, из-под ворота рубашки на его белой шее показалось темное пятнышко засоса – слева, чуть ниже уха.
И этот случай тоже скользнул бы на грани осознания, не оставив следа, как и все прочие намеки – мало ли, с кем и как в свободное время развлекается второй воспитанник Ашуры – если б Курогане накануне не оставил засос у Фая, в том же самом месте. И чертов придурок потом долго полувсерьез возмущался, что этот засос будет видно, даже если надеть водолазку.
Курогане замер, но донеся чашку до рта. Мысль была мгновенной, но вдруг, как по щелчку пальцев, все фрагменты мозаики встали на свое место – все полунамеки, все странные совпадения, все внезапные отлучки…
И испуганные, мгновенно расширившиеся глаза поймавшего его взгляд Юи стали последним подтверждением.
- Вам не кажется, что стоит кое-что мне объяснить? – очень тихо и хрипло произнес Курогане и поставил чашку на стол, потому что руки дрожали, едва не расплескал чай на свежую скатерть.
Юи выпрямился, бросил полупанический взгляд на своего крестного, поджал губы, потом собрался что-то сказать, но передумал и стремительно вылетел из комнаты, сильно хлопнув дверью.
А Ашура спокойно обхватил ладонями свою чашку, прямо посмотрел на Курогане...
И наконец объяснил. Про детскую травму. Про раздвоение личности. И про то, что эти личности – два совершенно разных, самостоятельных в своих желаниях и привязанностях человека.
А Курогане сидел, оглушенный, и не мог выдавить из себя ни слова.
- Понимаешь, он не только полностью вытеснил трагические детские воспоминания, - продолжал Ашура, очень тихо и спокойно, глядя куда-то за окно, - у него также случаются
регулярные провалы в памяти... Просто потому, что у каждой личности полностью свои воспоминания, которые никогда не пересекаются. У Фая своя жизнь, у Юи – своя. Они как два совершенно разных человека в одном теле.
Курогане слушал и не верил. Вернее, конечно, верил… Но не мог так сразу осознать, принять, мысленно охватить все, что эта информация влечет за собой. И в какой-то момент поймал себя на осознании, что понятия не имеет – что ему теперь делать.
Однако – ни на мгновение не пожалел о своем желании узнать правду.
Ашура говорил еще много чего. Пояснял, рассказывал, приводил примеры. А потом, в самом конце своего монолога, когда чай уже давно остыл, снова внимательно, почти пытливо посмотрел прямо в глаза гостю и медленно, словно против воли произнес:
- Он не сможет жить один.
И эта фраза буквально впечаталась в память Курогане. Как клеймо.
Иногда ему начинало казаться, что Ашура, как бы абсурдно ни звучало подобное предположение, умел видеть будущее. Так или иначе.

*

В ремонтной мастерской сегодня особенно сильно пахло машинным маслом. За стеной уныло верещала дрель, отчего в самом ближайшем времени грозили разболеться зубы, свет неприятно мигал. Неподалеку старший механик отчитывал новенького за халтурную работу.
Курогане устало моргнул, утер пот со лба, наверняка оставив на коже полосу грязи, и вновь нырнул в капот изрядно потрепанной мазды, недавно побывавшей в аварии. По большому счету, машина теперь годилась только на запчасти, но Курогане так просто сдаваться не хотелось, и он решил повозиться еще.
- Эй, дружище, не посмотришь мой байк? – раздался за его спиной веселый голос. – А то что-то барахлит... Начальник сказал к тебе обратиться...
Курогане раздраженно заворчал и выпрямился, поворачиваясь. В то же мгновение раздался пораженный вопль:
- Ты?! Ты что здесь делаешь?!
Фума изумился настолько, что едва не уронил с носа свои очки.
Курогане выразительно закатил глаза и громко фыркнул:
- Работаю я здесь. Показывай свой байк.
Фума внезапно оказался владельцем новенького спортивного мотоцикла марки Кавасаки, ярко-зеленого цвета. Курогане при виде него хмыкнул и вопросительно приподнял бровь. Фума сделал вид, что смутился:
- Да Камуи просто уговорил меня поучаствовать в гонках стритрейсеров, пришлось подбирать соответствующий транспорт...
- Не уверен, что хочу знать, откуда ты взял деньги, - покачал головой Курогане и приступил к диагностике.
Поломка оказалась совсем незначительной, загрязнился воздушный фильтр и начала подтекать передняя вилка. Пока он возился, Фума стоял рядом и внимательно наблюдал с искренним интересом – однако, разумеется, долго сохранять молчание он был не в силах, чем порой напоминал Фая.
- На скольких работах ты надрываешься? Трех?
Его тон был привычно шутлив, но взгляд поверх очков оказался неожиданно серьезен.
Курогане пожал плечами и лаконично поправил:
- Четырех.
- В смысле? – непонимающе моргнул Фума и принялся демонстративно загибать пальцы. – Погоди, погоди! Раз – школа, два – додзе, три – здесь... что я пропустил?
Курогане снова утер пот со лба и с неохотой признался:
- Еще иногда выполняю поручения хозяина одного китайского магазина.
Фума какое-то время молчал, пристально проследил за заменой фильтра, потом вздохнул и внезапно заявил:
- Ты не способен прогибаться, именно поэтому вряд ли сможешь когда-нибудь построить успешную карьеру.
Проглотив первую естественную реакцию – «И от кого я это слышу?» - Курогане скрипнул зубами и бросил:
- Кендаппа уже не первый год твердит мне то же самое.
К счастью, Фума намек понял и дальше тему развивать не стал. Однако, разумеется, не заткнулся совсем, а просто завел речь о другом:
- Ты ведь и себя, и его обеспечиваешь.
Курогане промолчал, сделав вид, что не услышал, и едва не сорвал болт, слишком сильно повернув гаечный ключ.
Лекарства стоили дорого. А на всех своих подработках он получал не так уж много.
Не дождавшись ответа, Фума вздохнул и прислонился плечом к стене. Потом снял очки и принялся тщательно протирать стекла носовым платком.
- Я, конечно, не медик, но... - снова заговорил он и продолжил, явно вспомнив инцидент во время их с Сомой визита. – То, что в последнее время смены личностных модусов стали происходить так часто и резко, кажется мне странным. Может, тебе все-таки стоит проконсультироваться с Сейширо? Он действительно хороший психиатр...
- Ты серьезно думаешь, что я подпущу к нему твоего съехавшего с катушек брата? – резко оборвал его Курогане, с грохотом откладывая гаечный ключ и извлекая из сумки с инструментами другой, меньшего номера.
Фума принужденно рассмеялся:
- Я совсем забыл, что вы категорически не выносите друг друга!
Курогане в ответ только передернул плечами, вновь погрузившись в работу.
Неприязнь к Сейширо у него была инстинктивная и логически ничем не обоснованная – при нем старший брат Фумы ничего предосудительного не совершал. Однако Курогане с детства привык всегда в первую очередь полагаться на свои инстинкты, так что...
- Но все-таки, насчет врача я серьезно. Может, это еще можно как-то исправить...
Иногда ему начинало казаться, что Фума самовольно взял на себя роль его персонального гласа рассудка.
Курогане выпрямил спину и мрачно посмотрел на него снизу вверх, сидя на корточках возле мотоцикла:
- Думаешь, Ашура не пытался? – резко парировал он. – Один его близкий друг-врач до сих пор помогает рецептами – кое-какие витамины, еще какая-то дрянь для укрепления памяти... Но я не доверяю ему с полным обследованием. И Ашура тоже не доверял.
Дрель за стеной наконец заткнулась, и от этого даже показалось, что в мастерской вдруг стало оглушительно тихо, хотя продолжались разговоры и мерно шумели двигатели.
Курогане глубоко вдохнул и, словно бросаясь головой вниз в холодный омут, жестко произнес:
- А еще – ты представляешь, что будет, если его болезнь станет известна? – слова с трудом проталкивались сквозь горло, но он заставил себя впервые произнести их вслух. – Он эмоционально нестабилен, неспособен жить самостоятельно и полноценно отвечать за себя... А я, не будучи родственником, просто не смогу получить право опеки. Его мгновенно запрут в психушке – именно этого опасался Ашура, потому и развел всю авантюру с «близнецами».
Не дожидаясь реакции, Курогане резко отвернулся к мотоциклу.
Когда на Фая находило, он начинал на полном серьезе рассуждать, что они с Юи – уникальная находка для современной науки, и на них обязательно будут ставить эксперименты... Заставить его замолчать и отвлечься от этой идеи обычно было очень трудно.
- Прости… - пристыжено выдохнул Фума. – Об этом я не подумал...
Курогане резко поднялся на ноги и отряхнул ладони, указав подбородком на мотоцикл:
- Готово, можешь забирать. Расплатишься с начальником мастерской, скажешь, стандартная профилактика.
Фума мгновенно повеселел и снова нацепил на нос очки:
- О, спасибо! Честно, не знал, что ты еще и в технике теперь разбираешься... - он с довольным видом погладил руль мотоцикла, потом замер, снова посмотрел на Курогане и с той же непривычной серьезностью негромко признался. – Но знаешь, мне вот еще какая мысль не дает покоя. Думаю, ты тоже это замечал – ты ведь с ним проводишь куда больше времени, чем все мы вместе взятые... Так вот, я пару раз видел, как бы объяснить... Ну, в общем, бывают очень короткие моменты, когда он ведет себя не как Фай и не как Юи, а... ну, словно на мгновение проглядывает «единая», целая личность. В смысле, каким он стал бы, если б не эта детская травма и ее последствия в виде раздвоения.
Курогане почувствовал, как горло неприятно сдавило, и, запрещая себе думать на эту тему, раздраженно прошипел, глядя в стену:
- Все вина этой чертовой ведьмы!
- Какой ведьмы? – непонимающе переспросил Фума, высоко приподняв обе брови.
Курогане прикусил язык, потом качнул головой и решительно отрезал:
- Неважно.
В другом конце мастерской опять разгорелся скандал – кажется, кто-то из клиентов был недоволен качеством работы. Одна из лампочек на потолке как раз этот момент выбрала, что перегореть, и едва не закоротила все остальные.
Фума вздохнул и странным тоном протянул:
- Знаешь, дружище, порой, глядя на тебя, я начинаю реально опасаться, что сумасшествие передается воздушно-капельным путем...
Прежде, чем Курогане успел отреагировать на это заявление, по мастерской разнесся громкий и предельно раздраженный крик:
- Фума!!!
- Упс, - отозвался тот и предпринял сомнительную попытку спрятаться за своим мотоциклом.
Разумеется, это ему не помогло. Камуи, затянутый в черно-красный латексный комбинезон, вихрем пролетел по мастерской, одарил Курогане предельно мрачным взглядом и вцепился в руку Фумы, возмущенно объявив:
- Мне уже осточертело тебя ждать! Сколько можно копаться?!
Немного попрепиравшись, пара покинула мастерскую, едва не забыв забрать мотоцикл. Курогане негромко хмыкнул себе под нос – он понятия не имел, за что именно Камуи настолько откровенно его недолюбливал. Впрочем, неважно.
Вдобавок ко всем прочим радостям снова сильно разболелась голова. Похоже, такими темпами он в итоге сам подсядет на таблетки.
Курогане раздраженно вытер руки о свои рабочие штаны и вернулся к брошенной мазде.

*

Проклятый дождь наконец закончился, но воздух был сырой и холодный. В небе впервые за долгое время стали видны звезды, мелкие и колючие, как репейник. Фонари в этом районе почти не горели, окна домов тоже в основном пялились в ночь пустыми темными рамами без стекол. Старый промышленный квартал, после аварии на теплостанции большинство жителей по возможности перебрались в другие места.
Вокруг простиралась бесконечная свалка технического мусора, кишевшая драными кошками и мелкими демонами.
Курогане раздраженно помассировал опять разнывшееся левое запястье и перехватил меч поудобней. Всякая мелюзга его не интересовала – она сама медленно загибалась от голода, не в силах найти себе добычу по зубам. Нет, в этом районе явно обитал кто-то значительно более крупный... и опасный.
Иначе в парке по соседству не стали бы так часто пропадать люди.
Отвлекшись на шорох где-то справа, он наступил на какую-то коробку. Из-под ноги тут же с испуганным писком метнулся мелкий демон, похожий на нечто среднее между крысой и слизнем. Курогане раздраженно скривил губы и замер, прислушиваясь. Шорох больше не повторился, поэтому охотник осторожно прокрался вдоль стены, стараясь больше ни на что не наступить, и выглянул из-за угла.
Идеально пустая улица. Одинокий, чудом не перегоревший фонарь, вокруг него стайкой вилась какая-то мелкая мошкара.
И тишина. Нехорошая, тревожная.
Не в первый раз мелькнула мысль, что на подобных ночных вылазках совсем не помешал бы надежный напарник, но Курогане привычно запретил себе думать об этом, сосредоточившись на мимолетном движении в темноте. Показалось? Просто дрожь воздуха?
Ветра не было. Пахло гнилыми овощами и почему-то хлоркой.
Курогане осторожно обошел большую лужу, чтоб не выдать себя плеском, и шагнул на улицу, выходя из-за надежного прикрытия стены.
Едва заметное дуновение воздуха, что-то шевельнуло волосы на виске – и Курогане, прежде чем успел осознать, подумать, метнулся в сторону, перекатился по земле и снова вскочил на ноги, обеими руками стиснув рукоять меча.
Демон обиженно, скрипуче взвыл, когда вместо живой плоти его когти полоснули асфальт.
Он был действительно огромный, метров пять в высоту, похожий на черный дымный конус, но с двумя когтистыми лапами, напоминавшими сучковатые ветки. И у него было целых три красно-фиолетовых глаза, расположенных равнобедренным треугольником... а чем больше у этих тварей глаз – тем они сильнее.
Демон снова взвыл и опять бросился в атаку. Видимо, до этого ему ни разу не попадались жертвы, способные оказать сопротивление.
Курогане, задержав дыхание, чтобы уберечь себя от сладковатого зловония твари – этот мерзкий запах оказывал наркотическое воздействие – поднырнул под неуклюжими лапами демона и, резко развернувшись, самым концом лезвия ухитрился зацепить правый глаз противника.
Тварь взвыла так оглушительно и истерично, что стеклянный плафон фонаря разлетелся на осколки, и свет погас. Демон волчком закружился на месте, а потом, как-то слишком быстро сдавшись, бросился наутек вперед по улице.
Курогане мотнул головой, пытаясь прочистить уши, коротко выругался и метнулся следом.
Проклятье, еще только дополнительной пробежки ему не хватало для полного счастья!
Улепетывающая тварь продолжала жалобно подвывать, так что, несмотря на тьму, можно было не опасаться того, чтобы потерять ее след.
Через пару минут впереди замаячил свет очередного фонаря, на перекрестке. Курогане снова выругался – на сей раз мысленно, чтобы поберечь дыхание – и прибавил ходу.
А дальше события развивались так, как обычно бывает только в каких-нибудь дурацких приключенческих фильмах, тех, которые так любит Фай и которые так раздражают своей нелогичностью Юи.
Как раз в то мгновение, когда демон поравнялся с фонарем на перекрестке, справа и слева выскочили еще два точно таких же демона. Все трое с воем столкнулись друг с другом, завертелись бешеным клубком. Курогане, поднажав, подбежал к ним, занося меч и стараясь не думать о том, как он будет справляться сразу с тремя тварями...
Но тут на улице справа показался пацан в хакама, сжимавший в руках лук, а слева – другой пацан, в китайском костюме, с игральными картами в руках.
Курогане, не прекращая движения и не позволяя себе удивляться, резко опустил меч, с силой рубанув ближайшего демона. Пацан с луком спустил стрелу, вспыхнувшую синим пламенем, пацан с картами выкрикнул какую-то гортанную комбинацию звуков – заклинание? – и метнул в клубок демонов две карты, на лету превратившиеся в сверкающие зеленые лезвия.
Все произошло одновременно... а потом была вспышка, очень яркая. И глухой звук взрыва.
Курогане едва не отбросило назад, он с трудом сумел удержать равновесие, упав на одно колено. Перед глазами плясали разноцветные пятна, он с трудом проморгался и снова вскочил на ноги, не теряя бдительности, готовый сражаться дальше...
И тут же едва не выронил меч от изумления, потому что – это были не какие-то случайные пацаны, охотники на демонов, это оказались, чтоб оно все было неладно, Шидзука и Шаоран, его собственные ученики!!!
- Вы?!! – взревел он, не в силах справиться с потрясением.
- Сенсей?! – одновременно с ним удивленно и испуганно воскликнул Шаоран, безотчетно делая шаг назад.
И только Шидзука остался привычно спокоен и невозмутим.
Курогане нахмурился, окидывая обоих более пристальным взглядом, лишь сейчас обратил внимание, что у Шаорана на боку висел меч в ножнах, вдобавок к подозрительным картам.
Сияющие стрелы, заклинания... Право, вряд ли подобным проявлениям магии – или чем бы это ни было – стоит удивляться человеку, который вот уже пару лет хранит меч в своей собственной левой руке.
Настороженно оглядевшись по сторонам, Курогане прислушался к своим инстинктам, но больше опасности не ощущалось. Похоже, все остальные твари в округе после их показательного фейерверка поспешно разбежались. От атакованных демонов осталось только пятно черной сажи на асфальте да горстка пепла.
Убрав меч, Курогане помассировал левое запястье и пристально посмотрел на своих учеников, намереваясь получились ответы – любой ценой. Пацаны теперь стояли перед ним, плечом к плечу.
Команда.
И оба они сейчас выглядели значительно старше своего возраста.
Шаоран потрясенно моргнул, словно все еще не верил собственным глазам, и наконец выдавил:
- Курогане-сан, значит, Вы тоже помните?!
Курогане перевел на него пристальный взгляд и с нажимом спросил:
- Помню что?
Вся ситуация в целом ему очень, очень не нравилась.
Шаоран замялся, неловко вертя в руках колоду карт, и посмотрел в сторону:
- Нет... Я имел ввиду... Получается, это Вас нанял мой отец? Он говорил, что уже есть надежный охотник, нам необязательно...
Пацан замолчал, толком не завершив фразы, и окончательно смутился, бросив быстрый взгляд на молчаливого друга.
Отец?
Ситуация разонравилась Курогане окончательно.
- Клоу-сан предложил мне использовать мои стрелы для охоты на демонов, - ровным голосом пояснил Шидзука в ответ на его пытливый взгляд. – Я согласился.
- Да, раньше он просто служил при родовом храме и изгонял демонов по вызову, - влез с пояснениями Шаоран, явно не зная, куда себя деть. – Понимаете, Шидзука не видит демонов, только чувствует их, поэтому отец сказал, что мы должны работать в паре... Мы решили гнать этих демонов друг на друга, а потом вдруг появились Вы и...
Пацан снова замолчал и низко опустил голову, очевидно желая провалиться сквозь землю. Шидзука как-то странно посмотрел на друга – так, словно ожидал увидеть на его месте совсем другого человека. Во время занятий в додзе Курогане тоже не раз замечал у него такой взгляд.
Над их головами стремительно просвистел резкий порыв ветра, взметнув облачко оставшегося от демонов пепла. Где-то за забором внезапно разорались коты, устроив из-за чего-то шумную свару.
Курогане с силой провел ладонью по лицу сверху вниз, коротко выдохнул и решительно приказал:
- Так, а сейчас мы пойдем куда-нибудь, где теплее и не так воняет паленым, и вы нормально объясните мне, что вообще, будь оно все неладно, происходит в этом чертовом городе!
Шаоран открыл было рот, чтобы возразить, но Шидзука положил руку ему на плечо и медленно качнул головой.
Прекрасно. Просто прекрасно!

*

В доме не горел свет. Темные окна равнодушно вглядывались в ночь, голые черные ветви деревьев негромко скреблись в стекла. Отогнав смутное чувство дежа вю – и еще более смутное, но неприятное ощущение, что возвращается в пустое жилище, где его никто не ждет – Курогане решительно поднялся на крыльцо и открыл входную дверь, на всякий случай стараясь не шуметь. Головная боль усилилась, и вдобавок он чувствовал себя совершенно разбитым. Обычного азарта от удачной охоты не было и в помине.
В прихожей он услышал смутный шум и негромкие голоса, отчего мгновенно насторожился. Гостиную освещал слабый голубоватый свет...
Курогане остановился в дверях и негромко хмыкнул себе под нос.
Чертов придурок умудрился заснуть на диване, не выключив телевизора. Значит, все-таки ждал – вместо того, чтоб нормально лечь спать. Только его собственная вина, если потом от неудобной позы у него опять разболится спина.
Курогане ворчливо пробормотал пару ругательств – впрочем, без особого вдохновения – и приблизился к дивану. Поднял с пола упавший пульт и выключил телевизор.
В гостиной сразу же стало тихо и темно. Впрочем, глаза довольно быстро привыкли, к тому же, сквозь окно падал холодный и бледный лунный свет, делавший волосы Фая не то седыми, не то серебряными. Он сидел, поджав под себя ноги, обняв подушку и откинув голову на спинку дивана, и едва заметно хмурился во сне. Курогане молча покачал головой, решая, имеет ли смысл его будить или просто так перетащить в спальню, потом все же наклонился и легонько тряхнул костлявое плечо:
- Эй.
Фай проснулся мгновенно, судорожно вздрогнул. Пару раз непонимающе моргнул, потом сонно потер щеку и открыто улыбнулся:
- Куро-пон, ты наконец вернулся! Где ты был?
В его голосе не было ничего, кроме простого искреннего любопытства.
Курогане какое-то время пристально смотрел на него, потом устало повел плечами:
- Задержался на работе, - и без перехода добавил. – Иди наверх, я в душ.
Вода оказалась едва теплой, и напор был очень слабым. С трудом удалось расслабить задеревеневшие от напряжения мускулы, вдобавок на правом колене неожиданно обнаружился впечатляющих размеров синяк. Курогане прерывисто выдохнул и на пару мгновений прислонился лбом к холодному кафелю стены.
Пацаны не объяснили толком ничего вразумительного. Вернее, Шидзука вообще молчал, говорил только Шаоран, но – то ли он сам ничего не знал, то ли опасался откровенничать с Курогане... в любом случае выходило, что ему придется добиваться ответов лично от Клоу.
Стоило войти в спальню, как на него сразу напрыгнул Фай. Якобы из засады за дверью. Впрочем, неожиданностью это не стало, так как Курогане, наученный опытом, заранее ожидал чего-то подобного и скорее бы удивился, если б придурок просто тихо-мирно лег спать.
- Куро-рин, я... - начал было что-то говорить Фай, но Курогане, будучи совершенно не в настроении выслушивать его обычную болтовню, с ворчанием закинул его на плечо и потащил к кровати.
Придурок полувсерьез забрыкался, а потом вдруг начал хихикать. Упав спиной на неразобранную постель, он цепко схватил любовника за обе руки и дернул с неожиданной силой, заставляя упасть на себя. А потом поцеловал – первым.
Усталость мешалась с раздражением, где-то в глубине тлела мрачная злость, но желание – резкое, как вспышка – перекрыло все остальное. Бледная тонкая кожа, длинные пальцы, впившиеся в плечи, смешливая улыбка, растрепанные светлые волосы, которые постоянно норовят попасть в рот, ямка между ключиц, прерывистость вдохов, живое тепло под ладонями, мягкая ткань домашней одежды, колючее шерстяное покрывало, косые лучи полусвета сквозь окно, размытый образ в полутьме, обман зрения и всех прочих чувств, зыбкое ощущение недореальности и сна, губы, щеки, щекочущие длинные ресницы, пристальный взгляд, глаза с огромными зрачками – серые... и что-то тяжелое, плотным узлом свернувшееся в груди. Может, именно поэтому дышать было так больно. Курогане сильнее стиснул объятья, потому что – как песок, как вода, утечет сквозь пальцы, исчезнет... И одновременно со всем этим, с жаром, наваждением и реальностью, - стойкое ощущение неправильности. Словно чего-то не хватает, что-то не так, что-то половинчато, и узел в груди стягивается плотнее, до боли...
А потом Фай с легким, скользящим вздохом медленно опускает ресницы и откидывает голову назад. Курогане целует его шею, быстро, жарко, будто боится не успеть, сам закрывает глаза – и вдруг ловит себя на обманчивом, но таком желанном чувстве, что теперь все верно, все так, как должно быть, все наконец-то словно на своем месте.
Весной ночи становятся короткими.
Больше всего ему хочется уметь чинить, но его всегда учили только ломать.

*

Ему уже довольно давно не доводилось бывать в магазине. Впрочем, здесь ничто и никогда не изменялось. Что, по сути, было очень странно: это ведь магазин. Собранные тут вещи предназначались для того, чтобы их продавали.
Хотя, по личному мнению Курогане, такое идиотское место просто не могло пользоваться популярностью среди нормальных покупателей.
Хозяин сидел в своем неизменном кресле за маленьким резным столиком и, разумеется, пил чай. Кажется, чашка тоже всегда была одна и та же – либо у него в распоряжении находился обширный сервиз.
Курогане скользнул хмурым взглядом по вееру с изображением феникса и решительно шагнул к столику, чуть не сшибив по дороге высокую стопку пыльных старых книг.
Клоу поднял на него спокойный взгляд и мягко улыбнулся. Не давая ему заговорить, гость скрестил руки на груди и раздраженно бросил:
- Какого хрена ты отправляешь на охоту детей?!
Улыбка хозяина магазина чуть померкла, он негромко вздохнул и отставил чашку в сторону, переплел кончики пальцев. И только после этого ответил:
- На самом деле дети сильнее.
Курогане с трудом подавил мгновенное желание с силой грохнуть кулаком по столу – тот подобного просто не выдержал бы.
- Мне плевать, сильнее они или нет! – рявкнул он, потом оборвал себя и, нахмурившись, уже спокойней произнес. – Ты не говорил, что пацан твой сын.
Клоу только снова улыбнулся, молча. И Курогане готов был поспорить, что проклятый хозяин магазина просто ушел от ответа.
Одна из нарисованных тушью бабочек на стене вдруг шевельнулась, сползла с тонкого листа рисовой бумаги и легко приземлилась на протянутый указательный палец Клоу, грациозно подрагивая ажурными крылышками. По очкам хозяина магазина скользнули блики света от фонариков на потолке, спрятав его глаза, но по застывшей линии плеч было заметно, как он мгновенно напрягся. Курогане пристально следил за этой пантомимой, уже привыкнув, что задавать вопросы бесполезно – впрочем, эта привычка вовсе не означала, что собственное неведение его устраивало.
- Время... - едва слышно прошептал Клоу одно-единственное слово, явно обращаясь к самому себе. Бабочка снова вспорхнула и вернулась на бумагу, опять превратившись в рисунок.
Курогане проследил за ней недоверчивым взглядом и с нажимом произнес:
- Не впутывай в это детей.
И ему было плевать на все возможные доводы, причины и цели.
Клоу посмотрел на него, задумчиво и очень серьезно, после чего чуть качнул головой, спокойно возразив:
- Это их желания.
Больше всего раздражало именно это его чертово неизменное спокойствие!
Курогане скрипнул зубами, с досадой понимая, что ему не победить в споре – сколько раз уже пытался – и резко развернулся к выходу. И едва не сбился с шага, едва не споткнулся, когда в спину ему донеслось тихое и неизбежное:
- Скоро тебе придется сделать выбор.

_____________
В пост целиком не влезло, поэтому окончание в комментариях.

@темы: Horitsuba, Яой, Kurogane\Fay, PG-13

---

Два драббла.

[Rei-chan.]

Название: "Не повторяй чужих ошибок"
Автор:  Rei-chan.
Фендом: Х/1999.
Жанр: романс, ангст.
Пейринг: Камуи/Котори, Сората/Араши.
Рейтинг: G.
Дисклеймер: Все персонажи принадлежат CLAMP.

"Если бы Котори не погибла, мы бы тоже могли так гулять..."
Прошло уже больше четырех месяцев со дня смерти Котори, но время не лечит раны. Оно лишь притупляет боль потери.

..Камуи до мельчайших подробностей помнил этот день. И никакое время, казалось, не могло помочь ему справиться с болью от потери девушки, которой он не успел признаться в любви. Он так и не смог собраться с духом и рассказать, как сильно дорожил ее вниманием, заботой... Любовью. Честной и бескорыстной.

Хуже всего жалеть об упущенных возможностях. Сколько раз перед сном Камуи думал о том, как все могло бы сложиться, если б он хоть раз пригласил ее на прогулку в какой-нибудь парк... Если б она была жива сейчас... Все могло бы быть по-другому. Камуи бы не было так мучительно больно смотреть на Сорату.

Глубоко в душе он завидовал молодому монаху – завидовал тому, как он прямо и без обиняков заявил Араши, что любит ее и никого другого. Каждый раз, когда Сората приставал к своей любимой девушке, пытался пригласить ее на свидание или того хлеще – обнять ее, Камуи чувствовал, как что-то внутри него обрывается. Ведь это он мог быть на его месте... Он мог бы приглашать Котори на свидания, он мог обнимать ее...

Вот и сейчас, меланхолично убирая только что вымытые тарелки в шкаф, он слышал, как Сората в гостиной опять что-то жарко декламировал. «Опять пытается соблазнить бедную Араши», - усмехнулся про себя Камуи. Вытирая последнюю тарелку, он вдруг услышал довольно резкое «Отстань!», принадлежавшее, несомненно, жрице. Послышались громкие шаги – девушка стремительно поднималась по лестнице. Камуи лишь неодобрительно покачал головой. «Ну вот, опять. И как она не понимает, от чего отказывается?» – думал он. Камуи всегда думал, что Араши чем-то похожа на него – такая же замкнутая, молчаливая, осторожная. Он бесконечно уважал ее за храбрость, отвагу, решительность – и вместе с тем гордость, серьезность. Но только одно его угнетало...

Повинуясь внезапному порыву, Камуи быстро убрал последнюю тарелку в шкаф и выскочил в коридор. Араши была уже на втором этаже, а Сората так и стоял в гостиной, закинув руки за голову и чему-то улыбаясь.

- А, Камуи? Извини, я так и не помог тебе с посудой.

- Ничего страшного, - уверил его юноша и побежал вслед за Араши.

- Эй, эй, куда так быстро? – недовольно спросил Сората, плюхаясь на диван и шаря рукой по подушкам в поисках пульта от телевизора. – Футбол только начинается.

Остановившись на второй ступеньке лестницы, Камуи обернулся и ответил:

- А кто сказал, что я люблю футбол? И вообще, как ты можешь быть таким спокойным, ведь Араши тебя только что опять отшила!

Сората лишь недоуменно уставился на него и не успел сказать ни слова, когда Камуи вдруг продолжил свой путь вверх по лестнице.

..Араши уже стояла у двери своей комнаты, когда запыхавшийся Камуи наконец поднялся на второй этаж.

- Камуи? Что случилось?

- Ты ведь помнишь Котори? – вопросом на вопрос ответил он.

Девушка удивленно подняла брови.

- Помню, конечно. Что случилось?

- Она погибла, а я не успел сказать ей, что... – Камуи вдруг замолчал. Повисла неловкая пауза. Юноша опустил глаза, понимая, как глупо выглядел со стороны. Араши первая решилась прервать молчание.

- Камуи, да что...

- Не повторяй моей ошибки. Сората любит тебя.

- При чем здесь... – спросила было Араши, но Камуи опять прервал ее:

- Ты знаешь, при чем.

Араши хотела было возразить, но что-то заставило ее замолчать. «Неужели она поняла, к чему я клоню?» - облегченно подумал Камуи.

- Подумай об этом. Сората такой счастливый, когда ты рядом. Не лишай его этого счастья.

Пусть Котори больше нет – и Камуи был не в силах изменить это, но он не хотел, чтоб Араши разделила его судьбу... Она заслуживает счастья. Она заслуживает Сорату. И она должна понять это, пока не случилась худшее.

С минуту они смотрели друг на друга. Камуи, не выдержав такого длительного для него контакта, отвел взгляд и зашагал к своей комнате.

- Камуи! – окликнула его девушка. Тот обернулся.

- Спа... Спокойной ночи, - осеклась Араши. Камуи, ничего не ответив, пошел дальше.

***

На следующее утро пошел мелкий моросящий дождь, и настроение Камуи опустилось совсем ниже плинтуса. Вооружившись зонтиками, трое подростков направились к академии, и один лишь Сората, как всегда, старался увидеть во всем только хорошее.

- Зато гулять под зонтиками – так романтично! – он покосился в сторону Араши. Та вдруг вскрикнула – ее зонтик внезапно закрылся сам по себе и стукнул ее по голове.

- Ой, ой, осторожнее, милая, - Сората выхватил сломанный зонт из ее рук, стараясь не выронить свой. Девушка пригладила волосы и как ни в чем не бывало зашагала дальше, совсем забыв про противный моросящий дождь. Камуи мрачно вздохнул и разубедился в том, что Араши прислушалась к его словам.

- Детка, простудишься же, - Сората сложил сломанный зонт к себе в портфель и нагнал Араши, накрывая ее своим зонтиком. Девушка вопросительно посмотрела на него – как же, такая дерзость! – Ну, милая, не куксись. У тебя все равно нет выхода.

И, ко всеобщему удивлению, она мирно зашагала с ним рядом.

Камуи усмехнулся. Надо же, в кои-то веки. Он невольно замер на месте, глядя им вслед. Как здорово они смотрятся вместе.

Если бы Котори не погибла, мы бы тоже могли так гулять...

- Камуи! Не отставай!

Словно очнувшись от голоса Сораты, Камуи вдруг подумал о том, время все-таки не лечит.


Название: "Мое настоящее желание - это..."
Автор:  Rei-chan.
Фендом: Х/1999.
Жанр: ангст, драма.
Персонажи: Камуи, Котори, Фума.
Рейтинг: G.
Дисклеймер: Все персонажи принадлежат CLAMP.

«Какое твое настоящее желание?»
- Скажи, Камуи, какое у тебя самое заветное желание? Хочешь, я сначала расскажу тебе о своем?
- Я... уже знаю.
- Какё... Он выполнил мою просьбу. Но у тебя ведь тоже должно быть желание, разве нет?
- Котори, я... Я не знаю его.
- Но так ведь нельзя! Ты ведь не сможешь спасти всех, если не поймешь, чего хочешь сам!
- Я хочу спасти их! Всех! Хочу... спасти Фуму...
- Хочешь спасти моего брата? Может, это оно и есть?
- Я не знаю. Фума уже совсем не тот Фума, которого мы с тобой знали раньше.
- Камуи, в этом все дело! Он так и останется таким, пока ты его не спасешь!
- Я не могу, Котори. Я не знаю, как...
- Пожалуйста, Камуи... Спаси моего брата!
- Котори! Подожди, не уходи! Я не смог спасти тебя... Но я хочу спасти Фуму!
- Если это и вправду твое заветное желание, тогда не теряй времени.
И тут у девушки за спиной распустились крылья, чудесные, светящиеся, ослепительные... Их яркий свет мог бы озарить весь мир, погрязший в пучине распрей.
- Котори! Не уходи, прошу тебя...
Но девушка лишь слабо улыбнулась.
- Я не могу, Камуи. Ты должен сделать все сам. Будь уверен в своих желаниях – и у тебя все получится, вот увидишь.
- Котори...
Он лишь успел почувствовать нежное прикосновение ее губ, прежде чем она исчезла в ослепительной вспышке света.
...Камуи наконец поднял голову. Губы Фумы скривились в насмешливой улыбке.
- Все кончено. Твой меч разбит. Победа за Драконами Земли.
Образы погибших друзей вихрем пронеслись перед глазами Камуи. Сайки... Сората... Карен... Простите меня. Я не смог вас защитить.
- Фума... Теперь я знаю. Мое настоящее желание - ...
Камуи окутывал яркий свет – такой же яркий и ослепительный, какой излучали белоснежные крылья Котори.
- ...спасти тебя.

@темы: Fuuma, Other pairing, Джен, Гет, Kamui, xxxHolic, Яой, Kotori, Sorata\Arashi

---

[schumersky]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Фанфик: «Ян-Инь», часть 1/3

[medb.]

Название: Ян-Инь
Автор: medb
Фэндом: Tsubasa RC
Пейринг/Персонажи: Курогане/Фай и другие
Жанр: drama
Рейтинг: PG-13
Саммари: История о выборе и его последствиях.
Предупреждение: AU – ближе к Хорицубе, чем к Тсубасе.
Дисклэймер: Персонажи принадлежат не мне.
От автора: Эта история была задумана еще в ноябре-декабре и все это время потихоньку писалась параллельно с другим большим фанфиком... но в итоге я подумала и решила, что, раз события в тексте происходят в конце марта, то и вывешивать сам текст имеет смысл также в конце марта.
Количество слов в части: 7 358

Часть первая

...которые совершенно походят друг на друга,
так что никто не может сказать,
который из них дал другому его подобие.
Парацельс*

I. Тезис

Сказать, что этот сон – неправда?
Но знаю я, что я не сплю.
Кальдерон

Курогане очень хорошо помнил свой первый визит в этот магазин, хотя не был уверен, когда именно это произошло. Кажется, незадолго до смерти матери... а возможно, сразу после.
Но, в любом случае, это точно было до встречи с чертовым придурком.
Когда он вошел, бронзовый бубенчик над дверью негромко звякнул, и это оказалось единственным, что нарушило тишину. За внутренними раздвижными дверями с изображением бабочки скрывалось просторное сумрачное помещение без окон, наглухо заставленное разнообразными шкафами и ящиками, на полу повсюду были стопки и груды самых разных предметов: книги, свитки, стеклянные шары, странные посохи, больше похожие на детские погремушки, бумажные журавлики, плюшевые игрушки, песочные часы. Единственный участок стены, не заслоненный шкафами, был украшен фудами и рисунками бабочек, на низкой тумбочке расправил крылья большой белый веер со стилизованным изображением феникса, перед ним на подставке возлежал длинный меч с посеребренной рукоятью. В воздухе вместе с едва заметным дымом плыл тяжелый аромат сандала, вместо ламп на потолке висели красные бумажные фонарики. Единственным незахламленным участком был маленький столик в центре комнаты, к которому вел узкий расчищенный проход. За столиком в деревянном кресле сидел высокий человек в темно-зеленом китайском одеянии и пил чай. У него было бледное спокойное лицо и тяжелые, длинные черные волосы, на затылке стянутые заколкой в хвост.
Курогане мотнул головой, словно в бессознательной попытке стряхнуть наваждение. Он сам понятия не имел, почему вдруг решил зайти в это странное место. Однако все же приблизился к хозяину магазина, на всякий случай нахмурившись и спрятав руки в карманах куртки.
Мужчина поднял на него доброжелательный взгляд, будто только сейчас заметил, и невозмутимо улыбнулся, поправляя очки с круглыми стеклами.
- Добро пожаловать! – негромко произнес он и извлек откуда-то вторую чашку. – Не желаете ли чаю?
Курогане что-то отрицательно пробурчал, но хозяин уже невозмутимо придвинул к нему внезапное угощение. Чашка была совсем крошечной и хрупкой, из тонкого фарфора, на который и дышать-то было боязно, белая, с алым иероглифом «бесконечность» на боку. Зеленый чай пах пылью, и на его поверхности плавала одинокая чаинка.
В магазине было неестественно тихо, словно глубоко под водой – не доносилось никаких звуков с улицы, не было слышно тиканья часов.
Хозяин улыбнулся чуть шире и задумчиво склонил голову набок, открыто разглядывая гостя:
- Что-то подсказывает мне, что Вы бы скорее предпочли саке... Но, думаю, я знаю, за чем Вы действительно пришли сюда!
- Я сам этого не знаю, - мрачно буркнул Курогане, начиная чувствовать себя весьма неуютно.
Однако хозяин уже поднялся со своего места за столом, с удивительно гибкой грациозностью пробрался к стене между завалами своего хлама и бережно взял с подставки тот самый меч с серебристой рукоятью, сразу привлекший внимание.
И Курогане не заметил, просто не отследил тот момент, когда меч вдруг оказался в его собственных руках.
Тяжелый, неожиданно теплый, словно пульсировавший изнутри... Он привык работать с боккенами и классическими катанами, этот меч на первый взгляд казался чересчур громоздким и неповоротливым, но...
Курогане сделал шаг назад, клинок плавно выскользнул из ножен и описал в воздухе быструю свистящую дугу. Руки будто двигались сами, без участия разума, и, несмотря на чрезвычайную тесноту, он умудрился ничего не задеть.
Сердце билось как-то особенно глухо, словно чужое.
Курогане уверенно загнал меч обратно в ножны, крепко стиснул чуть шероховатую рукоять – на мгновение померещилось, будто оскаленная морда дракона подмигнула – и поднял на хозяина магазина тяжелый взгляд, пытаясь скрыть собственные смущение и растерянность.
Тот снова поправил очки и поднес к губам свою чашку, невозмутимо и все так же доброжелательно заявив:
- Я могу предложить Вам работу.
Его улыбка была такой спокойной и умиротворенной, какая бывает только у человека, который уже не может ничему удивиться.

*

Весеннее солнце, еще слабое после зимы, косыми лучами расчерчивало двор додзе. Ветер негромко постукивал стволами бамбука, игриво звенел подвешенными к крыше колокольчиками, остужал выступивший на коже пот. Тренировка закончилась, и большинство учеников уже успели разбежаться, только возле водонапорной колонки еще стояли Шаоран и Шидзука – эти двое всегда уходили последними, иногда даже напрашивались на дополнительные занятия. Курогане сидел на веранде додзе и, чуть хмурясь, проверял тренировочные боккены, старательно делая вид, что до детей ему нет никакого дела.
Вскоре раздались веселые голоса, и к мальчишкам подбежали Сакура и Химавари, видимо, вернувшиеся из какого-то своего девчачьего кружка. Курогане они явно не заметили, потому что продолжили весело щебетать. Потом в разговоре произошла короткая заминка: Сакура испуганно ахнула, заметив ссадину на щеке Шаорана – тот все еще довольно часто пропускал удары справа – достала из кармана платок и потянулась к его лицу, пацан вспыхнул и попытался смущенно отклониться, девица, осознав, что делает, тоже стремительно покраснела, Химавари весело засмеялась, Шидзука остался привычно невозмутим...
Курогане громко фыркнул себе под нос и вернулся к работе.
Додзе досталось ему в наследство от деда. Отец был профессиональным военным, моряком, и национальными боевыми искусствами интересовался очень слабо, поэтому долгое время додзе пустовало и налог за него мертвым грузом висел на семейном бюджете... А потом вмешались остальные родственники, и Курогане опомниться не успел, как вдруг стал преподавать здесь, вдобавок к своей постоянной должности спортивного тренера в школе, где раньше работала мать.
Краем глаза он заметил, что дети наконец ушли. Устало расправил плечи и потер шею, положил на колени последний боккен и прикрыл глаза, вслушиваясь в шелест ветра.
Разумеется, долго подобная идиллия продолжаться не могла, и уже через пару минут тишину нарушил чрезмерно радостный вопль:
- Куро-папочка, у меня для тебя чудовищно важная новость!
Курогане раздраженно выдохнул и открыл глаза, привычно рявкнув:
- Сколько раз повторять, не называй меня так!!! – скривился и мрачно добавил. – Если что здесь и чудовищно, то только твои манеры...
Фай радостно засмеялся, получив ровно такую реакцию, на которую рассчитывал. Он встал прямо перед Курогане, чуть наклонившись к нему и уперев кулаки в бедра, и с притворной строгостью заявил:
- Нуууу, Куро-мю, ну не будь таким занудой! Это правда важно, очень-очень!
Курогане, все так же сидевший на полу веранды, поднял голову – непривычно было смотреть снизу вверх – и скептически приподнял одну бровь.
Солнце подсвечивало сзади легкие волосы Фая, превращая их в нимб. В сочетании с просторной безразмерной футболкой ярко-голубого цвета с красной надписью «Следуй за белым кроликом!» это смотрелось довольно оригинально.
На ступенях были беспорядочной грудой свалены многочисленные пластиковые пакеты – похоже, прежде чем идти сюда, он заглянул за продуктами. Курогане уже в который раз мысленно удивился тому, насколько бесшумны были шаги Фая – он не услышал его приближения, только почувствовал.
Назойливый идиот какое-то время внимательно разглядывал его с хитрой улыбкой, потом выпрямился, раскинул руки в стороны, словно хотел обнять разом весь мир, и торжественно сообщил:
- У Сакуры-чан и Шаорана-кун через две недели день рождения! Ровно первого апреля, у обоих сразу!
Курогане поднял боккен, пристально осматривая рукоять, и лаконично буркнул в ответ:
- И?
Как и следовало ожидать, Фай тут же шумно возмутился, всплеснув руками:
- Как это «и»?! Куро-пон, это ведь наши любимые дети! Мы просто обязаны подготовить для них особенный праздник, им ведь исполняется целых четырнадцать лет!
За последнее время Курогане успел почти привыкнуть к подобным выходкам, поэтому не поперхнулся, только процедил сквозь стиснутые зубы:
- Они не наши дети.
- Куро-рин, как тебе не стыдно отрекаться от своей семьи?!
В голосе Фая было столько искреннего потрясения и возмущения, что у Курогане в который раз уже мелькнула мысль – этому придурку самое место в театре.
Никто из них уже толком не помнил, как именно началась эта любимая игра Фая в «семью». Просто однажды ему стукнуло в голову – и он взялся планомерно изводить всех окружающих, не желая слушать никаких доводов разума.
Курогане мрачно вздохнул и в очередной раз пообещал себе серьезно поговорить с Томойо – ведь именно младшая двоюродная сестра однажды привела к ним в гости своих друзей-одноклассников, Шаорана и Сакуру. И, разумеется, у Фая как раз тогда случился очередной приступ чрезмерной заботливости, результатом которого стало то, что дети теперь приходили в гости очень часто и никакого покоя в доме не было. Впрочем, не то чтобы он был до этого.
Не дождавшись на сей раз никакой реакции, Фай печально вздохнул, устроился рядом, скрестив ноги, и целую минуту просидел неподвижно. Потом несильно пихнул его плечом в плечо и с хитрой всезнающей улыбкой заявил:
- Куро-пуу просто очень боится показывать, что на самом деле любит детей!
Курогане скрипнул зубами и снова рявкнул, бросив на собеседника грозный взгляд:
- Заткнись! Я ничего не боюсь! И я Курогане!!!
Этот идиот в ответ снова весело рассмеялся, откинув голову назад и обнажив белое горло. Соблазн сдавить это самое горло обеими руками и наконец придушить ходячее недоразумение был велик, как никогда.
Курогане раздраженно фыркнул и отвернулся.
Отсмеявшись, Фай вытянул ноги, пару мгновений полюбовался носами своих грязных кроссовок и внезапно воскликнул:
- А мы поедем летом в Италию?!
К подобным неожиданным вопросам и идеям Курогане тоже уже давно привык. Поэтому только хмуро спросил:
- Что ты там забыл?
Фай восторженно хлопнул в ладоши и бескомпромиссно заявил:
- Ну, там ведь красиво! Особенно в Вероне... Мне с детства этот город очень нравился, помню, как мы играли на Арене! И во Флоренции тоже здорово... - подумал и более серьезно добавил. – А еще – я очень хочу повидаться с Ашурой.
Курогане вздрогнул, чуть не выронив боккен, и медленно перевел взгляд на Фая. Однако тот весело продолжал, как ни в чем не бывало:
- Я так по нему соскучился! А то он постоянно работает, ездит по разным странам со своими проектами... Даже совсем не звонит последнее время!
Курогане решительно отложил боккен к остальным, обхватил Фая рукой за плечи и, дернув на себя, уверенно поцеловал. Придурок опять умудрился где-то обветрить губы... Сквозь поцелуй прорвался удивленный возглас, потом Фай покорно обмяк и обвил руками шею Курогане.
Колокольчики под крышей снова звякнули от порыва ветра. Где-то на улице громко залаяли собаки, что-то весело кричали дети. Солнце, даром что совсем бледное, все равно слепило глаза.
Курогане наконец выпустил Фая, оставив однако ладонь на его пояснице. Тот прильнул к нему, сладко зевнул и, явно забыв, о чем шла речь до этого, бодро осведомился:
- Что у нас на обед?!
- Эй, это же ты ходил за продуктами! – мгновенно парировал Курогане, бросив подозрительный взгляд на пакеты на ступеньках.
Фай печально вздохнул и доверительно признался:
- Да, но я понятия не имею, что можно из всего этого приготовить...
Курогане молча хлопнул себя ладонью по лбу. Придурок тут же обиженно надул губы:
- Нууу, я ведь не Юи! Это он все умеет...
Возразить на данное заявление было нечего. Курогане хмыкнул и устало потер глаза.
Даже как-то не верилось, что завтра выходной.

*

В клубе было темно и, на взгляд Курогане, слишком людно. Однако, чуть помедлив на пороге, он все же двинулся к барной стойке широким решительным шагом, уверенно расталкивая плечами всех, кто не догадался расступиться. Разноцветные огни лихорадочно метались по танцевальной площадке, какая-то чересчур электронная музыка ритмично пульсировала, перекрывая гул голосов, было довольно душно и жарко. С мысленным вздохом Курогане устроился на высоком стуле за стойкой и скользнул хмурым взглядом по головам танцующих. Хотелось основательно напиться, но потворствовать подобному нерациональному желанию он не собирался. Во всяком случае, в полной мере. Поколебался и все же заказал стакан виски.
Ждать пришлось на удивление недолго. Не успел растаять лед в стакане, как на стул слева вдруг плюхнулся взъерошенный Фума, как всегда в своих неизменных солнцезащитных очках с оранжевыми стеклами, и лихо ухмыльнулся.
- Йо! – возвестил он, отсалютовав, заказал себе выпивку и ностальгически вздохнул. – Атмосфера здорово напоминает наши совместные студенческие пьянки, неправда ли?!
Курогане чуть поморщился и проворчал:
- Не помню, чтоб в те годы ты хоть раз явился вовремя... Это что-то новое.
Фума коротко рассмеялся и пожал плечами:
- Ну, я ведь теперь работаю курьером, так что поневоле пришлось отучиться опаздывать!
Курогане хмыкнул, поболтав темно-янтарной жидкостью в стакане, потом позволил себе чуть усмехнуться. Старый друг сразу заметил это и весело подмигнул, залпом осушая свой стакан.
- Тебя давно не было видно, - продолжил разговор Курогане. – Ездил в Европу?
Фума утер губы и кивнул, расстегивая верхние пуговицы на рубашке:
- Ага. У брата была какая-то очередная научная конференция, так что я решил воспользоваться возможностью и на халяву поездить по свету!
Курогане снова хмыкнул и покачал головой. Фума со студенческих лет был жизнерадостным неунывающим раздолбаем и, похоже, меняться совсем не собирался. Несмотря на дурное настроение, встреча радовала. Если б еще только этот... курьер выбрал для нее место поспокойнее, чем идиотский ночной клуб.
Хотелось спать. А еще – обнять одного весьма конкретного человека, вдохнуть знакомый запах мягких светлых волос, и, может, хоть тогда наконец уймется протяжная головная боль.
- Ну что, как тут у вас дела?! – бодро осведомился Фума, ополовинив второй стакан. – Что изменилось за время моего отсутствия?
Курогане устало ссутулился и потер висок.
- Да, в общем-то, ничего, - наконец неохотно ответил он.
Фума бросил на него косой взгляд, но промолчал.
Какое-то время посидев в – относительной – тишине, они перешли на разговор об общих знакомых. Курогане хмуро рассказал о своих рабочих буднях – дети утомляли своей бестолковостью и неспособностью спокойно сидеть на месте, чем младше, тем хуже, да вдобавок отношения с начальницей у него тоже всегда были непростые... Он регулярно задавался вопросом, что вообще забыл в школе, тем более что дети его дико раздражали по определению, и несколько раз пытался подыскать другое постоянное место работы, но вечно что-то отвлекало. Фума, в свою очередь, поведал о своих европейских приключениях – о том, как решил поиграть в папарацци и несколько недель охотился за какой-то капризной звездой, пытаясь выяснить, мужчина это все-таки или женщина, как один раз изображал на медицинском семинаре собственного старшего брата и очень умно молчал, пытаясь уловить хоть одно знакомое слово, как, наконец, уже вернувшись в Японию, в Осаке помогал Сорате, их общему институтскому приятелю, похитить невесту.
Музыка, казалось, стала чуть потише. В какой-то момент к ним подошли две незнакомые девицы, Курогане демонстративно замкнулся, но Фума умудрился радостно флиртовать с обеими сразу и даже позволил утащить себя на танцплощадку. Вернулся минут через десять, запыхавшийся и довольный, утащил так и нетронутый стакан Курогане и даже имел наглость недовольно поморщиться – лед уже весь давно растаял.
Курогане чуть прищурился и подпер подбородок ладонью, опираясь локтем на стойку:
- Как к твоему отсутствию отнесся Камуи?
Фума замер, поморщился более явственно и демонстративно вздохнул:
- Умеешь ведь весь настрой испортить... Ну а как он мог к этому отнестись? Опять не желает со мной разговаривать. Честно говоря, я уже и не знаю, смеяться мне или на все плюнуть, - он вяло пожал плечами, отставил пустой стакан и мстительно осведомился с невинной улыбкой. – Кстати, Фай все-таки нашел работу, как собирался?
Курогане стиснул зубы и перевел взгляд на танцплощадку, видя перед собой совсем другое место. Головная боль опять усилилась.
- Пишет теперь статьи в пару молодежных журналов, про фильмы. Получил возможность бесплатно ходить на все премьеры, регулярно таскает меня с собой, - наконец неохотно проворчал он.
Фума кивнул, чуть покачнувшись на стуле – кажется, с выпивкой он все-таки малость перестарался:
- А, ну да, он ведь всегда киноискусством интересовался...
Курогане мрачно уставился на батарею пустых стаканов и ничего не ответил. О том, что последнее время чертов придурок еще увлекся гоночными машинами и постоянно ныл, упрашивая отпустить его покататься, он благоразумно решил промолчать.
Они сидели в клубе еще какое-то время, переключившись в разговоре на нейтральные философские темы – хмельной Фума очень быстро проникался истинным смыслом жизни и начинал задаваться экзистенциальными вопросами.
- Вот скажи, дружище, - протянул он, сняв очки и разглядывая стекла с каким-то подозрением. – Вот ты веришь в прошлые жизни?
- Нет, - лаконично отозвался Курогане, не глядя на него.
Фума в очередной раз вздохнул, укладываясь щекой на прохладную стойку:
- Ну ты и зануда. А мне в Испании одна цыганка нагадала, что я был великим вождем и императором! А еще могучим воином...
- Опасаюсь представить, за что мог сражаться такой тип, как ты.
Фума пихнул его кулаком под ребра и пьяно хохотнул:
- Спасибо за веру в меня, друг, я тебя тоже люблю!
Курогане устало потер лоб и хмыкнул.
Разошлись они где-то вскоре после полуночи.

*

Все вокруг было белым и очень светлым, этот яркий свет выедал, размывал контуры, оставлял только пунктирные линии. Стояла совершенно оглушающая тишина, она пульсировала в затылке и судорожно билась, словно пытаясь выбраться наружу. Ничего не происходило и не менялось, он застыл в невесомой неподвижности, как муха в янтаре, и тщетно, яростно тянул вперед левую руку, пытаясь ухватить, забрать, вернуть что-то... кого-то?..
Он прерывисто выдохнул и резко открыл глаза. Взгляд уперся в темный потолок, расчерченный четкими квадратами света из-за окна. На улице с шелестом проехала припозднившаяся машина, на стене напротив кровати сосредоточенно тикали большие часы.
Курогане моргнул, наконец осознав, что действительно вытянул руку к потолку. Медленно сжал кулак и так же медленно опустил руку на одеяло.
Теплая тяжесть на его правом плече сонно шевельнулась. Фай немного неуклюже приподнялся на локте, с трудом разлепил глаза и рассеянно взглянул на него из-под спутавшихся светлых прядей.
- Куро-пон?.. – едва слышно просипел он и, протянув руку, вдруг ткнул его указательным пальцем в щеку. – Тебе опять приснился странный сон?
Курогане раздраженно вздохнул и досадливо отбросил его руку. Потом провел ладонью по лбу Фая снизу вверх, убирая челку, чтобы взглянуть в затуманенные и чуть расфокусированные серые глаза, хмыкнул и коротко велел:
- Спи давай.
Фай широко зевнул, клюнул его губами в щеку – в то же самое место, куда ранее ткнул пальцем – и снова послушно улегся, обиженно пробурчав:
- Эх, а вот мне сны никогда не снятся!..
- Я знаю, - ровным голосом ответил Курогане и обнял его крепче, глядя на темное беззвездное небо за окном.
Разумеется, так просто придурок не успокоился. Опять приподнялся на локте, тряхнул головой и внезапно заявил подозрительно бодрым голосом:
- Я хочу на пару дней съездить в Исэ! Там как раз сейчас в святилище Найку проходят съемки нового фильма Тайшаку Тена, помнишь, я говорил тебе, его называют самым неоднозначным режиссером нашего времени! Мне как раз сегодня утром позвонили из редакции, предложили написать репортаж... Поедем?! – выдав этот экспрессивный монолог, он снова бескомпромиссно зевнул.
- Посмотрим, - лаконично отозвался Курогане.
Фай недовольно фыркнул:
- Да ну тебя! Я сам тогда поеду! – и опять улегся, демонстративно повернувшись к нему спиной. Уже через пару мгновений его дыхание выровнялось.
Курогане молча притянул его обратно, не желая выпускать из рук, и еще долго лежал без сна, разглядывая потолок.
Что невыразимо в словах, неистощимо в действии.**

*

Курогане терпеть не мог бумажную работу, она всегда казалась ему бессмысленным переливанием из пустого в порожнее – бумажки подменяли собой людей. Но еще сильнее его раздражала необходимость проверять письменные тесты учеников: на прошлой неделе пришло распоряжение свыше, согласно которому школы должны были провести обязательный письменный экзамен по физкультуре. Письменный – по физкультуре! Якобы для проверки общей культурно-спортивной образованности детей. Курогане с презрением фыркнул и пренебрежительно отбросил в стопку очередной проверенный тест. Вдобавок к скуке – и тому факту, что он неожиданно узнал очень много нового из истории спорта, вроде того, что хоккей зародился в Египте, а звание чемпиона мира по шахматам в 1886 году получил Коперник – у большинства чертовых спиногрызов оказался отвратительный почерк, каны словно царапали криволапые птицы.
Как можно быстрее покончив с проверкой (он всегда предпочитал расправляться с неприятными вещами сразу), Курогане откинулся на спинку кресла и медленно протяжно выдохнул, расслабляя плечи. Он сидел в учительской в гордом одиночестве, предварительно распугав своей мрачной аурой остальных преподавателей и не испытывая по этому поводу ни малейших угрызений совести. Небо за окном было низким и пасмурным, сильный ветер рвал с ветвей первые распустившиеся листья. Давление понизилось, и виски неприятно ломило.
Дверь негромко скрипнула. Курогане поднял взгляд, удивленный, что кто-то осмелился нарушить его уединение, и удивился еще больше, увидев Сому. Тем более Сому, одетую в строгий брючный костюм.
- Ты засел тут, как в конуре, - криво усмехнулась она и, проигнорировав его рычание, пояснила. – У меня через два часа заседание в суде... Кендаппа просила завезти Томойо какие-то конспекты, раз уж мне все равно по дороге, и я решила заодно навестить тебя тоже.
Курогане нахмурился, но кивнул. Сома была его подругой детства – хотя детьми они только и делали, что дрались – успешным адвокатом и, что досадно смущало больше всего, девушкой его старшей двоюродной сестры.
Без особого стеснения Сома расположилась в удобном кресле за столом, и Курогане, нахмурившись еще сильней, налил ей кофе из плевавшегося кипятком старого автомата. Они не виделись больше двух месяцев и последний раз расстались не особенно мирно...
Просто он не выносил, когда ему читали нотации. И пытались за него решить, что для него лучше.
Сома поправила аккуратно уложенные волосы, внимательно разглядывая его, словно что-то искала. Потом чуть улыбнулась, и выражение ее глаз потеплело:
- Томойо выглядит такой счастливой... Она познакомила меня со своими друзьями-одноклассниками, очень славные ребята.
- Надоедливая мелюзга, - фыркнул Курогане и хрустнул позвонками, разминая шею.
Он подсознательно напрягся, словно перед схваткой, и убедить себя успокоиться не получалось.
Молчание затягивалось, они выжидающе смотрели друг на друга, пока наконец Курогане не выдержал и неохотно поинтересовался:
- Какое у тебя дело на сей раз? В суде, я имею ввиду.
Сома с детства была решительной и целеустремленной. Все родственники и знакомые были уверены, что она продолжит дело родителей и станет врачом, поэтому ее карьера адвоката – и весьма успешная, стоит отметить – стала для всех неожиданностью.
Она рассеянно помешала ложечкой в чашке, хотя кофе был без сахара, и позволила себе усталый вздох:
- Мой подзащитный – лидер молодежной группировки, которая постоянно устраивает стычки с другими группировками. Робин гуды местного масштаба... Снова не поделили район, и парня банально подставили, - Сома чуть нахмурилась и отложила ложечку, сплетя пальцы под подбородком. – Вообще-то, в успешном исходе дела я уверена, доказательств его невиновности достаточно. Но меня беспокоит пресса: у моего подзащитного недавно начался роман с популярной певицей Примерой Марвел, и вряд ли репортеры оставят этот процесс без внимания...
Курогане выразительно хмыкнул и покачал головой. Люди любят сами придумывать себе дополнительные проблемы.
Он долил себе кофе и все же решил уточнить:
- Томойо говорила, Кендаппу пригласили на какой-то парижский музыкальный фестиваль?
Лицо Сомы чуть просветлело, усталая складка между бровей разгладилась:
- Да, «Серебряная лилия», этот год они решили посвятить национальным инструментам разных стран, - она снова немного нахмурилась. – Надеюсь, мне не назначат следующее слушание на ту же дату, когда будет концерт, я обещала поехать с ней.
Курогане кивнул, осушая свою кружку. Со старшей сестрой он не общался еще дольше, чем с Сомой. По той же самой причине.
Гостья задумчиво уставилась в чашку, так и не сделав ни глотка, потом вдруг спросила словно невзначай:
- А твои как дела?
Он мгновенно напрягся:
- Нормально.
Сома на мгновение закусила губу, потом подняла взгляд на него и с сомнение начала:
- А...
Но Курогане не позволил ей закончить, резко вскочил на ноги, с трудом удержавшись, чтобы не грохнуть кулаком по столу, и предостерегающе процедил:
- Тебя ведь опять послала Кендаппа, так? В надежде наконец меня вразумить? Насколько помню, мы уже обсудили все это в прошлый раз.
Он злился, но старался говорить тихо, и от привычной досады едва не стало тошно.
- Это моя жизнь, - с нажимом подчеркнул он, не отпуская взгляда Сомы. – И я сам выбираю, с кем ее жить.
Она выдержала его взгляд почти минуту, потом опустила ресницы и со вздохом негромко призналась:
- Я пришла сегодня не за этим. Не могу обещать, что мы отныне закроем эту тему насовсем... Но пока я хотела предложить перемирие, - с этими словами Сома снова подняла взгляд.
Курогане усилием воли подавил раздражение и медленно кивнул.
Она едва заметно облегченно улыбнулась и осторожно уточнила, словно ожидая немедленного резко отрицательного ответа:
- Я могу заглянуть на днях в гости?
Он несколько секунд пристально разглядывал ее сосредоточенное лицо, потом нейтрально пожал плечами:
- Конечно. Почему нет?
Сома удивленно моргнула и тоже поднялась из-за стола. Курогане шагнул к ней, на мгновение крепко стиснул ее плечо, как часто делал раньше, кивнул на прощанье и решительно вышел из комнаты.

*

Небеса к вечеру совершенно прохудились и хлынули на город быстрым холодным дождем. Мутные ручьи струились по тротуарам и пенились на решетках канализации, мокрые, пока еще почти голые ветви деревьев нервно дрожали на фоне темно-серого неба.
Курогане хмуро шагал по улице, радуясь, что все-таки захватил зонт, но ботинки промокли насквозь и мерзко хлюпали. Порывы холодного ветра то и дело плескали водой в лицо.
Дом был темный и словно затаившийся, свет не горел ни в одной из комнат, хотя окно на втором этаже было распахнуто настежь. Курогане нахмурился и открыл дверь своим ключом.
Темнота в прихожей оказалась такой непроглядной, что передвигаться пришлось буквально ощупью. Приглушенно выругавшись, он плюнул на попытки нашарить выключатель, скинул ботинки и куртку вместе с зонтом прямо на пол, добрался до ванной и захватил полотенце.
В кухне никого не было, в бывшем кабинете отца тоже, но дверь гостиной оказалась чуть приоткрыта. Сквозь большие окна в помещение проникал рассеянный вечерний свет, слабо серебривший все предметы. У старого любимого рояля матери рядом с окном стояла тонкая фигура – идеально прямая спина и почти белые в сумерках волосы.
Курогане замер на пороге, вытирая шею полотенцем, и собрался было раздраженно окликнуть чертового идиота... но осекся, внезапно узнав.
Тот медленно обернулся на скрип двери, внимательно посмотрел на него и вежливо улыбнулся:
- Добрый вечер, Курогане.
С правомерностью данного утверждения вполне можно было поспорить, однако хозяин дома только отрывисто кивнул и приблизился к нему.
Юи снова отвернулся к окну, внимательно следя за тем, как ползли по стеклу широкие струи дождя.
Курогане уронил влажное полотенце себе на плечи, как шарф, и устало потер виски. Головная боль становилась сильнее, похоже, все-таки придется пить таблетки.
Какое-то время они молчали, стоя рядом, но не касаясь друг друга. Непогода шумела на улице, в доме царила контрастная тишина, и только сейчас подумалось, что не помешало бы включить свет. Наконец Курогане прочистил горло и, нахмурившись, сообщил:
- Тебе пару дней назад звонила эта певица из клуба.
Юи удивленно взглянул на него через плечо, потом в светлых глазах промелькнуло понимание:
- Оруха-сан? Мы договаривались, что я буду аккомпанировать ей на следующем музыкальном вечере в «Клевере», но я не был уверен, что буду здесь в это время. Я перезвоню ей после ужина, спасибо.
Курогане безразлично пожал плечами. Нужно было подняться наверх, к себе в комнату, переодеться, выпить чего-нибудь горячего, заняться делами, однако он продолжил неподвижно стоять на месте, левым плечом чувствуя призрак чужого тепла.
- Кстати, я промыл рис, - неожиданно продолжил Юи. – Собираюсь потушить с овощами и говядиной, если хочешь, могу еще приготовить мисо.
Курогане в ответ молча кивнул. Первый нормальный ужин за долгое время – это несомненный плюс.
- Думаю, ты захочешь проветрить в своей комнате, - неохотно проворчал он. – И притащить себе электрический обогреватель на ночь: за время твоего отсутствия туда никто не заходил, так что там теперь наверняка стыло и душно.
Юи молча улыбнулся и безотчетным жестом поправил воротник своей тщательно выглаженной белой рубашки – в отличие от Фая, любившего безразмерные футболки и растянутые свитера, он всегда предпочитал одеваться более официально и аккуратно.
Дождь пошел на убыль, умытые водными разводами стекла искажали улицу, превращая ее в какое-то потустороннее пространство. Юи едва слышно вздохнул и, переведя взгляд на рояль, медленно провел пальцем по его лакированной крышке. В пыли осталась четкая полоса.
- Похоже, Фай опять не особо задумывался об уборке...
Курогане фыркнул и выразительно закатил глаза. Фай и уборка? Само сочетание этих слов в одной строке казалось парадоксом.
- Он ведь не играет на этой штуке, - опять пожал плечами Курогане и потер уставшие глаза.
Юи ничего не ответил и осторожно взял в руки фоторамку, стоявшую на рояле. Это был подарок Томойо: получив на день рождения очередную навороченную камеру, она тут же примчалась в гости и потребовала помочь ей с фотосессией. Основными моделями выступали Шаоран и Сакура, которых Томойо притащила с собой на буксире, но Курогане и Фаю тоже поневоле пришлось принять участие в этом абсурде.
На фотографии они все были запечатлены крупным планом. Сидевшие рядышком дети выглядели смущенными донельзя, сутулившийся с другой стороны от Сакуры мрачный Курогане демонстративно смотрел куда-то в сторону, а Фай, перегнувшись через спинку дивана, одной рукой обхватил Курогане за шею, едва не задушив, другой ставил рожки куда-то между головами Шаорана и Сакуры... и улыбался, как сумасшедший.
Курогане понятия не имел, почему позволил оставить эту дурацкую фотографию на виду.
Юи так же молча и осторожно поставил рамку на место. Его потемневшие глаза были того же цвета, что тучи за окном.
Курогане хотел что-то сказать, но не успел: Юи ужом проскользнул мимо него и поспешил к выходу из комнаты, сообщив уже в дверях:
- Пойду займусь ужином, ты ведь наверняка голоден после работы.
За окном дождь вдруг резко хлынул с новой силой, шумной дробью ударил в стекло.
В это же мгновение в углу оглушительно затрезвонил телефон. Курогане сглотнул отчего-то образовавшийся в горле комок, досадливо поморщился и, приблизившись к тумбочке, взял трубку, раздраженно бросив:
- Да?
- Здравствуйте, вас беспокоит главный редактор ежемесячного журнала «Кинолетопись» Касуми Карен, могу я поговорить с Фаем-сан? – на одной ноте выдал незнакомый женский голос, глубокий и немного хриплый.
- Его нет, - сухо сообщил Курогане, устало потирая переносицу.
Однако женщину это известие ничуть не расстроило, напротив, в ее голосе зазвучал неподдельный энтузиазм:
- О, значит, он все-таки отправился в Исэ, как мы договаривались?! Прекрасно! В таком случае, мы ждем статью в первых числах апреля.
И она положила трубку до того, как он успел произнести хоть слово.
Курогане почти минуту сверлил телефон пристальным взглядом, потом поднялся в свою комнату, где наконец включил свет.

*

Выяснилось, что дома очень вдруг и некстати закончились какие-то важные специи. Пришлось на ночь глядя переться в дальний супермаркет, Юи написал список, а сам остался возиться с уборкой. Курогане для вида поворчал, но возражать не стал – ему в любом случае необходимо было немного прогуляться, тем более что дождь наконец закончился.
Фонари горели через один, в мокром асфальте отражались их размытые огни. Всюду блестели глубокие лужи, полные всякого мелкого мусора, воздух был сырой, но неожиданно свежий. Курогане вдохнул полной грудью и сунул руки в карманы куртки. Повезло, что в их районе было слабое дорожное движение – никакого шума и меньше выхлопных газов.
Голова по-прежнему гудела, вдобавок он не мог избавиться от чувства досады, но оказаться снова под открытым небом было предпочтительней, чем высиживать дома. Так он мог спокойно подумать.
Прошло, наверное, минут десять, он забрел в глухой переулок, желая сократить дорогу, когда вдруг левую руку начало неприятно покалывать. Досадливо нахмурившись, Курогане с силой потер запястье, остановился и прислушался. Вокруг казалось идеально тихо и пусто, не выли собаки, не ходили люди – и причиной этому была не только плохая погода.
Обгрызенная луна щурилась в разрыв туч на почти черном небе.
Его с детства учили, что не стоит ходить по улицам города поздно вечером в одиночку.
Последний фонарь остался где-то далеко за спиной, но рассеянного света луны хватило, чтобы разглядеть у выхода из переулка большую неопрятную тень. Она была какой-то бесформенной и зыбкой, а еще поблизости определенно не наблюдалось никакого предмета, который мог бы ее отбрасывать.
Курогане насторожился и напряг плечи, не опуская пристального взгляда.
А в следующее мгновение в лицо со свистом ударил резкий порыв ветра, и с его шумом смешался протяжный полухрип-полустон.
Тень дернулась, оторвалась от асфальта и внезапно взмыла вверх, разрослась, разбухла черным конусом, похожим на дым, забурлила, вокруг нее словно заклубились мелкие насекомые. Тень шатнулась в попытках обрести равновесие – и вдруг в самом ее центре раскрылся огромный красно-фиолетовый глаз размером с голову человека.
Туча снова наползла на луну, и с хищным шипением тень бросилась на него, выпустив чернильные щупальца.
Курогане терпеливо ждал и только в последний момент выхватил меч, сделав всего один-единственный выпад.
Тень взвыла тонким истеричным голосом, развалилась пополам и стремительно истаяла клочьями тумана. В воздухе остался резкий запах озона.
Курогане громко фыркнул себе под нос, убрал меч и снова помассировал запястье.
Что ж, тренировка никогда не помешает.

*

Демоны были объективной реальностью их мира. Другое дело, что человеческий разум устроен таким образом, что очень многие люди в них верить не желали. Однако ночами все старались не ходить в одиночку и постоянно носили с собой талисманы-обереги. Просто на всякий случай.
До недавнего времени демоны показывались очень редко, настолько, что их действительно можно было принять за суеверия. Но в последние несколько лет ситуация резко изменилась.
Свою первую полноценную схватку с демонами Курогане помнил очень хорошо. Он тогда еще не успел снять траура, и строгий пиджак изрядно мешался в драке, сковывал движения.
Отец погиб, когда Курогане было шестнадцать – корабль потерпел крушение в шторм. Здоровье матери и до того было очень слабым, а после этой трагедии она окончательно слегла и медленно угасала, большую часть года проводя в больницах. Курогане давно смирился с тем, что однажды неизбежное произойдет, но в итоге ее смерть все равно оказалась для него сильным ударом – он только-только закончил университет и искал работу, надеялся накопить денег и переехать вместе с матерью на побережье, где климат был мягче...
Из памяти стерлось, почему именно он тогда оказался на незнакомой улице в столь поздний час. Кажется, уже просто не было больше сил сидеть в опустевшем доме или выносить назойливое сочувствие родственников... В любом случае, независимо от причин, сильно после полуночи он неожиданно для самого себя очутился перед молодежным клубом «Клевер». И заметил напротив него компанию парней довольно наглого вида, зажавших кого-то в угол и громко смеявшихся. Он честно собирался пройти мимо, потому что влезать в чужие разборки, тем более в разборки с мелюзгой, не было ни малейшего желания...
Но в следующее мгновение картина радикально изменилась. Потому что тени от фонарей разом вытянулись и взвились в воздух темными гориллоподобными фигурами в три раза больше человеческого роста, и по улице прокатился низкий, хоровой угрожающий рык, полностью перекрывший гул басов из клуба. Парни побледнели все, как один, и с паническими криками бросились прочь, а недавняя жертва осталась прижиматься спиной к стене под пронзающими взглядами демонов.
Вот тут Курогане со вздохом понял, что вмешаться все-таки придется. Демонов вблизи он увидел в первый раз, но никакого особого трепета не ощутил, скорее, только раздражение: они казались неповоротливыми и мерзко капали слюной – хотя как может капать слюной полуматериальный дух, оставалось загадкой.
Он вовсе не растерялся, нет, просто с непривычки чуть помедлил, впервые извлекая полученный от хозяина магазина меч, привыкая к его пульсации в ладони... и это промедление едва не стало фатальным: одна такая неуклюжая с виду тень вдруг проворно метнулась вперед, щелкнув черными челюстями. Курогане успел заметить только всполох света фонаря на светлых волосах – жертва ловко увернулась и отскочила на несколько метров, но потом неловко оступилась и снова привалилась к стене в поисках опоры...
Громко скрипнув зубами, Курогане рванул застегнутый до последней пуговицы ворот рубашки и бросился вперед.
Все произошло так быстро и просто, что он не поверил самому себе и даже заподозрил какой-то подвох. Меч, несмотря на немалый вес, летал в руках легко и уверенно, все выпады вышли четкими и попали в цель, а демоны неповоротливо толпились вокруг и мешали друг другу, вяло пытаясь зацепить его своими огромными когтями. Словно это все было привычной, много раз повторявшейся работой. Всего через пару минут тени рассеялись с надсадным воем, и он замер посреди мутного облака, напряженно дыша и ожидая повторного нападения, ловушки, грозного рыка за спиной...
Ничего не произошло.
А потом спасенная жертва выпрямилась, все еще опираясь плечом о стену, издала какой-то странный звук, отдаленно похожий на свист, и захлопала в ладоши.
И Курогане только сейчас понял, что это не девушка, как ему показалось вначале, а парень. Тощий, немного сутулый и очень бледный, с взъерошенными светлыми волосами, одетый в драные джинсы и тонкую белую футболку.
Просто прекрасно. Для полного счастья и душевного спокойствия ему сейчас не хватало только неадекватного гайдзина!
Потом Курогане часто думал, что, наверное, должен был ощутить в тот момент что-то особенное. Какой-то внутренний трепет, озарение... Но никаких предчувствий не было.
Словно произошло что-то совершенно обычное, что просто не могло не произойти.
Он раздраженно закатил глаза, убирая меч, и мрачно бросил:
- Где твой охранный амулет?
Только потом мелькнула мысль, что парень наверняка не знает языка и вопроса не поймет... однако тот вдруг широко улыбнулся, открыто и радостно, и без малейшего акцента весело ответил:
- Я забыл его дома! Мы с моим крестным поссорились, и я сбежал, не подумав... Я всегда был уверен, что в Японии до сих пор остались великие воины! – внезапно без перехода добавил он и снова хлопнул в ладоши. – Оказывается, это так здорово, когда тебя спасают! Меня, кстати, зовут Фай!
Курогане глухо заворчал, получив сразу столько беспорядочной информации, которой совсем не просил, однако все же представился в ответ. Фай с интересом склонил голову набок и, чуть надув губы, протянул:
- Такое длинное имя...
Курогане проигнорировал данную фразу, решив закончить разговор на этом и возвращаться домой, но заметил, что блондинистый идиот стоит, поджав левую ногу, как цапля. Проследив за его взглядом, Фай вздохнул и печально признался:
- Кажется, я ее вывихнул, когда отпрыгивал...
Стоило уйти. Просто развернуться и уйти, сейчас же, забыть вообще об этом инциденте, навсегда.
Однако... зачем было спасать, если теперь бросить?
И в итоге Курогане совсем не помнил, как получилось так, что он вскинул придурка себе на плечо – тот оказался невероятно легким, и сквозь одежду явственно прощупывались кости – и отправился по незнакомым улицам в чужой дом. И не то чтобы все воспринималось, как в тумане... Напротив, все мысли были необычайно четкими, он прекрасно понимал, что и зачем делает, и собственные действия казались ему совершенно естественными, логичными и единственно правильными.
Фай сначала удивился, но быстро освоился в своем новом положении и что-то беспечно щебетал всю дорогу, рассказывая об Италии, о каком-то фильме ужасов про оживавшие тени, о профессиональной фотографии и о своем крестном – Курогане долго пытался сообразить, что вообще значит это слово, прежде чем вспомнил о таком обычае у христиан.
Когда ему окончательно надоела бесконечная болтовня, он грубо поправил груз на плече, обрывая чужой восторженный монолог, и отрывисто бросил:
- Ты совсем не испугался демонов.
В отличие от галопом метнувшихся прочь неудачливых малолетних агрессоров.
Несколько шагов Фай молчал, потом неожиданно серьезно заявил:
- Они нестрашные. Опасные, но нестрашные.
В его голосе была такая спокойная, нерушимая уверенность, что Курогане не нашелся, что возразить.
Они шли в благостной тишине еще несколько минут, прежде чем Фай вдруг несильно хлопнул его ладонью по спине и воскликнул:
- Вот, это здесь!
Дом оказался небольшим и очень опрятным, со свежевыкрашенным крыльцом и маленьким палисадником. Курогане, внезапно ощутив себя неловко, ткнул пальцем в дверной звонок и поставил свою ношу на ступеньки – Фай покачнулся на одной ноге и вцепился в его плечо, чтобы удержать равновесие.
Дверь бесшумно распахнулась, и на пороге показался высокий человек в белом с длинными темными волосами и мягкой тихой улыбкой.
Курогане озадаченно моргнул и выдохнул:
- Ашура-сан?..
Меньше всего ожидал он столкнуться тут со старым коллегой матери!
- Курогане-кун, - спокойно кивнул тот в ответ, словно ни капли не удивился, улыбнулся чуть шире и перевел вопросительный взгляд на его спутника.
Фай душераздирающе вздохнул и опустил взгляд в явно притворном раскаянии.
- Прости, я, наверное, погорячился... Мне не стоило так говорить, ты всегда делал для меня так много... - пробормотал он, сильнее сжав тонкими пальцами плечо Курогане, потом вскинул голову и вдруг радостно сообщил. – Зато я познакомился с самым великим ниндзя Японии, отважным и бесстрашным Куро-рином!
Курогане едва не поперхнулся от возмущения и неожиданности и недоверчиво рявкнул, пронзив его яростным взглядом:
- Как ты меня назвал?!
Кажется, именно тогда он впервые услышал смех этого идиота.

*

Первую встречу с Юи Курогане тоже запомнил вполне отчетливо. Несколько месяцев спустя после инцидента у «Клевера» он с неохотой зашел проведать Фая, сам не уверенный, зачем. До этого инициатором их периодически происходивших встреч всегда выступал Фай, который то нагло напрашивался в гости, то заглядывал к нему на работу.
На сей раз довольно долго пришлось ждать под закрытой дверью, и, когда на пороге наконец появился знакомый силуэт, Курогане раскрыл было рот, чтобы выругаться... но тут же почувствовал, что что-то не так.
Аккуратно расчесанные непокорные волосы, тщательно выглаженная рубашка. Вопросительный и неузнающий взгляд.
Близнецы?..
Курогане раздраженно нахмурился и, чтобы скрыть смущение, резко бросил:
- Где этот идиот?
Блондин удивленно моргнул, потом в его светлых глазах промелькнуло понимание.
- Вы, должно быть, Курогане-сан? Извините, Фая сейчас нет и не будет несколько дней, - голос у него оказался мягкий и вежливый; помедлив, он неуверенно предложил. – Зайдете выпить чаю?..
Однако Курогане отрицательно мотнул головой и, сунув руки в карманы, двинулся прочь, раздосадованный, что чертов придурок не удосужился предупредить его о своем отъезде.

*

Ужин, несмотря на довольно скромное меню, получился выше всяких похвал. Впрочем, иного и не следовало ожидать, когда готовил Юи.
Видимо, недаром все-таки Фума однажды в шутку назвал его «идеальной японской женой». Хорошо хоть, сам Юи этого высказывания не слышал – предсказать его возможную реакцию было сложно: несмотря на обычную уравновешенность и внешнее спокойствие, порой он срывался и мог повести себя довольно неожиданно, в отличие от Фая, который всегда открыто проявлял и демонстрировал свои эмоции, не пытаясь держать их в себе.
За окном вновь шумел дождь – Курогане едва успел вернуться до того, как с неба опять хлынуло сплошной стеной. На маленькой кухне было тихо и спокойно, уютно горела рыжим светом настольная лампа, над темно-зелеными чашками с горячим чаем курился легкий дымок.
Юи, сидевший за столом напротив, обхватил свою чашку ладонями и, в задумчивости глядя за окно, отстраненно заметил:
- Какая-то особенно дождливая в этом году весна...
Курогане безразлично пожал плечами и отложил палочки, не забыв поблагодарить за еду.
Он уже успел отвыкнуть от таких тихих «семейных» вечеров. Обычно спокойствия в этом доме явно не хватало, особенно когда в гости заглядывали надоедливые дети...
Юи чуть сгорбился и со вздохом устало опустил голову, Курогане безотчетно потянулся убрать с его щеки выбившуюся из хвоста прядь... и только в последний момент остановил себя, опомнившись.
А в следующее мгновение от домашнего уюта не осталось и следа, потому что Юи поднял голову и вдруг без предупреждения глухо спросил:
- Фай ведь до сих пор не знает о смерти Ашуры?
Курогане резко поднялся, с грохотом отодвинув стул, сгрузил в мойку грязную посуду и бескомпромиссно бросил, прежде чем выйти из кухни:
- Достаточно того, что на похоронах был ты.
На душе вдруг стало пакостно и мутно.

*

В комнате оказалось довольно прохладно – кажется, он перестарался с проветриванием. Захлопнув мокрые ставни, Курогане поспешно разделся и нырнул под одеяло, невольно поежившись от холодного прикосновения простыни к коже.
Из соседней спальни сквозь тонкую стену доносились негромкий шорох и перестук клавиш ноутбука – похоже, Юи опять не собирался ложиться раньше рассвета. Он вообще обычно спал очень мало и постоянно усердно занимался по ночам, писал контрольные работы – второй год заочно учился на дизайнера – делал что-то другое или просто читал... словно вечно торопился и боялся чего-то не успеть.
Курогане бездумно провел ладонью по постели справа от себя, неотрывно глядя в потолок, потом невесело усмехнулся и прикрыл глаза.
Кто мог предугадать, что однажды его жизнь придет к такому...
Фай болтлив и непосредственен, в нем очень много детского, он общителен, открыт и в чем-то даже наивен. Он беспечен и живет сегодняшним днем, не может обойтись без шуток и всевозможных глупых розыгрышей, очень любит фильмы, особенно остросюжетные боевики, ненавидит суши, но зато обожает шоколад и вообще все сладкое, а еще питает особую слабость к гоночным машинам и скорости. Постоянно куда-то спешит, не в силах и минуты усидеть на месте, терпеть не может наводить порядок в доме и заниматься другими «скучными вещами». Хорошо плавает, в детстве даже участвовал в каких-то юношеских соревнованиях.
Юи молчалив, замкнут, почти всегда серьезен и погружен в себя, очень вежлив и со всеми держит дистанцию. Предпочитает наблюдать со стороны, не принимая участия. Аккуратен, не выносит беспорядка, пунктуален и все планирует заранее, любит читать и много времени посвящает учебе, знает очень многое, но постоянно стремится узнать еще больше. Хорошо готовит, причем блюда самых разных кухонь мира, но при этом у него самого в еде нет никаких особых предпочтений. Умеет играть на пианино и на флейте, часто выступает с различными андерграундными группами и иногда дает частные уроки.
Курогане часто играл сам с собой в своеобразную игру, пытаясь найти между ними хоть что-то общее.
Оба плохо переносят жару, но боятся холода.
Оба любят проводить время с детьми и искренне заботятся о них.
Оба на самом деле отличаются такой добротой и настолько неэгоистичны, что от этого одни только проблемы.
Оба время от времени невероятно раздражают его, хотя и по-разному.
У обоих серые глаза.

*

В ту ночь ему снова приснился невероятно яркий и реалистичный сон, на сей раз сон-воспоминание.
Стояла осень, порыжелые листья с медлительной печалью падали вниз и шуршащей грудой устилали тротуары. Они с Фаем возвращались домой из магазина, Курогане тащил тяжелые пакеты, а этот придурок легко и беспечно вышагивал по бордюру, заложив руки за спину. Потом в какой-то момент развернулся и пошел задом наперед, и прежде, чем Курогане успел ворчливо приказать ему быть осторожней и смотреть под ноги, он экспрессивно взмахнул руками и вдруг спросил:
- Куро-пон, почему ты никогда не зовешь по имени ни меня, ни Юи?
От неожиданности Курогане сам едва не споткнулся.
- Почему ты до сих пор не можешь выучить мое имя? – сухо рявкнул он в ответ, парируя.
Фай довольно захихикал и, кажется, забыл о своем вопросе, потому что легко переключился на другую тему:
- Куро-мю, а давай на Рождество пойдем в театр бунраку?! Я столько лет уже живу в Японии, но ни разу там не был!
Курогане закатил глаза и громко фыркнул:
- До Рождества еще куча времени! Не говоря уж о том, что ты раз двадцать успеешь поменять планы!
Фай широко улыбнулся в ответ, крутанулся на месте, едва не свалившись с бордюра... и вдруг посерьезнел. Внимательно посмотрел на Курогане и спокойно произнес:
- Знаешь, иногда мне кажется, что этот мир неправильный.
Его серые глаза в ярком солнечном свете словно отражали небо и на мгновение показались голубыми. Курогане, как завороженный, медленно потянулся рукой к его лицу – но в следующее мгновение мимо них пролетела крупная красно-багровая бабочка, и Фай со смехом сорвался с места в погоне за ней.
Откуда взяться бабочке осенью?

______________________
* высказывание Парацельса о близнецах, цитируется по книге Мишеля Фуко «Слова и вещи»
** гунъань из «Собрания чаньских изречений»

@темы: Horitsuba, Tsubasa:RC, Яой, Kurogane\Fay, PG-13

---

[littlepolka]

Название: Мама
Автор: littlepolka
Фэндом: xxxHolic, немного Цубасы
Персонажи: Ларг, Юко, Ватануки, упоминание Мару и Моро
Жанр: большой драббл)
Пейринг: Соэль и Ларг, вскользь намеки на Клоу/Юко
Рейтинг: G
Состояние: закончен
Дисклеймер: Все персонажи принадлежат божественным ведьмочкам дамочкам из КЛАМП

От автора: Мммм... Писалось когда мне было немного грустно на душе поэтому прошу прощения если что за излишнюю слезоточивость если таковая имеет место быть))) Крайне не рекомендую читать это людям с циничным отношением к жизни) Вообще фанфик сфокусирован на чувствах и переживаниях Ларга, хотя я больше люблю Соэль. Но поскольку дело происходит в Магазине, то главным героем стал Ларг=)

За окном раздавался настойчивый треск цикады.
Нежно-оранжевое летнее небо было смешано с фиолетовыми облаками и казалось, что оно сонно гудит, готовясь зажечься маленькими бледными звёздами.
На веранде лежала оставленная курительная трубка Юко, которая выпускала свой длинный волшебный дым прямо в вечернее небо.
Ларг слегка склонил голову, наблюдая за этим волнующим зрелищем, и чихнул от клубочка дыма, забившегося к нему прямо в маленький черный нос. Потом он протопал прямо к комоду и стал методично выдвигать ящики. Заглядывая в каждый из них он издавал хрипловатые недовольные звуки. Он что-то искал и никак не мог найти. Черный Модоки проскакал под диван. Но и там было пусто. Продолжая ворчать что-то под нос, Ларг быстрым клубочком прокатился по ковру и хотел запролзти в щель под большим шкафом в углу комнаты. Но его кругленькое тельце слегка застряло в проёме между шкафом и полом, так что Модоки пришлось целых пять минут усиленно скрестись задними лапками в пол, чтобы со звуком вылетающей пробки проскочить в личный тайник.
"Как же скучно" - подумал он не по-моконьи тоскливо.
Спустя минут десять из-под шкафа показался его маленький черный бок и одна из задних лапок. Ларг с усилием что-то тянул из-под шкафа напрягая все свои моконьи силёнки. Наконец снова прозвучал звук вылетающей пробки и Модоки несколько раз перекувырнувшись в воздухе уронил на пол огромный чемодан, раскрывшийся от неприлично громкого падения на пол.
Ларг хихикнул и залез в чемодан своей любопытной и очень довольной мордочкой, шурша внутри него совсем как мышка. Из чемодана полетели книжки и старые поломанные игрушки. Пыхтя словно крохотный плюшевый паровозик, Ларг залез в чемодан целиком оставив торчать наружу только маленький черный хвостик. После нескольких минут активного шебуршания внутри чемодана хвостик Ларга усиленно завилял. Довольный модоки выпрыгнул из чемодана грохнув на пол мешок из которого выкатились детские алфавитные кубики. Ларг плюхнулся на пол и покатал один из кубиков по полу. На кубике была изображена позолоченная английская буква "С".
"Ну конечно. Это те самые по которым Клоу обучал нас английскому алфавиту."
"Интересно, если Ларг сложит слово, он услышит голос Клоу?"
"Надо попробовать. Ларгу так плохо без Клоу."
Ларг подбежал к куче кубиков и прикатил еще один к своему "С"
"Две буквы. Из двух букв не составить существительное, так ведь, Клоу?"
Ларг прикатил третий кубик и долго возился пока наконец не составил слово "COW"
Потом сидел и долго, долго смотрел на сложенное слово.
Никогда больше не засветятся эти буквы и не раздастся мягкий голос Клоу который скажет "молодец. Сow -значит корова."
Маленькая слезинка упала на красный ковер.
"Почему они больше не работают?"
"Эти кубики доставили нам столько радости."
"Мы могли слушать голос Клоу даже когда его не было у нас в гостях."
"Почему же теперь мне нельзя даже услышать его голос?"

"А если Ларг прикатит буковку "L" вот сюда, между С и О и тогда получится имя Клоу на английском языке. Может, это сработает?"

Ларг раздвинул кубики в стороны, и осторожно поддерживая L двумя лапами, положил букву между С и О. Модоки провел своей лапкой по бархатистой поверхности кубиков, которые приятно пахли хвоей.
Бесполезно.
Ларг понял, что из его затеи ничего не выйдет и стал просто составлять разные слова - те, какие помнил. Вдруг его ушки вздернулись вверх и он быстро-быстро начал составлять из кубиков новое слово.
S...O...E...L....
СО-ЭЛЬ...
Соэль.
Его уши опустились. Где-то внутри сна он часто слышал её горький плач. Он бежал ей навстречу но она даже не слышала его. Он опускал лапки, понимая что бессилен, понимая что ему никогда не осушить её слёз.
"Соэль."
"Я так хочу, чтобы ты снова улыбалась."
"Ты так далеко, а я могу только слушать как ты плачешь."
"Мне так плохо от моего бессилия..."

Серебристое пятно лунного света закрыла чья-то тень.
- Ларг.
"Это Юко."
- Почему ты сидишь в темноте, Ларг? Чего ты нос повесил? Ватануки обещал острую картошку на ужин, - Юко сделала пару шагов вглубь комнаты и присела на пол рядом с Ларгом.
- Ларг любит Соэль. Но Ларг не может её защитить - грустно сказал модоки.
- Как ты думаешь, Юко, Соэль сердита на Ларга?
Юко с материнской нежностью стала гладить его между ушками.
- Нет, - сказала она мягко, - когда ты разлучен с дорогим тебе существом, не остается ничего кроме как разделять взаимную боль друг друга. Тогда тебе не будет так одиноко.
- Юко...
- Ну что такое, малыш?
- Это ведь нечестно.. что Клоу умер? Если бы он был жив, Соэль бы сейчас не плакала.
Рука Юко остановилась.
- Возможно это было не лучшим выходом, - в её голосе послышалась дрожь, - но нельзя было иначе.
- Но он же теперь не может разделить твою боль. Значит... тебе одиноко?
- Нет. У меня есть ты, Мару, Моро и Ватануки.
- Но ведь ты же скучаешь по Клоу?
- Когда ты теряешь кого-то... любимого и дорогого, не остается ничего кроме воспоминаний и сожалений о жестоких словах, за которые я никогда не просила прощения, - рассеянно сказала Юко, снова начав гладить Модоки между ушами, - ведь это так легко - окончить спор захлопнутой дверью...
- Ларг не понимает...
- Тебе и не нужно понимать, ребёнок, - мягко улыбнулась она, но улыбка её через мгновение исчезла.

- Ларг?
- Мм?
- Ларг, послушай меня внимательно, - Юко наклонила голову и посмотрела прямо в его маленькие глазки. Модоки поднял голову и взглянул на нее вопросительно-грустно. Её лицо стало очень серьезным.
- Скоро.. мне придется покинуть вас.
Ларг резко вскинул и опустил уши, не понимая что она имеет в виду.
- Юко... ты хочешь туда... там, где сейчас Клоу?
- ...Можно и так сказать.
Ларг все еще не понимал, почему она говорит об этом так спокойно. Он прыгнул к ней на плечо и изо всех сил прижался к ее холодной щеке.
- Юко... Не оставляй Ларга одного, - всхлипнул черный Мокона, - это будет вдвойне нечестно если и Юко уйдет тоже! Ларг не хочет этого! А Соэль будет еще больше плакать! Не уходи, пожалуйста! Пожалуйста...
- Ларг, - произнесла Юко погладив его по черной спинке, - вспомни что я говорила тебе когда ты узнал что Клоу ушел.
Ларг помотал головой и покрепче прижался к своей маме. Ведь она всегда была ему как мама. Мама - это даже нечто большее чем папа. Она могла дразнить и насмехаться над одними, быть суровой и холодной с другими, но для него она всегда была мамой, хотя он никогда не называл ее ТАК. А теперь мама уходит. И с ней уходит целая жизнь в которой им всем было так весело... Их такая может разношерстная, может безумная, но все-таки семья, окончательно распадается и он остается один! Нечестно! Ах, Юко!! Не уходи!
- Ларг, не плачь. Ты уже большой мальчик, - голос Юко был полон необычайно тихой нежности, - я оставляю на тебя магазин и Ватануки. Обещай мне что никогда больше не будешь плакать, слышишь Ларг? Ты же мужчина. Вытри слёзки. Слёзы облегчают душу, но они не могут ничего изменить. Ватануки не сразу смирится с тем, что меня не станет. Поэтому ты никогда не должен грустить в его присутствии. Ты же любишь смеяться и шутить. Твой веселый нрав делает людей вокруг счастливее. Так что, прошу тебя...
- Хорошо, Юко, - Ларг улыбнулся обычной моконьей улыбкой, - но ты ведь всегда будешь жить у меня в сердце, да?
- Ну конечно. Я же говорила...

- Эй! - раздался раздражённый голос.
На пороге комнаты стоял Ватануки в потрёпанном переднике, на котором темнело масляное пятно.
- Как всегда расселись и бездельничаете, а до того что работник весь вечер убивает на приготовление ужина, никому разумеется нет дела! Ешьте идите, - надулся парень.
~ Ватану-у-уки, у тебя пятно на переднике. Как тебе не стыдно быть таким неаккуратным. А саке к картошке ты доставил, я надеюсь?
- САКЕ К КАРТОШКЕ!?!? Да вы умом тронулись со своим саке! Восьми бутылок ликёра в обед вам было мало!?
- А Мокона хочет пива!! - завопил Ларг и пропрыгал в коридор. Юко весело улыбнулась и проследовала за ним, не обращая внимания на ругань Ватануки.
- Ты сейчас же сбегаешь в магазин и принесешь девять бутылок саке и пять бутылок пива!^__^ - пропела Юко, - ведь лучшее саке во всем городе может найти только..
- Ва---
- Та--
- Ну-ки,
- Ва-та-ну-ки, первое апреля!! - запели они хором. Мару и Моро сочинили эту дразнилку в первый же день появления Ватануки в Магазине, и Ларг с Юко частенько любили его таким образом еще больше злить.
- Совсем совесть потеряли!! Интересно...

Шаги в коридоре смолкли. С кухни доносился звон тарелок и смех Моконы.

Ватануки заглянул в комнату и увидел валяющиеся на полу детские кубики. Парень подошел к ним и взял один с пола. Позолоченная буква "С" сверкнула в лунных лучах странным блеском.

- Странно... Почему они сидели без света?..

@темы: Watanuki, Other pairing, Джен, Гет, Yuko, xxxHolic, Tsubasa:RC, White Mokona, Clow Read, Black Mokona, G